Хицугая заявил, что если бывшего санбантай-тайчо запихнут в его отряд, он заморозит к меносам весь Сейретей. Зараки оскалился и предложил свою кандидатуру в качестве надзирателя, но Командор здраво рассчитал последствия и одиннадцатому эту миссию не доверил. Оставались Кёраку, скучающий и оттого не всегда предсказуемый, вечно нездоровый Укитаке, вечно по уши закопанный в свои проекты Куроцучи – и Кучики-тайчо. Бьякуя тогда только вздохнул, посчитав такое сокровище расплатой за свое счастье, и смирился.

Впрочем, до сих пор он так ни разу и не пожалел, что в его подразделении служит этот шинигами. Когда Гин не скалился и не отпускал свои знаменитые шуточки, он был терпим. Навыки его вызывали трепет и зависть у других солдат, а административный опыт позволял быть полезным. За полтора года они с Ренджи превратили шестой отряд в действительно элитную часть, но отнюдь не происхождение бойцов делало ее таковой.

Бои с квинси Бьякуя вспоминать не любил. Хотя Готей и был готов к нападению, и тренировки велись усиленные и весьма специфические, и морального давления на шинигами врагу оказать не удалось, это было тяжелое время. Кучики-тайчо, в основном, переживал за своих близких. Соуджин рвался в бой, и отец устал твердить, чтобы мальчишка сначала думал, а потом делал. Хисана же к моменту начала боевых действий была глубоко беременна, и Бьякуя с ума сходил от страха, что с ней может случиться что-нибудь плохое. С ней и с малышом. Наверное, поэтому ухищрения Эс Нодта показались детским лепетом и особого впечатления не произвели.

И снова Обществу Душ помог Куроцучи Маюри. Сила пустых была ядовита для квинси, и ученый, воспользовавшись вытянутыми из памяти Айзена результатами экспериментов, создал целую армию этих существ. Как ему удавалось ими управлять, осталось загадкой. Как и то, что он сделал с ними потом. А вот откуда у Научного Центра были на это средства, Бьякуя знал хорошо. Даже очень хорошо. Он лично переговорил со всеми членами Совета 46-ти, и ни один не отказался поучаствовать. Может быть потому, что теперь за спиной могущественного и древнего клана Кучики стояло еще и пол-Руконгая, самая приличная и серьезная его часть?

Легче всех войну пережила Рукия. Великие ученые чуть не повыдирали друг дружке волосы, но так и не смогли договориться, как вытащить из девушки Хогиоку. У Урахары был способ достать волшебный камень из души, но он предполагал, что предмет остается целым и просто находится внутри. У Хогиоку же на сей счет обнаружилось собственное мнение, и он просто слился с душой шинигами. Можно было попробовать отделить духовные молекулы, расщепить их на атомы и потом собрать оба объекта заново, но Куроцучи встал на дыбы и орал на весь Готей, что сестрой рисковать не будет. Урахара попробовал воззвать к научному мышлению, азарту экспериментатора – и получил в морду. Так Рукия и осталась носительницей самого загадочного изобретения за всю историю Общества Душ.

А во время войны камень передал ей свои способности. Выяснилось это опытным путем. Эс Нодт был очень неприятным противником – и очень упрямым. Уже будучи уверенной, что этот квинси больше не встанет, Рукия повернулась к мужу сестры, чтобы передать последние новости, но враг снова напал, несмотря на раны и потерю сил. Раздраженная девушка вместо активации банкая рявкнула: «Да сдохни же ты наконец!», не столько ожидая результата, сколько выплескивая гнев. И удивленно уставилась на свежий труп квинси. Хогиоку исполнил желание своего симбионта. После этого приободренная Рукия бросилась помогать друзьям, и Бьякуе ничего не оставалось делать, кроме как следовать за сестрой Хисаны и прикрывать ей спину.

Странно так думать, но теперь Бьякуя был даже рад, что его ранения были настолько серьезны, чтобы лечить его взялся член Нулевого отряда. Не находись Кучики-тайчо в Измерении Короля и узнай новости из дома, наплевал бы на все, включая воинский долг и честь, и отправился бы к рожающей жене. А так, едва он переступил порог ставшего родным жилища стариков Такеши, как ему в руки вложили попискивающий сверток. Он не успел даже осознать всю значимость момента, как матушка Фумико подпихнула его локтем в бок и продемонстрировала второй сверток, намекая, чтобы он сел на стул: стоя детей держать неудобно. Бьякуя послушался – ноги стали ватными.

А когда война закончилась и шинигами осмотрелись, Сейретей лежал в руинах. Вот тогда-то и стало ясно, что прежние порядки здорово устарели и пора что-то менять. До сих пор эпоха перемен продолжалась, и сил она забирала едва ли не больше, чем все предыдущие войны. Одно радовало: вместе со всем остальным перетряхнули и Совет 46-ти. Теперь Обществом Душ управляли здравомыслящие адекватные люди, редкие обладатели совести и нормальных, человеческих эмоций.

Бьякуя отложил очередной документ – констукторское решение системы учета душ – и потер переносицу. Солнце садилось за горизонт, пора было домой. В дверях возник Соуджин, девятый офицер восьмого отряда, и весело улыбнулся. Бьякуя потянулся, расправляя мышцы, и вопросительно уставился на сына.

- Ты всё? – поинтересовался тот, не торопясь зайти внутрь. Дождавшись кивка в ответ, призывно махнул рукой и потопал на выход. Кучики-тайчо покачал головой: ребенок никогда не ждал, пока отец аккуратно разложит все свои бумаги и запрет документы в сейфе, почитая это занятие излишним. Но въевшийся под кожу педантизм не позволял рокубантай-тайчо относиться к службе пренебрежительно.

Когда он вышел из здания, Соуджин сидел на крыльце и остервенело тыкал в кнопки на плоском предмете с большим экраном. Предмет издавал противный писк и странные булькающие звуки.

- Это что? – спросил Бьякуя.

- Игра, - отозвался сын, не отрываясь от мониторчика. Через две секунды загадочное устройство издало панический вопль и механическим голосом объявило, что «game over». Соуджин засунул его за пазуху и поднялся. – Ичи-оджи принес, он снова в гости к нам пожаловал, так что сегодня идем к бабушке с дедушкой.

- Не рановато ли ты его в дядюшки записал? – Бьякуя не слишком одобрял романтическую привязанность Рукии к этому человеческому парню. В основном из-за того, что тот был живым и Обществу Душ не принадлежал. Пройдет немало лет, прежде чем его душа объявится где-нибудь на окраине Руконгая. Да и неизвестно еще, будет ли он помнить свою земную жизнь, прежних знакомых и нежные чувства, которые сейчас испытывает к лейтенанту Такеши.

- А что? – у Соуджина все было просто и легко. – Ты правда думаешь, у него есть шанс избежать своего счастья? – Бьякуя набрал в грудь воздуха, чтобы в очередной раз объяснить свою позицию, но юный офицер со смехом его перебил: - Да ладно, пап! Даже если он не вспомнит сам, у нас есть Маюри-оджи! Ну в самом деле, ты правда думаешь, что Ичиго от нас отделается?

И Бьякуя согласно кивнул. Отделаться от Такеши было совершенно невозможно. Прежде всего потому, что делать этого не хотелось.

***

Кучики Гинрей сидел в удобном мягком кресле на энгаве и читал сказку устроившимся на его коленях младшим правнукам. Маленький Кеншин уже дремал, а непоседливая Мичико требовала добраться до окончания истории. Дед по опыту знал, что когда драконы будут повержены, а все принцессы вернутся домой, малышка потребует сочинить на ходу небольшой эпилог. Кеншин к тому времени будет дрыхнуть без задних ног, и придется звать кого-то из родни, чтобы транспортировать обоих детей на футоны. Но Гинрей ни за какие блага мира не отказал бы малышам в вечерней сказке, а себе – в удовольствии держать их на руках, рассказывать истории и отвечать на смешные и сложные детские вопросы.

Бьякуя был прав, когда говорил, что поместье Кучики на самом деле пустое и бесполезное собрание дорогих строительных материалов и музейных ценностей для интерьера, а настоящий дом здесь – в пятом районе Руконгая, на берегу прудика с живущими в нем карпами.

На веранду вышла Фумико-сан, улыбнулась Гинрею и пристроила над его головой фонарь. Погладила по темным волосам спящего Кеншина и молча ушла. Уважение Кучики-старшего к родителям невестки было безграничным и с каждым годом только росло. Вот и сейчас старушка не стала мешать благородному родственнику наслаждаться тихим вечером в компании правнуков.