Представьте себе, что в Европе будущего, признающей самоопределение индивида, в нескольких местах образовались новые страны. Рассмотрим три из них поближе.

Страна Лесных Сородичей называется так потому, что эти люди поселились в краю, богатом лесами. Они организуются в отдельные поселения, которые делятся, когда численность населения достигает более 150 человек. Каждая деревня состоит из общественных и индивидуальных построек. За пределами собственного жилища все находится в общественной собственности. Обитатели заботятся о больных и стариках. В принципе в сообществе царит свободная любовь, даже после возникновения пар. Детей воспитывает все деревенское сообщество. С пятнадцатилетнего возраста молодежи предоставлено сексуальное самоопределение. Лесные Сородичи стремятся жить как можно ближе к природе, не загрязняя окружающую среду. Довольствуются тем, что обеспечивают себе необходимое для жизни. С другими деревнями ведется меновая торговля, нередко делаются закупки и во внешнем мире. Управляют поселениями деревенские старосты, как правило зрелые женщины. Вопросы о приеме новых поселенцев и проч. жители решают на демократической основе.

Карола Б., основательница Лесных Сородичей и староста первого поселения, разъясняет: «Такова наша модель: рай без роста. Нам нужна не свобода, но общность. У нас меньше материального благосостояния, зато больше социального тепла. Человек не годится для анонимного массового общества и оттого несчастен. Зачем все это потребление, приобретательство и все больший рост ради повышения жизненного уровня? Затем что мужчины хотят произвести впечатление на женщин. А почему мужчины хотят произвести впечатление на женщин? Потому что хотят с ними секса. И если теперь могут получить его без всякого стресса, без разрушения окружающей среды, без нажима конкуренции и стремления быть все сильнее, все значительнее, все лучше, то они куда уравновешеннее и счастливее! Конечно, мы знаем, что кое-кто из нас имеет опору, а то и состояние где-то еще. Но если кто-либо зарабатывает деньги во внешнем мире, а потом селится у нас и привозит с собой их часть и отдает общине, все в полном порядке».

Княжество Христо принимает исключительно белых поселенцев-христиан. Жители выбирают пожизненного князя, а он назначает правительство. Князь, правительство и народ могут предлагать законопроекты, утверждаемые путем прямой демократии. Княжество разделено на общины, обладающие широкой автономией и отвечающие также за социальное обеспечение, которое может разниться от общины к общине. Жители считают, что за социальное обеспечение в первую очередь ответственна семья, во вторую очередь – церковь и только в третью – община. Те, кто получает доходы из-за границы, и госслужащие исключены из избирательного права, во избежание конфликтов интересов. Идеал – традиционная семья, где мужчина – глава и главный кормилец. Аборты допустимы лишь в самых исключительных случаях. За каждого ребенка се́мьи получают дополнительный голос на выборах и референдумах. Для всех мужчин существует воинская повинность, границы охраняются армией. Личные и экономические свободы довольно высоки, правда различны от общины к общине. Ожидается, что по воскресеньям все ходят в церковь.

Мартин С., основатель княжества и первый выборный монарх, сообщает: «Пресса мейнстрима сплошь да рядом описывает нас как модель позавчерашнего дня, расистскую и сексистскую. Но на самом деле народ к нам валом валит, кандидатов пруд пруди. Кстати, мы вовсе не против других этносов или религий, пусть они счастливо живут в собственных общинах. Однако мы хотим избежать судьбы евреев, нам вовсе не улыбается тысячу лет пребывать в роли угнетенного меньшинства, прежде чем мы надумаем объединиться в собственное государство. Мы хотим жить так, как живем, и хотим, чтобы так и оставалось. Люди у нас прилежные, интеллигентные. Поэтому мы можем идти в ногу со временем в сфере высоких технологий и соответственно экспортировать то, что в свой черед обеспечит нам высокий жизненный уровень. Наши семьи в полном порядке, рождаемость стабильна, и сплоченность в общинах вполне хорошая. Христианскую веру мы считаем важной, поскольку она сплачивает общество. Уровень преступности у нас низкий. Конфликты между общественными группами – редкость. Мы считаем, что фактор успеха – наша этническая и конфессиональная гомогенность».

Джетсония – это крупный независимый город, которым управляет частное предприятие, обеспечивающее также его безопасность. Каждый житель платит установленный ежегодный взнос. За это предприятие предоставляет ему инфраструктуру, силы безопасности, спасательные службы и систему регулирования споров. Подробности регулируются договором, заключаемым между предприятием и каждым отдельным жителем. Предприятие не вправе менять этот договор в одностороннем порядке, а расторгнуть его можно, только если житель нарушил свои договорные обязательства. Споры по этому поводу рассматриваются независимым третейским судом. В остальном обитатели могут поступать как им заблагорассудится, покуда они не наносят ущерба другим. В городе действуют широкая свобода слова и заключения договоров. Нет ни политики, ни парламента, ни центрального банка. От всех случайностей жизни горожане по желанию застраховались частным образом или организовали группы взаимопомощи, будь то с целью защиты от болезней, смерти, потребности в уходе или от несчастных случаев. Каждый может без разрешения или лицензии предлагать новые продукты и услуги и принимать в оплату любую желаемую валюту. Для опробования новых идей в Джетсонии учреждена так называемая анкап-зона, где жители не платят ни гроша, но сами заботятся обо всем, в том числе о правилах своего общежития.

Пресс-атташе предприятия, Франк К., заявляет: «Большинство здесь не желает никаких политических или религиозных директив насчет того, как им жить. Поскольку плотность регламентации в Джетсонии минимальна, мы сумели создать множество инноваций и достичь высокой производительности. Людей не стравливает никакая политика, им вообще незачем думать о политике, ибо ее не существует. С другой стороны, им нет нужды опасаться и постоянных столкновений с новыми правилами. Поскольку у нас господствует свободная торговля, а стало быть, каждый может беспошлинно импортировать что угодно, и, кроме ежегодного взноса, никаких налогов ему платить не нужно, у малоимущих тоже высокий жизненный уровень. Мы не имеем валюты, которой можно манипулировать, поэтому покупательная способность наших жителей постоянно растет. Обеспечение по старости планируется и позволяет выйти на пенсию в любой момент, когда заинтересованное лицо сочтет достигнутый уровень достаточным. В принципе к нам может приехать из любой точки мира любой человек, который способен себя обеспечить и принимает наши основные правила. Однако мы внимательно изучаем претендентов; преступные элементы, а также политические или религиозные экстремисты либо сразу же получают отказ, либо очень быстро покидают наш город. Касательно соблюдения наших немногочисленных правил действует принцип нулевой толерантности. Перераспределения у нас нет, как нет минимальной заработной платы и гараний от увольнения, все решается напрямую между участвующими сторонами или их представителями. Я спрашиваю вас: если мы такая скверная эксплуататорская система, почему столько людей со всех концов света добровольно едут к нам?»

Таковы три совершенно разные системы общежития. Объединяет их вот что: во-первых, добровольное участие. Во-вторых, в нынешней Европе у них нет шансов возникнуть. Ведь их невозможно согласовать с господствующим правопорядком или моралью. Но что дурного, если люди, которым этого хочется, организуются иначе, нежели кажется правильным большинству? Неужели вправду стоит стремиться к тому, чтобы мир повсюду выглядел одинаково? Может быть, оптимальной системы для всех вообще не существует? Может быть, даже и для одиночек? Почему бы молодому человеку не провести несколько лет у Лесных Сородичей, из идеализма и чтобы набраться сексуального опыта. Потом он может отправиться в Джетсонию, чтобы создать себе экономическую базу, сколотить состояние и обеспечить старость. А вечер жизни он проведет в Княжестве Христо, где будет хорошо чувствовать себя в защищенности, среди таких же, как он сам.