— Что?!

— Э… мы едем домой?

— Нет. Император дает банкет во дворце. Мы приглашены.

— Я тоже должен идти? — проскулил Люк.

— Люк, ничего другого я бы не хотел так, как убрать тебя с глаз долой. К сожалению, император потребовал, чтобы ты присутствовал, так что ты будешь там.

Люк повесил голову, нахмурившись.

— И прекрати дуться. По крайне мере, ты сможешь насладиться едой. Мне же придется терпеть бессмысленную болтовню льстивых политиков.

Люк не ответил.

— Ты должен вести себя безупречно. Не разговаривай, пока к тебе не обратятся. Пользуйся ножом и вилкой, помни о манерах за столом.

Сын уставился в окно с таким видом, словно хотел выпрыгнуть. Императорский дворец скоро появился на горизонте, хотя Вейдер летел не очень быстро. По его меркам, конечно. Он не спешил попасть туда.

Когда они достигли внешних щитов безопасности, он передал коды допуска. К сожалению, ему не пришлось уничтожать ничьи спидеры, чтобы припарковаться. У него был доступ к личному ангару императора. В годы юности он пользовался им, пока его коллекция кораблей не разрослась до такой степени, что ему потребовался собственный ангар.

Он развернул спидер между двумя кораблями, вяло вспоминая дни, когда едва оперившаяся Империя отчаянно нуждалась в защите. Вместе с учителем они обеспечили безопасность даже тем, кто не хотел этого.

Как одержимый он погрузился с головой в дела Империи, ибо его прежнее «я» все еще было болезненно свежо в его душе. Физическое восстановление и бесконечные операции причиняли мучительные страдания. Жизнь превратилась в постоянную борьбу с подступающим безумием. Только тренировки учителя позволили ему выжить.

Люк выпрыгнул из спидера, как только Вейдер выключил двигатели. Очевидно, он не желал находиться рядом с ним ни одной лишней секунды. С годами его ненависть к отцу только возрастет. Его детская наивность неизбежно сменится однажды подростковыми бурями.

Возможно, наступит день, когда сын убьет его и займет место рядом с императором. Возможно, после всего, через что ему пришлось пройти, это будет единственный достойный поступок в его жизни. Снабдить Палпатина очередным учеником-марионеткой для достижения его целей.

Они вошли в лифт, и Люк забился в угол. Вейдер провел рукой над кнопками, одна из них зажглась с тихим мелодичным звуком. Они проехали всего несколько этажей вверх, когда двери вновь открылись. В коридоре стоял тот же сенатор, что пытался поговорить с ним утром. Одного взгляда на них хватило, чтобы сенатор быстро попятился, бормоча, что поедет следующим лифтом.

Вейдер сжал кулаки, когда двери закрылись, и они продолжили путь. Ему ужасно хотелось убить политика. Ничто не доставило бы ему такого удовольствия. Иногда он фантазировал, что Палпатин приказал ему пойти в Сенат и убить там всех до единого. Население бы одобрило его.

Но они не одобрили бы, если бы он убил Палпатина. Хотя, возможно, после явления Звезды Смерти и одобрили бы. Однако, если учесть, какими темпами развивается данный проект, Люк уже успеет убить его и занять место отца. Вейдер посмотрел на Люка, размышляя, когда наступит этот день. Сейчас он наивен и не обучен, но надолго ли? Скоро сын станет угрозой для него. Они сразятся в один прекрасный день. Сразятся насмерть.

— Э, отец? — произнес Люк, глядя на него.

Вейдер очнулся от своих мыслей и сфокусировался на Люке.

Сын указал на коридор.

— Мы идем?

Вейдер уставился на двери, поняв, что они уже прибыли. Он вышел, не произнеся ни слова, Люк медленно последовал за ним.

По обе стороны внушительных дверей банкетного зала в конце коридора стояли императорские гвардейцы. Когда они с Люком подошли, гвардеец слева выступил вперед.

— Милорд, детей следует оставлять в саду, — он указал на коридор справа.

Первой реакцией было раздражение, которое быстро улеглось, как только Вейдер понял, что ему не придется следить за Люком на банкете. Не нужно будет беспокоиться, что Люк продемонстрирует аристократам свое полное невежество в вопросах этикета. Кто бы не придумал это разделение, он явно сам был родителем.

— Очень хорошо, — сказал Вейдер. — Люк!

Люк неохотно поплелся за ним. Когда сын приблизился к нему, Вейдер подтолкнул его вперед.

— Двигайся быстрее.

Люк отпрянул и наградил отца неприязненным взглядом. Вейдер ощутил вспышку его злости, а затем сын отвернулся, скрестив руки.

— Не вздумай надуться, — сказал Вейдер, спешно шагая ко входу в сад. — С меня более чем достаточно твоего поведения на сегодня.

— Я не дуюсь!

— Еще одно слово, и я вставлю тебе кляп в рот, — заявил Вейдер, указывая на Люка.

Пару минут спустя они подошли ко входу в сад. Ближайший к ним гвардеец вышел вперед.

Вейдер показал на Люка.

— Уберите этого ребенка подальше от меня.

Люк зло посмотрел на него, но благоразумно промолчал.

— Сколько мальчику лет, сэр? Мы распределяем детей в зависимости от возраста.

— Двенадцать, — ответил Вейдер.

— Тринадцать, — настойчиво поправил Люк.

Вейдер молча воззрился на Люка, размышляя, не хочет ли мальчишка в самом деле вывести его из себя.

— Подростки приглашены на основной банкет.

— Он не подросток, — сказал Вейдер. — Теперь заберите его, пока я не пригвоздил вас к стене вашей пикой.

— Оставь его в покое! — взорвался Люк. — Прекрати срывать на всех свое дурное настроение! Меня тошнит от тебя и твоих угроз… мне тринадцать. Ты бы знал это, если бы думал хоть о ком-нибудь кроме себя самого, слимо*!

Пару секунд Вейдер молчал, пытаясь осмыслить сказанное.

— Когда тебе успело исполнится тринадцать? — спросил он, не зная, как еще отреагировать.

Люк поднял на него глаза, полные слез.

— Сегодня.

Он мелодраматично развернулся и убежал, в то время как Вейдер застыл от изумления. Спустя несколько мгновений неловкой тишины, гвардеец заговорил.

— Сочувствую, сэр. На прошлой неделе я забыл про день рождения жены.

— День рождения, — повторил Вейдер самому себе.

День рождения? Сегодня день рождения Люка? Что-то щелкнуло у него в мозгу, и Вейдер пошел за сыном. Ну конечно, сегодня день рождения Люка! Он не мог родиться ни в какой другой день.

Вейдер пошел быстрее, начиная понимать всю суть дела. Он ужасно обращался с мальчиком. Забыл о его дне рождения… и хуже того, срывался на сыне весь день. Такое не исправишь простыми извинениями, но он должен попытаться.

Снова он провалился в роли отца. Должно быть, Оуэн и Беру выказывали мальчику любовь и внимание в этот день. Люк прав. Он был слишком погружен в себя, слишком зациклен на собственных проблемах, которые сам и создал. Мальчику пришлось чуть ли не истерику устроить, чтобы получить необходимое ему внимание.

Вейдер так злился на себя, что прошел мимо того места, где ощущался Люк. Поспешно вернувшись, он зашел в ближайший освежитель и нашел там умывающегося сына.

— Люк?

Люк отвернулся, вытирая глаза полотенцем.

Взвесив все за и против, Вейдер решил, что лучше будет сказать напрямую.

— Извини меня, — сказал он.

— Не волнуйся, — натянуто пробормотал Люк. — Это неважно.

— Это важно, — ответил Вейдер. — Сегодня твой день рождения.

— День Империи важнее, — сказал Люк.

— У Империи нет чувств, Люк. А у тебя есть. Я пренебрег ими. Ты был прав насчет меня. Я слишком эгоцентричен.

Люк, казалось, пришел в замешательство от его признания. Наконец, он слегка улыбнулся и произнес:

— Извини, что назвал тебя «слимо».

— Меня называли куда хуже.

Улыбка Люка стала шире.

— Например?

— Не собираюсь подавать тебе идеи.

Люк рассмеялся. Он бросил полотенце на поручень и высушил руки.

— Думаю, нужно вернуться.

— У меня другая идея. Я не ошибусь, если скажу, что никто из нас не хочет присутствовать на банкете, так?

Люк медленно кивнул. На его лице было написано любопытство.

— Вероятно, нам стоит принести свои извинения и использовать это время более продуктивно.