— Что? — встревожилась экономка. Муж передал ей документы, она увидела размер выходного пособия и задохнулась от изумления. Вытаращилась на супруга, словно он мог понимать больше нее.

Видимо, он и понимал.

— Что-то случилось с малышом Бьякуей, — дежурным голосом произнес бывший дворецкий.

— Он сошел с ума?

— Он… явно не в себе, — Шимару-сан внимательно осмотрел салон глайдера, нашел глазами камеру и чуть заметно прищурился в ее сторону. Марико покачала головой, увидела, на что показывал муж, и развздыхалась.

— Ай-ай-ай, — запричитала она. — Бедный мальчик! Что же делать, что же делать?

— Вероятно, у него бывают прояснения, и он отдал нам некоторые личные вещи, память о своем деде, фотографию жены… Мы сохраним это, дорогая.

— Да, да, — шмыгала носом Марико-сан. О том, что в комплекте с фотографиями идут и личные дневники прежних хозяев, знали оба, но вслух не сказал ни один из уволенных слуг.

Первым делом Бьякуя заказал одноместную вип-каюту на круизном лайнере на сегодняшний вечер, по сети оплатил трехмесячный тур вокруг Нихона и наугад натыкал галочек в списке предпочтительных развлечений, ориентируясь прежде всего на цену: чем дороже, тем лучше. Однако сборы в отпуск на этом и прекратились: надо было законопатить Архив так, чтобы никакие императорские специалисты не смогли его отконопатить. Бьякуя потратил на это полдня — с того момента, как деактивировал роботов, и до вечерних сумерек. Зато теперь, если в особняке будут искать что-нибудь, найдут не подземное хранилище за бронированной дверью, а старый винный погреб с земляным полом, плотно утоптанным много сотен лет назад.

Следующим пунктом молодой князь перетряс свои вещи и выбрал, что поудобнее и покрепче. Внимательно осмотрел оружие; помимо навороченных лазерных пистолетов, имело смысл прихватить что-нибудь старинное и острое, благо, дедушка научил пользоваться. И спрятать все это под одеждой так, чтобы самому не пораниться и вынимать удобно было. А то мало ли… Именные кредитные карты Бьякуя решил не брать, по ним его вычислят быстрее, чем он чихнет. Зато кое-какие цацки можно надеть прямо на себя и поменять на неотслеживаемые наличные, и Кучики знал, где это можно сделать — не даром столько лет работал в полиции.

Он собирался спокойно и деловито, как делал это предыдущие двадцать лет, не торопясь и не медля, не упуская ни одной мелочи. Рассчитал время, порылся в настройках навигатора в своем глайдере; вызвал такси. Несколько минут стоял в гостиной, напряженно рассматривая фотографию Хисаны. В голове было пусто, а те мысли, что настойчиво просились, он не пускал. Когда у ворот остановилась заказанная машина, он взял фото и, не дав себе передумать, сунул его в утилизатор. И, выходя, лишь на мгновение обернулся к своему дому, окинул его коротким взглядом, сознавая, что видит, возможно, в последний раз.

В порту было шумно и многолюдно, но для вип-пассажиров посадка проходила отдельно, поэтому на борту Бьякуя оказался минут через пятнадцать. На вопрос про багаж он лишь выгнул бровь и высокомерно процедил, что у него бронь «все включено». Борт-проводник преисполнился почтения и с разговорами больше не лез, оставив Кучики в шикарной каюте совершенно одного.

Бьякуя даже осматриваться не стал — скинул на кровать черное пальто из натурального кашемира, кривовато усмехнулся и вышел. Прогуливаясь по палубе, он почти ждал, что сейчас объявится кто-то из Готей и попросит на беседу к Хашвальту, а тот уж потребует объясниться. Но прозвучал первый гудок — лайнер был стилизован под старинные плавучие отели, — прозвучал второй… Гигантское судно дрогнуло, по снастям пробежала вибрация от заработавших двигателей, пристань начала отползать, а к нему так никто и не подошел. Кажется, с ним даже другие пассажиры опасались здороваться, такую надменную физиономию он скорчил. Бьякуя передернул плечами, незаметно разминаясь, и неторопливо направился к корме. Пока на верхней палубе радостно знакомились и уже вовсю развлекались счастливые отдыхающие, одинокий аристократ перемахнул через фальшборт, уселся в свой собственный глайдер, поджидавший рядом со спасательными шлюпками, и тихонько свалил в сторону Сейретея. Автопилот удивленно моргнул экраном и письменно предложил включить габаритные огни. Кучики в ответ деактивировал автопилот и перешел на ручное управление.

Обнуленный до заводских настроек глайдер он бросил подальше от порта и до места добрался пешком. Ночь давно перевалила за середину, луна казалась ущербной и светила тускло. Зато прятаться от камер наружного наблюдения было проще. Все то время, что Бьякуя преодолевал стену, пробирался к зданию и вскрывал служебный вход, он ухмылялся и даже получал некоторое удовольствие от ситуации: полицейских учили проникать в закрытые клубы, где обычно торговали наркотой или живым товаром. И никто не задумывался, что эти навыки могут обратить против давшей их системы.

Оказавшись в здании Исследовательского Бюро, Бьякуя быстро окинул взглядом просторный холл и заныкался в уголок потемнее. Разумеется, рано или поздно Куроцучи обнаружит, что у него побывал незваный гость. Разумеется, он определит, кто именно это был. Но попадаться прямо сейчас в планы Бьякуи не входило. Хвала Великим, он имел представление, где ненормальный гений всея Готей держит результаты своих исследований. Туда-то он и направился.

Умение маскироваться тоже входило в программу спецподготовки, и Бьякуя успешно им пользовался вплоть до двери в архивные закрома. Полицейский в нем умирал в конвульсиях, но еще подавал признаки жизни: ученые настолько расслабились, что на всем пути от входа до цели Кучики не встретил ни одного дежурного. К его удивлению и раздражению, расхлябанность научной братии была такова, что даже искомая дверь оказалась открытой. Поджав губы, Бьякуя бесшумно просочился внутрь и замер на пару мгновений, привыкая к темноте и прикидывая, в какой стороне могут храниться данные двадцатилетней давности.

Однако ни темноты, ни абсолютной тишины не получилось. Где-то в глубине, среди однообразных темных стеллажей, слышалось некое шуршание, мелькал тоненький слабый лучик. Бьякуя явно оказался в научном архиве не один. И это было странно, потому что любой сотрудник центра включил бы свет и, прежде чем искать, просмотрел бы каталог — вот он, мигает лампочками у входной двери. В спящем режиме.

Очень осторожно и медленно Бьякуя двинулся в сторону то ли сообщников, то ли конкурентов. По мере приближения становилось понятно, что роются в бумажных записях двое. И при этом шепотом переругиваются. Кучики поморщился: скорее всего, в святая святых Маюри проникли его же лаборанты, наверняка ищут что-нибудь для своих незаконных экспериментов. Это значительно осложняло его собственную задачу, потому что даже нарушители внутреннего распорядка его видеть не должны. Бьякуя уже хотел было затаиться до их ухода, когда кто-то из ночных воришек издал довольно громкий скрежещущий звук. Вернее, что-то задел, и оно громко заскрипело.

— Офигел?! — возмущенно проговорил знакомый грубоватый голос.

— Иди в жопу, — независимо ответил второй, незнакомый.

— Ах ты… Куросаки! Мы здесь не одни!

— Мать твою!

Бьякуя настолько обалдел, что даже не попытался принять оборонительную стойку, когда из-за стеллажей на него выдвинулись две высокие фигуры.

— Что за на хер? — совсем еще мальчишеским голосом спросила одна.

— Т-тайчо? — неуверенно прогудела вторая.

Бьякуя часто заморгал. Прямо перед ним стоял почти год как погибший лейтенант, еще более лохматый и татуированный, чем помнил Кучики.

— Ренджи? — осторожно поинтересовался он.

Парни переглянулись с озадаченными мордами, перемигнулись. Второй, которого шокированный Бьякуя не успел толком рассмотреть, пожал плечами, как бы отдавая Абараю инициативу. Тот вздохнул, открыл рот и произнес какую-то абракадабру:

— Хихио, Забимару!

Все, что успел сделать Бьякуя, это шагнуть вплотную к ожившему заместителю и вцепиться в его отросшие волосы. Вряд ли Ренджи воскрес из мертвых, чтобы самовзорваться в компании бывшего начальника, не выполнив того, зачем пришел. А кодовая фраза наводила на определенные мысли…