– Что ты сказал маме? Про нас. Когда меня отвезли на рентген.

– Что я твой бойфренд. Она спросила, почему никогда не слышала обо мне, и я ответил, что ты была не готова ей рассказать. Не могу сказать, что она была в восторге.

– Так просто она от нас не отстанет. Будет давить и давить, пока мы не расскажем ей все в подробностях. Понятия не имею, что ей говорить. Правду?! Ты можешь это представить?

– Ш-ш-ш, – попытался успокоить ее Тристан. Он заметил, что Дилан расстроилась. – Мы не можем рассказать ей правду, ангел. Ты сама это знаешь. Мы что-нибудь придумаем. Все будет хорошо.

– Обещаешь?

– Обещаю. – Тристан притянул ее к себе и уткнулся лбом в макушку. – Мы подумаем об этом позже. А пока я просто хочу посидеть вот так с тобой.

– И все? – еле слышно выдохнула Дилан. Она развернулась и подняла лицо, Тристан уже склонился ниже, но заметил гримаску боли на ее лице.

– Что-то не так? – Он отодвинулся, окидывая ее взволнованным взглядом.

– Ничего, – помотала головой девушка, хотя лицо ее побелело как мел. – Все хорошо.

– Ничего не хорошо. Послушай, у тебя такие травмы… тебе надо отдохнуть.

Встав с дивана, он разложил подушки и ласково подтолкнул Дилан прилечь.

– Ложись, отдыхай.

– Но я не хочу отдыхать, – надулась Дилан. – Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

– А я и поцелую, когда ты будешь лучше себя чувствовать.

– Когда это еще будет!

Он рассмеялся.

– Ничего, я подожду. Теперь у нас полно времени.

Недовольное ворчание Дилан и разочарованное выражение ее лица почти заставили Тристана сдаться, но в этот момент в квартиру ворвалась Джоан. Через секунду она уже стояла в дверях гостиной, запыхавшись, словно бежала марафон. Сощурившись, она оглядела две фигуры на диване.

– Эй, ты! – рявкнула она Тристану. – Помоги мне с покупками.

– Сейчас не время… нет, это говорит твой эгоизм… ты вообще представляешь, через что она прошла? Не смей тут появляться! Ты не можешь вот так взять и… Мне наплевать, что она тебе уже звонила, теперь все иначе. Она еще слишком мала, чтобы принимать такие решения. Ей всего пятнадцать!

Дилан застыла в своем кресле у двери в спальню Джоан, прислушиваясь к тихому шипению матери. Легко догадаться, с кем она говорила. С Джеймсом Миллером, ее отцом. Тот самый мужчина, на встречу с ним она ехала в Абердин, с поездом что-то случилось, ее жизнь прервалась… а потом началась снова. Она помнила чувство, с которым садилась в поезд: радостное волнение, бурлящее в крови. Какой он? Что они будут делать вместе? Разглядит ли она в нем свои черты?

В тот день ответов она так и не получила, вместо этого судьба приготовила ей совсем другое приключение: то самое, которое привело ее к Тристану. Так что она ни о чем не жалела, ни капельки. Но теперь, проведя дома несколько дней после больницы, она чувствовала… потерю? Будто лишилась чего-то, так и не доехав до отца. Она прошла такой долгий путь, чтобы увидеться с ним! Ей пришлось так усердно трудиться, чтобы разрушить барьеры, которые возвела Джоан. Ну нет, теперь она должна закончить начатое.

Охваченная внезапной решимостью, Дилан вкатила кресло в спальню матери, пнув дверь загипсованной ногой.

– Дилан! – Сидевшая на кровати Джоан вздрогнула, очнувшись от размышлений; телефон лежал рядом с ней.

– Кто это был?

– Что? – ошеломленно спросила Джоан.

– С кем ты говорила по телефону?

Мать прижала трубку к груди.

– А, да так, звонили с работы.

– Ты врешь! – Схватившись за косяк, Дилан протащила кресло глубже в спальню и выругалась, ссадив костяшки левой руки о древесину.

– Простите, юная леди? – Джоан возмущенно поднялась. – Ты забыла, с кем разговариваешь! – Она перевела взгляд за плечо дочери. – А где Тристан?

Вообще-то она как могла избегала называть его по имени – так же как старалась не смотреть на него и не разговаривать с ним. Но сейчас соизволила выплюнуть его имя.

– Он в гостиной, смотрит телик.

– Он должен тебе помогать! Именно для этого я пустила его под свою крышу.

В эти первые дни Джоан то и дело напоминала об этом: он живет под моей крышей, я кормлю его. И – что почему-то бесило Дилан больше всего – я покупаю ему одежду. Обычно ее язвительные замечания вызывали перепалку, но в этот раз Дилан решила не идти у матери на поводу.

– Ты ведь говорила с папой, так?

– Дилан…

– Скажи мне. Это ведь был он!

Загнанная в угол, Джоан начала обороняться.

– А если так, что с того?

– Что он сказал? Зачем звонил? – Дилан в надежде склонилась вперед. – Он все еще хочет, чтобы я приехала его навестить?

– Будто ты в состоянии куда-то поехать!

Джоан хотела выйти, но кресло мешало. Она уперла руки в бока и уставилась на дочь, ожидая, что та подвинется, но Дилан привыкла, что они вечно ругаются, и ее было не запугать сердитым выражением лица.

– В состоянии, если Тристан поедет со мной.

– Вот уж нет! – фыркнула Джоан. – Вы с этим мальчишкой никуда вместе не поедете.

С этим мальчишкой. Она вечно называла так Тристана.

– Ну что ж, тогда папа может приехать к нам.

В глазах Джоан зажегся непонятный огонек.

Дилан тут же смекнула:

– Дело ведь в этом, да? Он хочет приехать.

– Дилан, послушай…

Но Дилан знала, что права.

– Когда он приедет?

– Пока что мы ни о чем не договорились, солнышко. – Голос Джоан утратил резкость и звучал почти умоляюще. – Такие вопросы за день не решаются.

– Еще как решаются! Он живет в Абердине, а не на Северном полюсе. – Дилан пригвоздила мать осуждающим взглядом. – Ты сказала ему, чтобы он не приезжал!

– Да.

По крайней мере, Джоан не стала ничего отрицать.

– Ты пережила ужасную травму, дочь. Тебе… тебе нужно время оправиться. Мы еще поговорим о твоем отце, обещаю. Но позже.

Несколько злых секунд она размышляла над словами матери. Сердце у нее быстро колотилось.

– Нет.

– Дилан…

Она не знала, как связаться с отцом: его номер был у нее в телефоне, а телефон она потеряла в поезде. Она выдержала взгляд Джоан, чтобы та не подумала, что она блефует. Секунды замедлили бег. Одна, две, три, четыре…

– Ладно, – процедила Джоан сквозь зубы, и сердце сразу взмыло к небесам. – Ладно, я ему позвоню. Но наедине ты с ним не увидишься. Я буду с тобой, и это не обсуждается.

– Хорошо.

Это и правда было хорошо. Дилан радовалась возможной встрече с отцом, и ей не терпелось с ним увидеться, но к радости примешивалась изрядная доля волнения. Повозившись с креслом, она отодвинулась в сторону, чтобы мать могла пройти. Джоан прошла мимо коляски, пытаясь сохранить остатки достоинства.

– Мам, – позвала ее Дилан.

Мать наклонила голову, но не обернулась.

– Спасибо.

Вздох. На сей раз мама повернулась. В ее глазах стояли слезы.

– Не за что, солнышко.

– Ты точно готова?

Тристан остановился напротив школьных ворот. Они загораживали проход, и орда школьников устремилась с тротуара на проезжую часть, чтобы обойти их с Дилан.

Дилан не ответила на его вопрос. Он подбадривающе сжал ее плечо.

– Ненавижу эту штуку, – пробормотала девушка, хлопнув ладонями по массивным колесам кресла. – Все на меня смотрят.

Все и правда смотрели, не таясь, изгибали шеи, чтобы разглядеть инвалида в кресле. Дилан отвечала хмурой гримасой на любопытные взгляды, пытаясь не обращать внимания на биение пульса и мерзкие тиски, сдавливающие грудь.

Джоан удивило, что дочь так быстро захотела в школу. Но на самом деле Дилан просто устала от матери: устала от ее суетливой заботы, от подозрительных взглядов, которые та бросала на Тристана, от того, как стремительно Джоан оказывалась в коридоре, стоило Тристану подойти к комнате Дилан. Она что, правда думает, что они станут предаваться страстной любви, пока правая нога Дилан до бедра закована в гипс, а левая – да и нижняя часть спины – вся в повязках и бинтах? Дилан необходимо было выбраться из дома. Куда угодно, да хоть в школу. По крайней мере, так она думала, пока не увидела уродливую бетонную махину гимназии. Ей вмиг вспомнились все причины, почему она ненавидела школу… во-первых, из-за непроходимых идиотов, которые готовы шею свернуть, лишь бы поглазеть на ее сломанную ногу. Правда, справедливости ради, глазели не только на нее.