— …и не вздумайте больше ругаться при ребенке — вы его пугаете! — строго выговаривала она профессорам. — Лучше подумайте, во что его одеть. Вы же магистры! Неужели у вас нет ни одной завалященькой мысли, где взять детские вещи?
— Спраут, — подал голос Снейп. Все посмотрели на него. Он повторил: — Помона Спраут. У нее есть внук, она иногда приносит на работу детские вещи для починки. Я видел, когда ходил в оранжерею за ингредиентами.
Профессор МакГонагалл всплеснула руками и выбежала из директорского кабинета. Оставшиеся без женского участия Дамблдор и Снейп переглянулись.
— И сообщите его родителям! — устало подсказала Гермиона.
Профессоры приуныли.
— Так… я пойду? — вякнул Рон, пятясь к выходу.
— Нет уж, мистер Уизли, — ядовито возразил Снейп, — вы кашу… кхм… заварили — вам и распутывать!
— Как?! — ужаснулся Рональд.
— Да просто, — вздохнул директор. — Пока профессор Снейп изучает ваше великое творение и изобретает нейтрализатор, мальчику нужен уход и присмотр. Вот вы и займитесь.
Рон издал звук, более всего напоминающий предсмертный хрип простуженного пикси. Он и маленький Драко уставились друг на друга в немом ужасе, и если Рон прощался со спокойной жизнью, да и просто с жизнью, то Драко явно готовился к последнему бою. Мальчик набрал полную грудь воздуха и издал вопль такой силы, что у всех присутствующих заложило уши. Особенно досталось Гермионе.
Когда ребенок выдохся и вцепился в свою спасительницу с новой силой, взрослые смогли расшифровать то, что он пытался до них донести. У Гермионы закружилась голова, преподаватели снова переглянулись, а Рон облегченно вздохнул.
— Мисс Грейнджер, — заискивающе начал директор, — вы же понимаете, что так будет лучше для всех? Мал… мальчик вам доверяет, вы уже с ним подружились… Присмотрите за ребеночком, вам как девушке это должно быть не трудно…
— У нас ЖАБА в этом году, — мрачно напомнила Гермиона.
— Ах, ну что вы, мисс Грейнджер! — Дамблдор засмеялся неуверенно и насквозь фальшиво. — Конечно же, все преподаватели будут извещены, что у вас… э-э-э… особые обстоятельства. И пойдут вам навстречу. Не так ли, профессор Снейп?
— Несомненно, — проскрипел зельевар.
Гермиона прищурилась. Эх, пропадать — так с музыкой!
— И я попрошу вас, господа, — тоном, не предполагавшим просьбы, произнесла она, — отменить снятие баллов с Гриффиндора… — девушка посмотрела на малыша, погладила его по голове и вынуждена была вступиться и за его права: — и со Слизерина. В силу особых обстоятельств, — елейным голоском закончила она.
Дамблдор согласился. Ах, как же он недооценил мисс Грейнджер! Он-то понадеялся, что староста курса всего-навсего захочет поблажек для своего факультета. Но Гермиона была девушкой вдумчивой и обстоятельной, а потому проживание, питание, добычу одежды, игрушек, книжек, банных принадлежностей и прочих необходимых маленькому ребенку мелочей возложила на администрацию школы. К моменту, когда в кабинет ворвались взъерошенная профессор МакГонагалл и запыхавшаяся миссис Спраут с детскими одежками, у Дамблдора уже был длинный список предстоящих покупок. Восседавший на руках у Гермионы мальчишка с победным видом диктовал директору, какие именно игрушки он хочет. Гермиона одобрительно поглаживала его по спинке и кидала на понурых учителей ироничные взгляды.
========== 3. Педагогическая поэма ==========
В гостиной Гриффиндора стоял нечеловеческий рёв. Войдя, Гермиона тяжело вздохнула, пристроила сумку с учебниками на столик и направилась к дивану, где заходился в истерике маленький Драко. Вокруг покрасневшего и уже с трудом дышащего ребенка толпились растерянные студенты, Джинни пыталась напоить мальчика водой, но он выворачивался из чужих рук и вдохновенно голосил.
— Что случилось? — спросила Гермиона, присаживаясь на диван.
Драко приоткрыл глаза, увидел свою старшую подругу и кинулся ей на шею — обхватил руками и ногами, чтоб уж точно не удрала и не оставила его одного с этими ужасными глупыми студентами, — продолжая самозабвенно плакать.
— Герм… Герм… Гермионаааа! — выдавил он сквозь рыдания. — Он… он… он назвал меня хорькооооом!
Гермиона подняла на красного, несчастного от растерянности и неловкости Рона осуждающий взгляд. Уизли принялся оправдываться, но родная сестра пихнула его в бок, а подруга только сузила глаза и поджала губы. Отношение Рона к Драко она знала, всячески его не одобряла, а теперь, когда это белобрысое стихийное бедствие поселилось в их башне, стала высказывать в глаза все, что думала об умении однокурсника общаться с детьми.
— Драко, солнышко, перестань, — ворковала Гермиона, ласковыми материнскими движениями убирая со лба мальчишки мягкие волосики. — Дядя Рон неудачно выразился, и ты совершенно зря на него обижаешься, потому что хорьки классные!
— Не… не… не классныееее! Они злые и кусаютсяяаааа!
— Это если их разозлить. А если познакомиться и подружиться, то хорек может стать самым преданным другом! Ну поверь мне, солнышко! Хочешь, пойдем в библиотеку и почитаем про хорьков?
Драко еще немного поплакал, потом задумчиво пошмыгал носом и согласился читать про хорьков. Гермиона повела его умываться, пригвоздив Рона к полу взглядом и сквозь зубы велев лететь в библиотеку — искать книгу с хорьками. И Рон полетел, потому что иначе покоя в башне не будет, проверено недельным опытом!
Четырехлетний Драко оказался, вопреки всеобщим ожиданиям, не вредным и даже не капризным, но очень активным, любопытным — и невероятно ранимым. Малыш охотно шел на контакт со всеми, кто согласен был играть с ним, легко воспринимал любую затею — от пряток до рисования, — но стоило кому-то из гриффиндорцев устать от беспрерывной болтовни и косо посмотреть на ребенка, как случалась трагедия. Уже на второй день все заметили, что успокоить расстроенного Драко могли только Косолап, взявший над новичком шефство, и Гермиона, с которой мальчик готов был вообще не расставаться. Слушался он, надо сказать, тоже только Гермиону, поэтому девушка все больше чувствовала себя собственностью маленького Драко Малфоя.
Как ни странно, сама Гермиона не испытывала по этому поводу никаких отрицательных эмоций. Возиться с маленьким ребенком ей неожиданно понравилось. Конечно, это было утомительно и непривычно, но минуты покоя, когда к ее боку прижимался маленький теплый лучик света, стоили того, чтобы немножко поднапрячься. Самым сложным временем с Драко был вечер. Днем мальчик послушно сидел на занятиях рядом со своей нянькой и увлеченно черкал на листе бумаги или рассматривал картинки в учебниках, и даже не ныл, так что учителя не имели возможности возражать против присутствия ребенка на уроках. Обед и вторая часть дня проходили в обычных делах, новым пунктом в расписании стали лишь обязательные прогулки по двору или по крытой галерее, если шел дождь. А вот вечером на Драко нападала активность: он то носился по гостиной, раскинув руки и крича, как птичка, то прыгал по дивану, излагая какие-то свои детские теории и гипотезы, то прятался, и это означало, что его надо долго и со вкусом искать. Искали всем Гриффиндором.
Рон ворчал, зудел, страдальчески вздыхал, но исправно собирал разбросанные игрушки. Гарри покорно катал на шее, подбрасывал в воздух и ловил, помогал собирать башенки из кубиков и даже сдуру пообещал прокатить на метле, и Гермионе чуть не наизнанку пришлось вывернуться, чтобы отвлечь ребенка от этой гениальной идеи. Джинни и Полумна рисовали, причесывали и подкармливали сладостями (пока Гермиона их не застукала и не запретила портить малышу зубы). Невилл вдумчиво и с выражением читал книжки и объяснял непонятные слова. И все же самым любимым взрослым у Драко была Гермиона.
Только ей было позволено переодевать его, только ей он не сопротивлялся, когда приходила пора купаться. На ней он ехал из ванной в кровать, только она имела право рассказывать сказку на ночь и целовать в лоб перед тем, как будет погашен свет. Именно в ее постели он спал, обхватив ручками гигантского медведя, раздобытого где-то Роном. Гермиона уже забыла, что такое отдельная комната, но с появлением в ее жизни маленького Драко подруги потеснились и оставили им небольшую спаленку, в которой девушка готовилась к занятиям, когда мальчик уже видел десятый сон.
