Так же было в тот день, когда Рукия с выражением упрямой решимости на лице объявила семье, что поступила в Академию. Ее старшая сестра только нащупала неверной рукой спинку стула, опасаясь промахнуться мимо сиденья, и медленно, как очень старый человек, села на него.
- Рукия… - сипло выдохнула Хисана.
Имото свела брови, упрямо выпятила челюсть, но, не дождавшись возражений и слез, подошла ближе, обняла Хисану.
- Онее-сама, ну что ты так переживаешь? – принялась она уговаривать девушку. – Ну поступила, ну стану шинигами… Когда это еще будет?! И потом, Мишико-нии говорит, у меня реацу сильная, я буду хорошим бойцом. Совсем необязательно, что со мной случится беда!
- Да, моя девочка, - прошептала Хисана, сжимая негнущимися пальцами локоть сестры. – Но я все равно боюсь за тебя… Я постараюсь… очень постараюсь не волноваться зря, чтобы не накликать на тебя несчастья. Но и ты, пожалуйста… пожалуйста!.. будь осторожна! Пообещай мне!
- Обещаю! – горячо воскликнула Рукия и чмокнула сестру в щеку.
Так же было в ту злополучную ночь, когда неопытных и горячих студентов послали в Генсей на тренировочную миссию. Что там у них не заладилось, что не сработало, Хисане было все равно. А вот первое ранение Рен-тяна едва не стоило девушке сердечного приступа.
Выйдя из госпиталя и получив короткий отпуск из Академии, Ренджи несколько дней выслушивал причитания Фумико-сан и смущенно опускал глаза под взглядами Хисаны. Лечить и воспитывать младшенького явилась и Кимико-нее, обладавшая резковатым характером и выборочным отсутствием деликатности. То есть, когда она считала, что тактичное объяснение не возымеет действия, то игнорировала всяческие пляски вокруг свободы личности.
- Тебя бы выдрать хорошенько, - закончила она воспитательную нотацию, вогнав Ренджи в краску.
- Онее-сан, ну чего ты? – пробубнил студент Абараи. Оставить свою фамилию он решил еще до поступления: Такеши в Академии и Готее и так было с избытком.
- А того я! – Кимико постучала костяшками пальцев по столешнице. – Может, ума бы прибавилось!
- Можно подумать, ты своих бьешь, - раздраженно проворчал Ренджи.
- Так мои таких номеров не откалывают, - развела руками старшая сестра. – Попробовал бы кто-нибудь! Может, и всыпала бы…
- Отстань от ребенка, Кими, - Фумико-сама водрузила на стол поднос с онигири. – Живой, уже почти здоровый, чего еще надо?
- Того надо, чтоб думать учился, прежде чем башку свою ананасную меносам в пасть совать!
- Вот спасибо! – всплеснул руками Ренджи, которому за несколько лет в Академии сравнения с ананасом порядком надоели.
Кимико довольно прищурилась, и студент заподозрил, что она уже не столько поучает, сколько подтрунивает. Он подозрительно уставился на взрослую уважаемую даму, мать большого семейства. Взрослая уважаемая дама быстро показала ему язык и демонстративно отвернулась. Ренджи фыркнул: на такие шутки он никогда не обижался, а сейчас еще и был признателен Кимико, потому что впервые за несколько дней засмеялась Хисана. Это означало, что в семью возвращался мир.
******
Декан факультета боевых искусств Духовной Академии перебирал списки студентов и беспокойно поглядывал на Кучики Гинрея, сошедшего со своих заоблачных высот и почтившего присутствием собственной легендарной персоны скромный пост преподавателя кендо. Запросы у бывшего капитана были, мягко говоря, такими же заоблачными, как и покинутые эмпиреи. То ему юноши слабыми кажутся, то девушки не подходят, то еще что-нибудь не так. Вот и случались на элитном курсе недоборы, уж слишком многих вредный сэнсэй забраковывал.
- Так что же, Акияма-сан, нет в Обществе Душ достойных молодых людей? – вопрошал придирчивый Кучики, выразительно кривя породистые губы.
- Да на вас не угодишь, Гинрей-сан, - за последние годы декан разучился трепетать перед аристократом, а с недавних пор стал даже позволять себе легкую иронию. Пока прокатывало. – Достойных много, а талантливых… как обычно. Ну вот, посмотрите, - он протянул преподавателю личное дело третьекурсника. - Вполне перспективный парень, грамотный, вежливый, работоспособный.
Кучики раскрыл папку, всмотрелся в черно-белую фотографию. Лицо показалось знакомым.
- Руконгаец? – с плохо скрытым презрением поинтересовался он.
- Вы, Кучики-сан, может быть, не в курсе, но Академия Духовных искусств замышлялась как учебное заведение, куда дорога открыта всем, независимо от происхождения. Поступив к нам учиться, студенты полностью уравниваются в правах…
- Знаю, знаю, - отмахнулся Гинрей. – Ну позовите этого… - он подсмотрел в записях. – Абарая.
Студент Абараи явился через восемь минут, слегка недоумевая, чего он такого натворил, что тянет аж на вызов к декану. Уяснив для себя, что чихвостить его не собираются, юноша облегчено выдохнул и стал украдкой посматривать на грозного Кучики-сэнсэя, которого побаивалась вся Академия, включая некоторых преподавателей.
А Кучики-сэнсэй возблагодарил ками, что сидел, когда в кабинете появился этот молодой человек. Старик узнал его – того самого красноволосого парня, что около десятка лет назад догонял глазастого мальчишку на ярмарке. Меносы бы побрали стандарты Академии! На монохромной фотографии цвет волос было не разобрать, а татуировки затерли.
Еще большей неожиданностью стала реакция студента на предложение учиться у Кучики-сэнсэя.
- Я, конечно, благодарю за доверие и вообще, - не совсем уверенно протянул парень, - но у меня и так забот полон… э-э-э… то есть, много факультативов. Мне ж и спать иногда хочется, а не только мечом махать. Ну и кроме того, меня братья учат, чего мне занятого человека отвлекать?
Декан совершенно некультурно уронил челюсть на стол, а Кучики как будто очнулся от забытья.
- Вы что же, Абараи-гаксэй, отказываетесь посещать мою дисциплину? – подозрительно высоким голосом спросил он.
- Ну… так точно, - развел руками парень.
Декан покосился на гравюру, скрывающую тайничок в стене. Изначально там планировалось хранить важные бумаги, но с течением времени занорик все больше использовался, чтобы прятать от бдительной и радеющей за здоровый образ жизни секретарши саке и валерьянку: и то, и другое шло в ход с завидной периодичностью.
Вопреки знаменитому на весь Готей страшному гневу Кучики-старшего, который тот не преминул бы продемонстрировать еще десяток лет назад, бури не последовало. Избирательный сэнсэй прищурился на студента, склонив голову на бок, и хмыкнул.
- Все же подумайте, Абараи, - вполне миролюбиво сказал бывший капитан. – Братья братьями, но у меня богатый опыт.
Абараи покивал и сделал ноги из кабинета. Декан вопросительно приподнял брови. Кучики пожал плечами с независимым видом.
- Интересный парнишка, - соизволил объяснить он свою позицию. – Мне еще никогда не отказывали, тем более под таким вздорным предлогом, как какие-то там братья. Хочу понаблюдать за этим студентом, глядишь, снизойдет до кендо.
Когда, поухмылявшись и поиронизировав, Кучики Гинрей оставил декана в покое и ушел, тот вытер со лба пот, закрылся на ключ и решительно распахнул дверцу тайника. Сегодня он будет делать коктейль из валерьянки и саке, и пошла заботливая Юми-сан к меносам! Декан тоже человек, у него нервы!..
========== Часть 5 ==========
Комментарий к
Рукия поет под гитару песню Йовин (Лины Воробьевой) “Граф Фон Штосс”. Слушать можно здесь: https://myzuka.fm/Song/2276149/Iovin-Graf-Fon-Shtoss
Капитан шестого отряда Кучики Бьякуя славился своей педантичностью и железобетонными нервами. Вывести его из равновесия не удавалось никому, включая родного деда, имевшего право (как старший родственник и бывший сэнсэй) высказывать в глаза все, что сочтет нужным, и Зараки Кенпачи, мечтавшего спровоцировать коллегу на поединок. Иногда немного раздражали новобранцы, но рокубантай-тайчо ни разу за всю свою карьеру не высказался. Впрочем, только по тому, как темнели его глаза, подчиненные научились определять, насколько капитан недоволен или сердит.
