Теперь пьяные кутилы стояли некоторое время, разинув рты, будучи не в состоянии понять, что за опрометчивый поступок был сделан в их присутствии. Однако вскоре их разум смутила та история, которая должна была разыграться посреди пустоши. Все начали шуметь, кто-то требовал принести пистолеты, кто-то приказывал привести лошадей, остальные взялись за фляги с вином. Но постепенно некоторое сознание возвратилось в их взбесившиеся умы, и некоторые из них, числом тринадцать, сели на лошадей и начали поиски. Луна ярко освещала им дорогу, и они быстро ехали в ряд, следуя той дорогой, по которой, по-видимому, должна была бежать девушка, если она держала путь к себе домой.

Они проскакали милю ¹⁸ или две, когда увидели на пустоши ночного пастуха, и крикнули, не видел ли он охотников со сворой собак?

И этот человек, как рассказывают, настолько был без ума от страха, что едва не лишился дара речи, но, в конце концов, он всё же сказал, что и в самом деле видел несчастную девицу, по следу которой гнались гончие собаки. „Но я видел больше, – сказал он. – Мимо меня проскакал Хьюго Баскервилль, он пронёсся на чёрной кобыле, а за ним молча гналась собака такого адского вида, что у меня, спаси, Господи, вся душа ушла в пятки“. И пьяные сквайры, осыпав пастуха проклятьями, поехали вперёд. Но вскоре они похолодели от страха, потому что, когда они скакали галопом через пустошь, они увидели чёрную кобылу, покрытую белой пеной, с болтающимися поводьями и пустым седлом. Тогда гуляки сбились в кучу, поскольку смертельный ужас объял их, но они всё ещё скакали через пустошь, несмотря на то, каждый из них, будь он здесь один, счёл бы за благо повернуть свою лошадь домой. Таким образом, они медленно ехали, и наконец, они догнали пущенных по следу гончих. Собаки, несмотря на то, что они были хорошей породы и отличались известной храбростью, подвывая, сбились в кучу в низине, или „goyal“, как мы её называем, которые бывают в нашей пустоши, некоторые ускользнули прочь, а другие, выпучив глаза, уставились на узкую долину, лежащую перед ними, и шерсть на загривках стояла у них дыбом.

Вся компания начала соображать лучше и была уже более трезвой, чем вы можете себе представить, по сравнению с тем, когда она выехала из Баскервилль-Холла. Большинство из них было, без сомнения, разумными людьми, но трое – самые храбрые или, может быть, самые пьяные – спустились вниз в лощину. И тут они оказались на широкой долине, на которой стояли два больших камня, те, которые и сейчас можно здесь видеть, они были тут поставлены в старину людьми, чьи имена, без сомнения, уже давно забыты. Луна ярко сияла над пустошью, и там посередине лежала несчастная девушка, которая упала замертво от страха и усталости. Но не к ней были прикованы их взгляды, а к телу Хьюго Баскервилля, лежащему около неё, и встали дыбом волосы на головах этой бесшабашной троицы гуляк, ибо было так, что над Хьюго стояло и терзало его горло, некое нечистое создание, большой и чёрный зверь, подобный гончей собаке, но больше, чем любая из гончих собак, которых когда-либо видел глаз смертного. И, прежде, чем они увидели, как это создание порвало глотку Хьюго Баскервилля, и то, как оно повернуло свои пылающие пламенем глаза и сомкнуло на нём челюсти, все трое с ужасными воплями, спасая свою жизнь, поскакали через пустошь. Один из них, как рассказывают, умер, не пережив этой ночи, двое других остались в живых, но повредились умом.

Таков мой рассказ, дети мои, о появлении собаки, которая, как говорят, до сих пор преследует нашу семью. И, если я пишу об этом, то лишь в качестве предупреждения, ибо нам несомненно ясно, что известная опасность может причинить гораздо меньше вреда, чем различные вымыслы и догадки. Никто не может отрицать того, что многие члены нашей семьи умерли насильственной смертью, которая была внезапной, кровавой и загадочной. Пока мы можем поручить себя бесконечной доброте Провидения, которое не может вечно карать невиновных после третьего или четвёртого поколений, как сказано в Святом Писании. Этому Провидению, дети мои, сим я препоручаю вас, и я настоятельно рекомендую и предупреждаю вас о том, что вы не должны выходить на пустошь в те часы, когда там во тьме беспредельно царит отец Зла.

[Это послание от Хьюго Баскервилля к его сыновьям Роджеру и Джону, с условием о том, что они ничего не скажут сестре своей Элизабет.]».

Когда д-р Мортимер завершил чтение этого оригинального повествования, он сдвинул очки себе на лоб и пристально посмотрел на Шерлока Холмса. Тот зевнул и бросил окурок сигареты в камин.

– Ну, и что? – спросил он.

– А вы не находите эту историю интересной?

– Да, для собирателей сказок о феях, волшебниках и эльфах.

Д-р Мортимер вынул из кармана свёрнутую газету.

– А теперь, мистер Холмс, обратимся к событиям, несколько более современным. Это «Хроника Графства Девоншир» за 14 мая этого года. Здесь кратко изложены обстоятельства смерти сэра Чарльза Баскервилля, которая случилась за несколько дней до этой даты.

Мой друг наклонился немного вперёд, выражение его лица стало заинтересованным. Наш гость вновь утвердил на носу очки и начал читать:

«Неожиданно случившаяся недавно смерть сэра Чарльза Баскервилля, которого прочили в кандидаты от Либеральной партии на предстоящих выборах в Среднем Девоншире, погрузила во мрак скорби всю нашу округу. Несмотря на то, что сэр Чарльз относительно недолго прожил в Баскервилль-Холле, его приветливый характер и невероятная щедрость завоевали любовь и уважение со стороны всех, кто был знаком с ним. В наши дни процветания нуворишей отрадно было видеть отпрыска самой родовитой семьи графства, пришедшей в упадок в трудное время, и который смог своими силами воссоздать капитал и восстановить увядающее великолепие своего рода. Сэр Чарльз, как хорошо известно, сделал солидное состояние на биржевых спекуляциях в Южной Африке. Но в отличие от тех людей, которые продолжают игру до тех пор, пока колесо Фортуны не начинает работать против них, сэр Чарльз проявил большую мудрость и свой выигрыш обратил в наличный капитал, с которым и вернулся в Англию. Прошло всего два года, как он поселился в Баскервилль-Холле, но уже всему графству стали известны те грандиозные планы ремонта и реконструкции поместья, которые были прерваны его смертью. Сам, будучи бездетным, сэр Чарльз не раз публично выражал пожелание, что вся округа должна, покуда он жив, пользоваться его большим состоянием, и поэтому многие люди должны иметь личные основания для того, чтобы сожалеть по поводу его безвременной кончины. Про его щедрые пожертвования на нужды благотворительности как местной, так и всего графства, мы часто писали на страницах нашей газеты.

Обстоятельства, связанные с кончиной сэра Чарльза, нельзя назвать до конца ясными, но, по крайней мере, было достаточно сделано для того, чтобы избавиться от тех слухов, которые породили местные суеверия. Нет серьёзных указаний для того, чтобы подозревать злой умысел, и невозможно представить себе, чтобы его смерть могла стать следствием каких-либо не вполне естественных причин. Сэр Чарльз был вдовцом и человеком, которого можно было назвать, в некотором смысле, эксцентричного стиля мышления. Несмотря на его значительное богатство, он был прост в своих личных вкусах, и штат прислуги в Баскервилль-Холле состоял из одной супружеской пары по фамилии Бэрримор, муж исполнял обязанности дворецкого, а жена – кастелянши. Их показания, подтверждённые показаниями нескольких друзей покойного, сводятся к тому, что здоровье сэра Чарльза в течение некоторого времени было неважным, особенно следует отметить заболевания сердца, обнаруживавшие себя в изменении цвета лица, одышке и острых приступах нервной депрессии. И д‑р Джеймс Мортимер, друг и домашний врач больного, показал то же самое.

Причины смерти просты. Сэр Чарльз имел обыкновение каждый вечер перед сном прогуливаться по знаменитой тисовой ¹⁹ аллее Баскервилль-Холла. Это было его привычкой, как следует из показаний Бэрримора. Четвёртого мая сэр Чарльз объявил о своём намерении отбыть на следующий день в Лондон и приказал Бэрримору собрать чемоданы. В ту ночь сэр Чарльз, как обычно, вышел на прогулку, во время которой он всегда выкуривал сигару. Он не вернулся. В двенадцать часов ночи Бэрримор, увидев, что дверь всё ещё открыта, всполошился, зажёг фонарь и отправился на поиски хозяина. В тот день погода была сырой, поэтому следы сэра Чарльза можно было видеть совершенно отчётливо, и они вели в сторону аллеи. В середине аллее в живой изгороди из тиса имеется просвет, здесь в стене есть калитка, которая выходит на пустошь. Следы показывают, что сэр Чарльз простоял здесь некоторое время. Затем он пошёл дальше по аллее, в дальнем конце которой и было обнаружено его тело. Имеется один факт, который так и не был объяснён, это утверждение Бэрримора, что следы его хозяина после того, как он побыл у калитки, выходящей на пустошь, отличались от тех, которые были до того, было похоже, что дальше он шёл как будто на цыпочках. Некий торговец лошадьми по имени Мэрфи, цыган, в это время находился невдалеке на пустоши, но, по его собственному признанию, он был пьян. Он утверждает, что слышал крики, но не может сказать, откуда они доносились. На теле сэра Чарльза не было обнаружено следов насилия, и всё же доктор констатировал, что лицо покойного было искажено такой, почти невероятной гримасой, что доктор Мортимер не сразу поверил, что перед ним на самом деле его друг и пациент – разгадка, очевидно, в том, что это один из симптомов, который нередко встречается при диспноэ ²⁰ и смерти от сердечной недостаточности. Этот факт был констатирован на вскрытии, которое показало застарелое органическое заболевание, и следователь коллегии присяжных при коронере ²¹ сделал заключение о смерти в соответствии с медицинским диагнозом. Нас радует, что данное дело разрешилось, поскольку крайне важно, чтобы наследник сэра Чарльза поселился в Баскервилль-Холле и продолжил те добрые дела, которые были прерваны этим печальным случаем. Если же прозаическое заключение коронера не положит конец всем известным романтическим рассказам, которые шёпотом передаются из уст в уста в связи с этой историей, может случиться так, что будет трудно найти человека, который захочет жить в Баскервилль-Холле. Известно, что ближайшим родственником покойного является мистер Генри Баскервилль, сын младшего брата сэра Чарльза. В соответствии с последними слухами, этот молодой человек проживает в Америке, и сейчас делаются запросы с целью уведомить его о том, что он является наследником большого состояния».