========== Лансдейл Круз — утро субботы — серьезно ==========

Вчера вечером я поговорила с мужчиной из куста. Он сказал, что знает, что у нас было с мужчиной из новостей.

– Слухами земля полнится, – заметил он.

– Серьезно, – согласилась я.

Он сказал, что Станци и Густав вернутся домой. И привезут ему женщину. Он сказал, что женщина ночью написала песню о свободе. Он сказал, что ее зовут Патрисия. Я спросила, не пора ли нам уже перестать посылать предупреждения о бомбах.

– Когда процесс запущен, его уже сложно остановить, – ответил он.

– Это как с ответами, – заметила я. – Кажется, вы дали нам неправильные.

– Когда процесс запущен, его уже сложно остановить, – повторил он.

– Плевать.

– Плевать?

– Плевать. Я хочу перестать врать. Немедленно. За этим и пришла.

– Я буду скучать по твоим волосам, – признался он.

– У вас полные мешки моих волос. Давайте лучше сделаем мне какую-нибудь классную прическу. Например, боб.

– Хочешь, чтобы я надел тебе на голову горшок и отрезал все вокруг него?

– Вы скульптор, – ответила я. – Воспользуйтесь своим воображением.

Из-за куста я вышла с волосами в форме той женщины, Патрисии. С каждого угла обзора смотрела новая Патрисия. Ее лицо, ее бедра, ее груди, ее глаза. У меня на голове была сотня Патрисий. Я напоминала ходячий музей. Мужчина из куста вручил мне строчную «е», расшитую жемчугом. Он сказал, что теперь, когда мужчина и оператор вернулись в Лос-Анджелес, интервью придется брать мне.

Дома я помыла голову, потом залезла в интернет, нашла себе стрижку по вкусу, включила видео «Как подстричься самому?» и сделала себе приличный многослойный боб.

Сегодня все по-другому. Когда папа спрашивает, что я делала вечером, я отвечаю:

– Сходила в гости к мужчине из куста. Он сделал из моих волос сотню скульптур.

Папа даже не поднимает голову от газеты.

– Мог бы хоть на мою прическу посмотреть! – замечаю я.

Папа отгибает уголок газеты и прищуривается:

– Симпатично. Может, чуть коротковато, но волосы быстро отрастают.

У всех бывших миссис Круз волосы были до задницы. Всегда светлые, как у меня. Всегда осветленные и без отросших корней.

– А мне не кажется, что так слишком коротко, – возражаю я.

– Мужчина из куста? – переспрашивает папа.

– Вообще, я подумываю постричься еще короче.

– Ладно, это же твои волосы.

Я включаю на кухне телевизор и листаю каналы в поисках кулинарного шоу, но останавливаюсь, поймав лицо мужчины из новостей. При виде его мне хочется снова начать врать. Я прибавляю громкость, чтобы лучше слышать. Он рассказывает про китов. Про то, что в Калифорнии снова большой приток туристов, которые ездят посмотреть на китов. В конце сюжета у него над головой пролетает вертолет, мужчина произносит что-то неразборчивое и тыкает в него пальцем. Потом просит прощения у ведущего и объясняет, что это у них с оператором такая дежурная шутка.

– Я позавчера переспала с этим парнем, – признаюсь я.

Папа снова отгибает уголок газеты и опускает очки на переносицу:

– С ним?

– Ага. Тот еще позер.

– Похож.

– Он из Огайо, а говорит всем, что из Калифорнии.

– Это же канал с противным синоптиком? – спрашивает папа.

========== Чайна Ноулз — вечер субботы — обезьянка ==========

Меня зовут Чайна, я та девочка, которая вчера проглотила себя в портовом управлении, штат Нью-Йорк. Меня зовут Чайна, я та девочка, которая сегодня утром вывернулась обратно на правую сторону на кухне, прямо на глазах у родителей. Мои сестры поехали к тете. Шейн все еще спит на полу моей комнаты.

– Мама сказала, что ты сожгла ту обезьянку, – говорит папа.

– Да, прости.

– Я понимаю, что мы почти не видимся.

– Да, я помню, что тебе надо работать, – отвечаю я. – Правда, прости за обезьянку. Она мне очень нравилась. Спасибо, что купил ее.

– Я правда хотел бы приезжать почаще. Мне нужно больше знать о твоей жизни.

– Все нормально. У мамы все схвачено.

Я смотрю на маму. Она натягивает на лицо обеспокоенное выражение. Меня зовут Чайна, и у меня в спальне спит мой парень, но никто, кроме меня, об этом не знает. Родители, кажется, решили, что я сбежала из дома из-за обезьянки.

Я звоню Лансдейл, потому что она точно знает, что делать. Лансдейл отлично умеет пользоваться огнетушителем даже без инструкции.

– Это Чайна? – спрашивает она в трубку, как будто меня месяц не было.

– Да.

– Похоже, у нас были неправильные ответы, – произносит она.

Я отвечаю, что мне плевать на ответы:

– У меня тут Шейн. Еще спит в моей спальне. И родители дома.

– У меня осталось шестнадцать лишних ответов! – сокрушается Лансдейл. – Шестнадцать!

– Что мне делать? – спрашиваю я.

– Не пользуйся больше теми ответами.

– Вообще-то, я про Шейна.

– А, – отмахивается она. – Просто не выпускай его из комнаты. Закрой дверь.

– А если ему приспичит в туалет?

– Ну, в окно сходит, тоже мне проблема.

Меня зовут Чайна, и я сижу на полу спальни рядом с плачущим Шейном. Родители внизу готовят поздний обед и пританцовывают под кубинскую музыку. Они не слышат, как я прошу Шейна не выходить из комнаты. Как я советую ему помочиться в окно. Он уже не ящерица. Мы это обсудили.

.ьтакывирп ежу ароП .имагон хревв тунревереп тедуб адгесв риМ

Шейну нужно покурить. Он говорит, что может покурить в окно.

У меня звонит телефон. Лансдейл.

– Он что, правда писает в твое окно?

Я кошусь на Шейна: он писает в мое окно.

– Ну да.

– Его все соседи увидят, – говорит она. – Лучше было выбрать боковое окошко.

– Ладно, учту.

– Вчера я говорила с Кеннетом.

– Это тот парень из Лос-Анджелеса?

– Это мужчина из куста. Он дал мне неправильные ответы.

– А.

– Он сказал, что Станци и Густав скоро вернутся домой.

– Его зовут Кеннет?

– Да.

– Почему мне никто не сказал?

– Я думала, ты знаешь. Он теперь что, курит в окно? Ну серьезно, кто-нибудь позвонит твоей маме и наябедничает.

Я прошу Шейна подвинуться и закрываю окно. Увидев в трех домах от нас Лансдейл, я машу рукой. Она сидит на крыльце, а на подоконнике остывают два киша.

– Милый фартук, – замечаю я.

– А еще Кеннет сказал, что уже хватит, – добавляет Лансдейл.

– Ты про Фуэнтеовехуну?

– Да. У нас были неправильные ответы. Это уже неважно.

– Шейн хочет познакомиться с моими родителями, – говорю я.

– Пусть знакомится.

– Но…

– А что тебе терять? – спрашивает она. – Пусть знакомится. Но заставь его сначала сжевать мятную жвачку. И руки помыть. Курить при первом знакомстве всегда плохо.

========== Станци — вечер субботы — секрет Густава ==========

«Мы сейчас приземлимся и окажемся дома, правда? Там стоит моя кровать, правда? Там мои книги? Мой халат? Мой второй лабораторный халат?»

Я просыпаюсь под мягкий шум мотора. Мы все еще голые ледяные младенцы высоко в небе.

Глядя вперед, я представляю себе ветровое стекло и приборную панель, на которой Густав то и дело нажимает какие-то кнопочки и опускает рычажки. Но на самом деле я ничего не вижу. Сегодня суббота.

Десять минут назад мне показалось, что мне привиделся вертолет. Я видела красный корпус. Видела пропеллеры над головой. А теперь ничего не вижу, кроме нас троих, застывших в воздухе в невероятных позах. Патрисия по-прежнему лежит, свернувшись калачиком, как больная мокрица. Густав сидит, выпрямив спину, одетый только в шлем пилота. Он по-прежнему дрожит.

– Мне только что приснились четыре гроба, – рассказываю я. – Тебя в них не было.

– Это радует, – отвечает Густав. Он говорит серьезно. Думаю, он правда рад, что не лежит ни в одном гробу из моих снов.