Лорелей думала о побеге, но ей было некуда идти. Она могла отправиться домой, но что она скажет маме? Ее мать точно должна была уже узнать, что ее не было какое-то время в колледже, и она подозревала, что мама догадывалась, где она жила последние несколько месяцев. Она знала, что Хелен порой связывалась с ее мамой, и ей не звонили, чтобы узнать, жива она или нет. Значит, мама с трудом, но смирилась с осознанием, что Лорелей уехала на учебу, не посоветовавшись с ней. Кассандра Кларк в ярости была страшнее, чем жить в тишине среди сирен.

Вечером третьего дня после неудачного призыва подъехала машина Эсона. Из окна спальни она видела, как он выпрыгнул, отряхнул руки о джинсы и прошел в дом. Она хотела поговорить с ним, спросить его, могли ли его видения ошибаться. Если могли, то это изгнание могло прекратиться. К сожалению, она могла лишь слушать тихие голоса, что доносились до ее спальни. Ей не нравилось, что о ней говорили, а она не слышала всего разговора. Она уже не могла терпеть. Лорелей расхаживала по балкону, смотрела на океан из своей башни.

Солнце садилось, ветер усиливался, царапал ее щеки. Тучи собирались на западе, в воздухе уже пахло дождем. Лорелей вернулась в комнату, легла на кровать. Она сойдет с ума, если проведет еще день тут. В дверь резко постучали.

— Да? — робко спросила она.

— Это Дейдре. Я могу войти?

— Да, — сказала Лорелей. Дверь открылась со скрипом, Дейдре замерла на пороге. Повисла неудобная тишина. Лорелей перекатилась на бок и села на краю кровати, укутав плечи в одеяла. — Тебе что-то нужно?

— Меня попросили привести тебя. Спустишься? — Дейдре была не веселой собой. Она была в черных штанах и бежевом свитере, почти без макияжа, и ее волосы растрепались. Она оглядела комнату, но не смотрела на Лорелей.

Желудок Лорелей сжался.

— Да, хорошо. Я спущусь через минуту.

— Хорошо, я скажу им, что ты придешь, — сказала Дейдре. Она развернулась и ушла.

Лорелей глубоко вдохнула. Конечно, ей пришлось бы говорить с ними. Лучше сейчас. Она убрала волосы в пучок и нанесла румяна и блеск для губ. Лорелей взяла себя в руки, изобразила фальшивую улыбку и пошли к гостиной, пока остальные ждали ее. Хелен была не теплым и нежным присутствием, как раньше. Ее глаза были покрасневшими, она с тревогой поджимала губы. Она сидела в мягком кресле, Дейдре стояла за ней. Лорелей вошла, Каллиопа подошла к ней от окон.

— Рада, что ты смогла присоединиться, — тон Каллиопы был ледяным. — Присаживайся, — она указала на большое кресло у дивана. Лорелей послушалась. Каллиопа взяла пульт со столика и включила телевизор. Вечерние новости озарили экран, все посмотрели на репортера, красивую девушку с идеальными черными и блестящими волосами.

— Сегодня мы поведаем, — сказала репортер, — историю надежды и выживания, когда нет шансов. Корабль «K-Land Австралия» плыл по океану из Роттердама, и взрывчатый груз загорелся и разорвал судно на куски за минуты. Экипаж американских моряков понес большие потери. Четырнадцать членов экипажа погибли в море, — она замолчала, на экране мелькали фотографии моряков, их имена и ранги были внизу. Лорелей узнала четвертого мужчину на экране, она отправила его к смерти. Рональд Дж. Купер. Лорелей ощутила, как сжалось горло, слеза покатилась по щеке. — Только трое были спасены, — продолжила репортер. — Некоторые останутся в море навеки, но не будут забыты в сердцах и мыслях тех, кого они оставили позади. И, несмотря на новость о такой жуткой катастрофе, трое выжили. С нами сегодня выжившие в трагедии в море. Митч Джордан, Барри Эванс и Тайлер Кейекс. Добро пожаловать, господа.

Камера показала трех мужчин, сидящих за столом рядом с ней. Лорелей посмотрела на младшего. Это лицо снилось ей каждую ночь после возвращения. Во снах его лицо пропадало под водой, его глаза были холодными и мертвыми. Она просыпалась в панике и в поту, говорила себе, что это не настоящее. Он жил. И доказательство было на экране. Он был очень красивым, особенно теперь. Как для того, кто чуть не умер, он выглядел здоровым.

— Скажите, о чем вы думали, когда произошел взрыв? Как вы так быстро отреагировали?

— Мы с Барри были в одной из кают под палубой, проверяли план погрузки, когда услышали грохот, — сказал мужчина поменьше, почти лысый и в очках. — Мы поспешили на палубу, дым поднимался от контейнеров. Потом упал мостик. Перекрыл путь к другим матросам. Мы смогли добраться до лодки. Других людей на нашей стороне корабля не было, и когда он начал разваливаться, мы опустили шлюпку в воду. Мы кричали остальных, чтобы они забрались в лодку, но не слышали ответов, так что поплыли от корабля. Мы не знали, что взорвется дальше.

— Это точно было ужасно, — репортер изобразила удивление. — Что случилось дальше?

Другой мужчина, грубого вида, с растрепанной бородой, ответил с сильным бостонским акцентом:

— Мы не знали, смогли ли другие добраться до лодок, но, когда мы отплыли подальше, мы попробовали связаться по рации. Я смог поймать сигнал капитана местного корабля, когда Митч увидел руку на борту корабля и услышал крик старины Тайлера. Мы подняли его, он был холодным, как лед. И мы не знали, как он смог доплыть от тех обломков. Это было чудом.

— Тайлер, вы что-то помните о том дне? Как вы смогли проплыть так далеко в таких плохих условиях?

Камера сосредоточилась на Тайлере. Он посмотрел на зрителей и ответил:

— Я не плыл туда сам. Меня спасла русалка.

Двое других мужчин рассмеялись.

— Так он говорит, — сказал бородатый мужчина. — Но мы не видели русалку. Думаю, после холодной воды он немного тронулся.

— Итак, — сказала репортер, — произошло чудо в море с небольшой помощью… русалки. Будьте внимательны. Никогда не знаете, что можно увидеть. Что у тебя, Чарльз?

— Дурак, — сказала Каллиопа. Молния вспыхнула на небе за окном за ней, пошел дождь. Она выключила телевизор и села лицом к Лорелей. — Ты знаешь, что ты сделала? Как навредила?

— Нет. Я помогла. Не знаю, что тут плохого, — ответила Лорелей.

— В том и дело, ты не уважаешь наше дело. Нам дали священный долг. Наша работа — не сомневаться в зове, а слушаться и вести себя как сирены. Мы не спасаем жизни. Мы отправляем людей из жизни в смерть.

— Но вы хоть раз перечили зову? Если можно было спасти жизнь, почему вы этого не сделали? Некоторые люди все равно умерли бы, но я не понимаю, как можно смотреть на человека и не испытывать сочувствия, не задаваться вопросом: «Что я делаю?». Так не должно быть.

— Поверь, Лорелей, у меня такое было, — вяло сказала Хелен. — Потому сложно. Думаешь, мы не плакали по мертвым?

— Я не понимаю, почему это неправильно, — сказала Лорелей.

— Ты нарушила самое важное правило, — сказала Каллиопа. — Не вмешиваться в судьбу. Это не твое место. Ты должна действовать, как пожелала судьба. Если не можешь, ты не подходишь для роли сирены.

— Это не честно, — вмешалась Дейдре. — Она совершила ошибку. Все мы ошибались. Ты же не прогонишь ее из-за одной ошибки?

— Конечно, нет, — ответила Каллиопа, — если она ее исправит.

— И как мне это сделать? — спросила Лорелей.

Гром сотряс дом, Каллиопа подняла старую книгу в кожаной обложке. Лорелей узнала книгу, которую Хелен показывала ей в день, когда объясняла историю семьи. Каллиопа открыла книгу на последней странице и протянула Лорелей.

— Смотри, — сказала она. — Только четырнадцать имен. Должно быть пятнадцать. Это нужно исправить.

Лорелей отпрянула, словно ощутила неприятный запах.

— Вы просите меня убить его?

— Не прошу, а говорю, что ты это исправишь. Имя этого юноши будет в списке. Он не должен быть живым. И он не должен рассказывать миру, что его спасла русалка.

Лорелей покачала головой и закрыла книгу. Она встала.

— Плевать. Что сделано, то сделано. Я не буду убивать, потому что вы так хотите.

— От судьбы не убежать, Лорелей, — сказала Хелен. — Он тоже не может. Не хочу этого говорить, ведь тебе сложно, но Каллиопа права. Смертная жизнь этого юноши должна была закончиться в море, и ты должна была помочь потушить ее. Ужасное случалось с теми, кто играл с судьбой.