Эльфенок рвано вздохнул. Он был наслышан о том, кого до дрожи боялись даже орки, за глаза называя не иначе, как Жестоким. Пленные эльфы говорили о том, что никто из тех, кого уводили к нему, назад не возвращался. Кажется, это конец… Несмотря на то, что дрожал как листок на ветру, он гордо вздернул подбородок и с вызовом взглянул на Гортхаура и стоящего рядом с ним высокого орка.

— Как твое имя? — спросил вдруг орк, вот только голос у него был совсем не орочий.

— Кто ты? — выдохнул эльфенок.

Орк и Жестокий обменялись взглядами, и вдруг орочий облик будто расплылся, а перед мальчиком оказался немного бледный золотоволосый эльф:

— Я Финрод, — мягко проговорил он, присев так, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Майрон мой друг, никто из нас не причинит тебе вреда.

Эльфенок закусил губу, размышляя, можно ли доверять этому странному эльфу, называющему своим другом Гортхаура.

— Обещаешь? — робко спросил он наконец.

— Обещаю, — эльф тепло улыбнулся и протянул ему руку.

— Я Брегар, сын Садора, — тихо назвался мальчик, принимая руку эльфа.

Казалось, Финрод удивился и хотел что-то спросить, но тут заговорил майа:

— Нам не стоит оставаться здесь и привлекать лишнее внимание. Думаю, Брегар тоже не откажется подкрепиться, там и поговорим.

Укрыв Финрода и мальчика чарами, он повел их дальше.

***

Как и предполагал Майрон, о его «предательстве» было известно очень немногим. Должно быть, Моргот не хотел огласки того факта, что его правая рука и по совместительству главнокомандующий армий переметнулся к эльфам. По крайней мере здесь, на нижних ярусах крепости, немногочисленные встреченные орки, завидев майа, кланялись и спешили убраться с его пути.

Когда наконец они добрались до кладовых, Финрод устало опустился на пол, а Майрон подошел к эльфенку, по-прежнему взирающему на него с настороженностью.

— Позволишь тебе помочь? — обратился он к нему. Тот замялся, но, бросив взгляд на абсолютно спокойного Финрода, ответившего ему ободряющей улыбкой, все же кивнул. Майрон осторожно прикоснулся к щеке мальчика, исцеляя последствия общения с орками. — Ну вот, так лучше?

— Спасибо, — робко улыбнулся Брегар и с детской непосредственностью добавил: — А я думал ты злой.

Майрон грустно усмехнулся, потрепал мальчика по голове и отошел, отправившись исследовать содержимое кладовой. Вернулся он уже с добычей: копченое мясо, сыр, яблоки и вино, которое еще по пути превратил в мирувор, — им нужно было поскорее восстановить силы.

Поговорить с Брегаром не удалось. Поев, эльфенок сразу заснул, свернувшись под боком у Финрода.

— Ты умеешь находить общий язык с детьми, — тихо проговорил Майрон.

— У меня ведь три младших брата и сестра, — с улыбкой отозвался эльф. — Артаресто был самым спокойным и рассудительным и никогда не доставлял хлопот, предпочитая проводить время за книгами и лепкой. Вот Ангарато и Айканаро… Эти двое вечно шалили, да так, что превзошли даже кузенов, включая затейников Амбарусса. То пытались пробраться в Чертоги Мандоса, чтобы узнать, для чего они и как там все устроено; то объездить оленей Нэссы; то прокатиться на Нахаре, а однажды даже как-то умудрились стащить рог Оромэ, пока тот обучал Тьелкормо охотничьим премудростям…

— Так это были твои братья? — фыркнул майа, с трудом сдерживая смех. — Кажется, припоминаю эту историю.

— Да уж, они тогда наделали шума, — усмехнулся Финрод. — А сколько раз я ловил их в Альквалондэ, пытающимися проникнуть на корабль, или на пути к Хэлкараксэ — и вовсе не сосчитать. Артанис, когда подросла, с удовольствием участвовала в их проделках, а порой выступала и зачинщицей. А еще она любила заплетать косы… Доставалось всем, даже кузенам, но я попадался чаще других.

— Ты будешь замечательным отцом, — тихо проговорил Майрон.

— Уверен, что ты тоже, — отозвался эльф. — Только сначала нам нужно спасти наших любимых! Итак, какой план?

***

Завернувшись в одеяло, я неподвижно сидела на кровати, а в мыслях царил полнейший хаос.

О побеге и думать было нечего: во-первых, Финрод и Майрон заперты где-то в подземельях и мы не можем их бросить; во-вторых, в крепости полно орков и прочих тварей, не говоря уже о самом Морготе и его прислужниках из майар; в-третьих, по приказу Моргота нам не оставили никакой одежды, кроме невесомых сорочек, а разгуливать в таком виде по Ангмандо не было ни малейшего желания. Я уже не говорю о том, что найти среди сотни коридоров тот, что выведет нас из крепости, вряд ли сможет даже Ксюша, которая умеет ориентироваться намного лучше, чем я.

Время, отведенное Морготом на раздумья, неумолимо истекало, и злополучный ужин приближался. Собственное бессилие доводило меня до такого отчаяния, что хотелось волком выть. Кто бы не сделал ту дрянь, которой нас опоили — потрудился он на совесть, горло и не думало прекращать болеть.

«Что же делать?» — эта мысль не оставляла ни на секунду, совершенно лишая и аппетита и сна, но решение не находилось. Хотелось просто сжаться в комочек и рыдать, но я понимала, что проблему это не решит, а лишь продемонстрирует мою слабость.

Ближе к вечеру пришла Нифредиль в сопровождении нескольких молчаливых орков, принесших воду для купания. Оставив ведра, они так же молча вышли, старательно отводя глаза, будто даже случайный взгляд в мою сторону мог стоить им жизни. Похоже Моргот уже считает нас своей собственностью.

Тем временем Нифредиль добавила в воду несколько капель из какого-то флакона, и комнату наполнил сладковато-пряный запах.

— Что это? — напряглась я, недоверчиво глядя на флакон.

— Он велел добавить это в ванну вам обеим, — тихо отозвалась эльфийка. — Сказал, чтобы смягчить кожу и помочь расслабиться.

— А не пойти ли ему… — вспылила было я, но тут же закашлялась.

Отдышавшись, я мысленно одернула саму себя: надо беречь голос, к тому же Нифредиль не виновата, она всего лишь выполняет приказы, потому, что у нее нет выбора. Хотелось верить, что у нас он есть.

Помыться конечно хотелось, но так ли безобидна эта жидкость? С Моргота станется устроить какую-нибудь пакость! Какую именно даже думать не хотелось, особенно теперь, зная природу его интереса к нам. Кажется, он не сомневался в том, что мы примем его предложение. Внутри снова заклокотала злость. Самонадеянный мерзавец!

— Я не буду мыться, по крайней мере не с этой гадостью! — тихо, но решительно отрезала я. — Можешь так Морготу и передать!

Нифредиль понурилась и молча кивнула, но я увидела скользнувшую по ее щеке слезинку. Только сейчас я обратила внимание на то, что она была еще бледнее, чем вчера.

— Прости, — вздохнула я, чувствуя вину за свою резкость. — У тебя что-то случилось?

— Брегар, мой сын… последний раз я видела его вчера утром, — всхлипнула она. — Он помогает относить еду и воду пленным эльфам, которые работают в шахтах… Говорят, что орки, которые его сопровождали, решили позабавиться, избив одного из них, а Брегар… вступился… — по ее щекам потекли слезы. — Он совсем как отец…

— И что с ним стало? — прошептала я, боясь услышать ответ.

— Они обрезали ему волосы, — отозвалась она. — Потом стали насмехаться над ним, а еще назвали меня… подстилкой… Он бросился на них с кулаками, его скрутили и увели… Больше его никто не видел…

— Думаю они не посмели бы что-то с ним сделать, — дрогнувшим голосом отозвалась я. — Он заложник и нужен Морготу живым.

— Надеюсь, ты права…

Сейчас больше всего мне хотелось придушить Моргота, и это желание стократ усилилось, когда я увидела платье, присланное им для этого вечера. Серебряное, как и предыдущее, оно полностью оголяло плечи и было пошито из тончайшего, будто паутина, кружева, вышитого поверх мелкими сверкающими камнями, такими же были усыпаны прилагающиеся к нему ожерелье и венец.

— Я не стану это надевать, — я ожесточенно потрясла головой.

— Боюсь, он предусмотрел такой ответ, — печально вздохнула Нифредиль, глядя на меня с сочувствием. — Поэтому велел передать, что если вы откажетесь надеть присланные наряды и поужинать с ним, он отправит вас обнаженными в орочьи казармы…