Впереди показался Новый Афон. Анакопия, прежнее название Нового Афона, имеет достаточно древнюю историю. Первые упоминания о нём относятся к третьему веку. Уже вдали виднелся и знаменитый Новоафонский монастырь. Оставалось совсем чуть – чуть, подняться по дороге наверх к пещерам. Двигатель иномарки бодро тянул автомобиль в гору. Пётр Алексеевич подъехал к зданию вокзала, оставил машину на парковке, и поднялся наверх, на смотровую площадку здания вокзала. Отсюда открывался великолепный вид на красоты Абхазии. Полюбовавшись пару минут пейзажем, Пётр Алексеевич пошёл к кассам. Купил билет на электропоезд, который должен будет его доставить в пещеру, внутрь горы. До отправления поезда оставалось ещё двадцать минут. Журналист купил кофе и, чтобы скоротать время ожидания, решил позвонить Монахову, узнать, как у них с инопланетянином дела.

– Алло, Гена, ну что, проснулся?

– Да, – ответил историк, голос его был взволнован.

– Ну как вы там, чем заняты? Я уже добрался до места, скоро буду спускаться.

– Да ничего, нормально, – ответил сбивчиво Монахов.

– Ген, что-то случилось?– почуяв неладное, спросил Пётр Алексеевич.

– Да. Зельт пропал.

– Как пропал? Куда?

– Не знаю. Я проснулся, а его в квартире нет, и дверь входная открыта.

– Плохо дело. Какие есть версии?

– Да никаких. Если он и пошёл куда-то, то куда и зачем?

– Ладно, – принял решение журналист, – сейчас походи поищи его по округе. Дверь на всякий случай оставь открытой, вдруг он вернётся. Пока рано паниковать. Я скоро спускаюсь в пещеры, как буду на поверхности, позвоню.

– Хорошо, – ответил Геннадий Викторович и отключился.

«Не нравится мне что-то это всё», – подумал Ручкин, убирая телефон в карман. Но возвращаться сейчас смысла нет. Два часа езды плюс время на прохождения таможни. Да и рано пока что поднимать тревогу. Хотя в душе Пётр Алексеевич понимал, что вряд ли пришелец ушёл из квартиры по собственной воле. Кто-то похитил? Но кто и как? Может, всё-таки сам ушёл? Кто его знает, что творится в голове у представителя другой планеты.

Подошло время отправки. Двери открылись, и Ручкин оказался в большом, слабо освещённом ангаре. Контролёр оторвал корешок билета, и журналист двинулся дальше через турникет к поезду. Напоминало это всё уменьшенную копию метро. Возле платформы стоял маленький электропоезд, состоящий из двух вагонов. Он тихо гудел. Журналист забрался в маленький вагончик и уютно устроился на сиденье. Народу было немного. Вместе с ним ехали бабушка с внучкой, молодая пара, мужчина с женщиной и двое китайцев, которые безостановочно фотографировались. Остальные места в вагончике пустовали. Постояв пять минут и запустив во второй вагон еще несколько пассажиров, поезд, гудя электромотором, тронулся. Пётр Алексеевич смотрел в окно, за которым была темнота. Судя по ощущениям, они спускались вниз, вглубь горы. Спустя три минуты маленький состав остановился, люди не спеша вышли.

Экскурсовод пригласил всех следовать за ним. Пройдя по длинному тоннелю, они оказались в первой пещере.

– Мы находимся в Новоафонской пещере, – раздался голос экскурсовода. – Пещера представляет собой огромную карстовую полость. Состоит из девяти залов, в шести из которых проходят экскурсии, один зал зарезервирован под научные работы.

Пётр Алексеевич огляделся вокруг, масштабы поражали. Он вместе с кучкой туристов стоял на каменной площадке, немногочисленные лампы подсветки показывали очертания огромного пространства. Подойдя к краю каменной площадки, Ручкин посмотрел вниз и увидел красивое подземное озеро. В полумраке это выглядело фантастически. Было очень тихо, так, что резало уши, холодно и пахло сыростью и древностью.

– Мы находимся в зале Анакопия, – продолжал повествование экскурсовод. Но Пётр Алексеевич его уже не слушал. Он был занят вопросом, где искать исходник. Он может оказаться где угодно. А что если он в одном из закрытых залов или вообще на дне подземного озера? Ситуацию осложняло и то, что он не знал, как должна выглядеть эта сфера с пробирками. Но если рассуждать здраво, то Адам и Ева должны были его спрятать так, чтобы последующие поколения в случае необходимости могли его найти. А что если его уже давно нашли?

Пётр Алексеевич достал кубик-датчик, он светился тусклым зелёным светом. Журналист впал в небольшой ступор. Исходник здесь! Но где конкретно?

– Глубина озера Анатолия составляет двадцать шесть метров, температура воды – десять градусов по Цельсию, – продолжал рассказ экскурсовод.

«Ох, чую, ящик там, на глубине», – подумал Ручкин, вглядываясь в мутно-тёмно-зелёную гладь. Экскурсия двинулась дальше, и журналист был вынужден проследовать за остальными. В следующем зале датчик уже не светился. «Ну что ж, – подумал Пётр Алексеевич, – во всяком случае, теперь ясно, что исходник существует, и даже приблизительно понятно, где его искать. Теперь нужно всё хорошенько обдумать и потом со свежей головой вернуться сюда ещё раз. А сейчас нужно дождаться конца экскурсии, подняться на поверхность и позвонить Монахову, чтобы прояснить судьбу Зельта».

Экскурсия, как назло, тянулось очень медленно. Так всегда бывает со временем, когда чего-то ждёшь. Но любому ожиданию рано или поздно приходит конец. Пётр Алексеевич вместе с остальными людьми вышел на платформу в ожидании электропоезда. Дождавшись прибытия и погрузившись в вагон, Ручкин с нетерпением ждал возвращения на поверхность. Несколько минут езды, выход на поверхность. Белый свет несильно резанул глаза. Первым делом журналист достал телефон и набрал номер Монахова. Мобильный историка был недоступен. Нехорошее предчувствие росло и сгущалось, как тёмная туча перед грозой. Ручкин быстрым шагом направился к машине. Сел за руль, вставил ключ в зажигание и тронулся в сторону границы. Несмотря на огромное желание журналиста добраться как можно быстрее, он не стал спешить. Во-первых, прямых участков дороги, чтобы разогнаться, особо не было, а во-вторых пять минут, которые он мог выиграть в безумной гонке, роли не сыграют, а неприятностей могут добавить. Вечерело. Спустя два часа Пётр Алексеевич доехал до границы. Стандартная процедура регистрации и досмотра заняла около получаса. «Хорошо, что сейчас не лето, – подумал журналист, – иначе можно было застрять часа на два, а то и больше». Въехав на территорию России, Ручкин направил машину в сторону съёмной квартиры, быстро припарковался и, открыв дверь подъезда, быстро взбежал по лестнице. Возле двери он остановился. Она была приоткрыта. Сердце бешено застучало. Немного успокоив пульс и дыхание, журналист шагнул в квартиру. За столом на кухне сидел Монахов и курил, выражение лица его было скорбным, а в руках он держал листок бумаги.

– Гена, почему у тебя телефон недоступен? – спросил историка Пётр Алексеевич.

– Разрядился. А зарядку я с собой не взял. Забыл.

– Где Зельт, ты его нашёл?

– Нет. Его похитили.

– Я только вышел из квартиры, чтобы отправиться на поиски Зельта, – рассказывал Монахов Ручкину, держа в руках листок бумаги, – как заметил приклеенную скотчем к обратной стороне двери записку. На, читай, – протянул её журналисту Геннадий Викторович.

«Хотите видеть пришельца живым, – гласила записка, написанная кривым почерком, – готовьте деньги – десять миллионов рублей. Срок вам три дня. Иначе сдам его в полицию. Только не говорите, товарищ журналист, что у вас нет таких денег».

– У меня нет таких денег, – произнёс Пётр Алексеевич, вернув листок Монахову. – Нет, я, конечно, достаточно обеспеченный человек, но таких денег у меня нет в наличии. За месяц я бы, разумеется, собрал эту сумму, но за три дня – это нереально.

– Что делать-то будем, Петя? – взглянул Геннадий Викторович на Ручкина. Лицо его было растерянным.

– Думать, – ответил Пётр Алексеевич, усаживаясь за стол. – Вопрос первый: кто его похитил? Какие варианты?

– Да никаких.

– Хорошо. Этот кто-то знает меня, знает про Зельта, знает, что мы заселились в эту квартиру.