– Вот это да! – сказал Рун. – Да мы теперь богаты!

– Не то чтобы богаты. Но при деньгах, – довольно молвила старушка.

– А что ж не спросишь, что у нас тут было? Такие чудеса происходили.

– Да я всё знаю, внучок.

– Откуда же?

– Да рассказали.

– И кто ж успел?

– Рун, сейчас все разговоры лишь об этом. Везде. Пока я со слугою шла, он всю дорогу и рассказывал, что было. Не замолкал ни на секунду. Жаль, не увидела сама такое диво. Но денежки важней, чем чудеса. Зимой-то ох как пригодятся.

– Бабуль, – смущённо посмотрел на неё Рун. – Не можешь дать немного денег? Из тех, что Шаша заработала. Сегодня Лала обещалась в гости, домой к Тияру нашему. И дочке его младшей пообещала дудочку. Но у неё нет магии. Истратила вчера почти что всю. Ей не наколдовать никак, я думаю. Сбегаю на рынок в город, покуда она спит. Глядишь за час и обернусь. Вдруг да дудочку куплю. А если нет, куплю хоть что-нибудь другое. Коровку деревянную или кота. Игрушку. А то придёт без ничего к Тияру. Девочка огорчится, будет неловко.

Бабуля улыбнулась неподдельным переживаниям, слышимым в его голосе.

– Уж так ты её любишь, внучок. Печалишься из-за подобной ерунды.

– Это вовсе не ерунда, – не согласился Рун. – Фея обещала, даже не чудо, просто дудочку. И не исполнит. Ей будет стыдно. Расстроится сильно, я думаю. Не хочется её расстраивать.

– Зачем же обещала, коли не может исполнить?

– Не знаю, может не ожидала, что магию потратит всю. А может не подумала.

– Рун, у нас теперь есть серебро. А сколько там игрушка может стоить. Медяк иль два. Ну даже если пять. Что вряд ли. У меня в узелке припрятано. Немножко меди. Скопила. Возьми оттуда… да хоть десять медяков.

– Спасибо, бабуль! Ты лучшая! – безмерно обрадовался Рун.

– Внучок, по совести-то это её серебро. Она нам заработала. И ещё продуктов столько надарили. Поэтому я как бы возвращаю ей, а не дарую, – скромно заметила старушка.

– Наверное, – согласился Рун. – Но всё равно, спасибо. Выручила. Очень.

– Только, Рун, – серьёзно посмотрела на него бабуля. – Надо ей сказать. Твоей невесте. Чтоб всё-таки не обещала никому того, что стоит денег. Ведь мы не господа поди, чтоб тратиться направо и налево. Начни лишь тратить, скоро угодишь на паперть.

– Неловко как-то ей про деньги говорить. И даже грубо. Ведь всё же гостья. Давай, если ещё раз так случится, тогда уж и скажу, – попросил Рун.

– Ну… ладно, – согласилась бабушка.

– Только ты уж с ней побудь, пока я бегаю. Я быстро. Если проснётся, а тут никого, испугается наверное.

– Я побуду, внучок. Но ты уж поторопись. Дела в огороде сами-то не сделаются. Особенно, когда без магии фея твоя.

– Ну да, не сделаются, – улыбнулся Рун. – Прости, бабуль, что всё не помогаю. Я постараюсь в скорости помочь. Не бросишь её никак. Страшно ей без меня.

– Мне тяжело одной, Рун, – немного с укором сказала бабуля. – И из лесу ничего не принёс. Ни шкурок, ни мяса, ни хоть кореньев и грибов.

– Бабуль, Лала не выносит убийств. Феи не выносят. К ней зайчики приходят на поклон. Она их гладит. И что, я должен их при ней схватить и удавить? Содрать с них шкурки? Она плакать будет. Никак.

Бабушка вздохнула.

– Я понимаю, внучок. Но и ты пойми. Ну ладно, если ты на ней женишься, тогда не пропадём, я думаю. Но ты же говорил, быть может нет, может отпустишь. И как мы зиму будем зимовать тогда? Если не заработаем, не сделаем припасов? У тебя было целых три желания! А станет ни одного. Поймал фею, и остался ни с чем. Ох, внучок, простофиля ты у меня. Как будешь жить, когда меня боги приберут. Я и не знаю.

Она покачала головой.

– Бабуль, я постараюсь сегодня уже начать что-то делать. Свожу её к Тияру, и в храм наш ещё обещала отцу Таю зайти. И во второй половине дня поди освободимся.

– И что, она будет сидеть скучать в доме, пока ты работаешь? – скептически поинтересовалась бабушка.

Рун с виноватым лицом промолчал в растерянности, не зная, что ответить.

– Ладно уж, в огороде я и сама справлюсь пожалуй. Не привыкать, – промолвила старушка. – Но воды я сама не натаскаю. А её на донышке осталось. И дождей совсем мало было. И гусениц собрать бы с посадок. Я их почти не вижу, глаза уже не те. Надо их собрать, Рун. А то сожрут всё. И останемся ни с чем. Зимой. И крышу подлатать бы. Течёт.

– Бабуль, я понял. Не позже чем завтра всё сделаю. Воду хоть ночью буду таскать, если что. Я помогу, – пообещал Рун.

– Ну ладно, – кивнула бабушка.

– Народу-то там много болтается у дома? – спросил Рун. – Поди с утра уж собираются.

– Ты что, не знаешь ничего, внучок? – удивилась она.

– Про что?

– Вчера, как вы ушли домой, барон сам лично сделал объявленье перед всеми. Сказал, кто фее станет докучать, следить за ней, ходить за нею следом, просить чудес, прохода не давать. Тому не поздоровится. И стражу ещё выделил в деревню. Там нету никого, у дома. И видимо не будет. И стражники уж ходят вдоль домов, порядок охраняя. И даже рыцарь придан им. Сюда. Начальствует над ними.

– И даже рыцарь! – подивился Рун. – Я о таком не слыхивал ещё. Чтоб рыцари в деревне караул несли.

– Простые стражники могут заробеть, коль знатный кто у дома станет ошиваться, – мудро заметила бабуля. – А с рыцарем уже не заробеют. Погонят всякого.

– Это… У меня словно гора с плеч! – безмерно обрадовался Рун. – Ай да барон наш! Мудрый человек. Как позаботился. Теперь Лала сможет смело ходить по деревне. Пожалуй даже и без меня, если захочет.

– Барон умён, – кивнула бабушка. – Но мы для него ничто. Смотри, как бы он глаз не положил на фею. А то уведёт. Невесту-то. У такого простофили. Оглянуться не успеешь.

– Лала со мной по своей воле, – ответил Рун. – Если надумает уйти, кто я такой, чтоб ей препятствовать. Но ты же видишь, она хочет быть со мной.

– Рун, – словно услышав его слова, пробормотала Лала во сне.

– Да вижу уж, – умилённо улыбнулась старушка. – Но всё же, Рун, будь осторожней.

Скоро Рун вышел из дому. В кармане у него лежали завязанные в тряпицу 10 медяков. Небывалая для него сумма, и в руках-то не держал никогда. Ещё стояла утренняя прохлада, но и поднимающееся солнышко припекало, даря коже тепло. Неподалёку возвещал кукареканьем о начале рабочего дня петух, собака деловито погавкивала, слышалось мычание, чьи-то невнятные голоса, стук колуна, раскалывающего дрова, пастух вёл коров на пастбище, бабы во дворах суетились, давая корм курям и свиньям, двое мужиков на телеге ехали в сторону леса, рыбаки спешили к реке, Ниор, сосед через два дома, что женился недавно, шёл на луга, держа косу на плече и узелок с провизией в руках, старики возились в огородах, на поленнице неторопливо умывался лапкой серый кот, из кустов доносился жизнерадостный гвалт воробьёв, временами с порывами ветерка немного тянуло запахом навоза. Обычное рутинное деревенское утро. Всё как всегда. Почти. Необычного было два. Первое, это пара стражников, стоявших чуть в стороне от избы Руна, негромко перебрасываясь словами. Бывают путники в деревне, включая и в доспехах, и с мечами, но они в основном около постоялого двора или трактира, и не настолько рано. А тут на зорьке на краю деревни два воина, и никуда не движутся. Стоят. Ну а второе, гораздо более диковинное для Руна, это что все кто был на улице, мгновенно его заметили. Обычно он что есть, что нет, как будто невидимка. Окинут его равнодушным взглядом, и всё, бывает и поздороваются даже, если совсем рядом пройдут. Ито далеко не каждый. Рун так к этому привык, что ему уж и нравилось – никто не отвлекает, не обратит вниманья, что ни делай. Свободу внутреннюю какую-то ощущал от того. А тут вдруг… все смотрят с неподдельным любопытством. Рун вышел за калитку и хотел было, как обычно, быстрым шагом, отправиться по своим делам, но поравнявшийся с ним в этот момент Ниор неожиданно повернул к нему, остановившись подле.

– Здорово, Рун, – сказал он спокойно.