В целом сенатские материалы существенно дополняют источники других фондов, представляя мнения и взгляды чиновников разного уровня, в том числе всех членов Соляной конторы. Эти мнения и взгляды касаются самого широкого круга вопросов, от сугубо технических – качества соли, добываемой на различных месторождениях, организации соледобычи, наиболее рациональных способов транспортировки и реализации продукции и до определения оптимальных величин налогообложения соляной продажи с точки зрения соблюдения необходимого баланса интересов казны и населения. Отражают они и разброс суждений по вопросу о степени участия государства в решении «соляной» проблемы, который особенно остро встал во время правления Екатерины II. Примечательно, что среди столичной бюрократии нашлось немало сторонников отстранения государства от ее решения и предоставления соляной отрасли полной свободы и независимости. Однако императрица, уделявшая исключительно много внимания данной проблеме (например, она не жалела сил, собственноручно перерабатывая и редактируя Устав о соли, как самый прилежный бюрократ в лучшем значении этого слова), придерживалась иной точки зрения. Еще предстоит до конца разобраться во всех нюансах, определивших ее предпочтения. Однако несомненно одно: отчасти вопреки вере императрицы в личную инициативу и бóльшую отдачу, получаемую частным капиталом по сравнению с казенным, государство при ней сохранило за собой контроль за соледобычей, соляными подрядами и, главное, за ценообразованием на такой социально значимый продукт, каким в те времена являлась соль. Правда, сохранение контроля со стороны казны обнаружило и свою оборотную сторону. Распределение подрядов Соляной конторой между частными поставщиками (как соледобытчиками, так и перевозчиками) оказалось весьма доходным делом. От соблазна получать немалую мзду от благодарных получателей подрядов не удержалось большинство ее чиновников. После расследования вскрывшихся злоупотреблений образовалось громадное по объему следственное дело, показавшее истинные размеры процветавшей в Соляной конторе коррупции (РГАДА. Ф. 248. Оп. 39. Д. 2952; Оп. 41. Д. 3388; Оп. 40. Ч. 1. Д. 2982, 3056; Оп. 41. Д. 3397; Оп. 46. Д. 4073; Оп. 50. Д. 4203; Оп. 52. Д. 4334).

Собранные в фондах Сената документальные материалы, сгруппированные в указанные четыре тематические группы, отражают основные, приоритетные направления деятельности правительства в исследуемый хронологический отрезок. Разумеется, ими далеко не исчерпывается все многообразие этой деятельности. Однако другим вопросам «государственной экономии» Сенат уделял несравненно меньше внимания. В их числе, например, вопрос о судьбе некогда экспортно ориентированных поташного и смольчужного промыслов, свернутых ради стремления к сохранению лесов от полного истребления (Там же. Оп. 40. Ч. 1. Д. 2984; Оп. 43. Д. 3831, 3760; Оп. 46. Д. 4025); о казенных подрядах армейского сукна, которыми непосредственно занимался Кригс-комиссариат (РГАДА. Ф. 248. Оп. 41. Д. 3418); об экономических рычагах сдерживания роста цен на золото и серебро (Там же. Оп. 43. Д. 3770); о мерах по улучшению состояния северных морских промыслов (Там же. Оп. 46. Д. 4107); о средствах экономического воздействия в борьбе с роскошью, которая из объекта публицистики, осуждавшей людское стремление к материальным благам и комфорту с точки зрения морально-этических норм, превратилась в некоторое подобие экономической категории (Там же. Оп. 44. Д. 3901).

Вместе с тем существовали чрезвычайно важные для верховной власти направления хозяйственно-экономической деятельности, которые за небольшими исключениями могли не попадать в сферу ведения Правительствующего сената. В основном по двум причинам. Либо требующие безотлагательного решения вопросы нуждались в быстром и квалифицированном заключении достаточно узких специалистов. И тогда выработкой решений занимались отдельные ведомства уровня коллегий или временно создававшиеся специальные комиссии. Либо поднимавшиеся вопросы имели особо важный характер и требовали обсуждения в обстановке полной секретности. Тогда в нем принимал участие узкий круг лиц, пользовавшихся исключительным доверием императрицы.

К направлению первого рода принадлежали, например, вопросы, касавшиеся борьбы с контрабандой, наиболее рационального устройства цепи пограничных таможен, внесения изменений в статьи Таможенного тарифа. Они были отнесены в основном к компетенции Коммерц-коллегии, а позднее и Комиссии о коммерции. Сенат же как более высокая инстанция подключался к обсуждению указанных вопросов на завершающей стадии, когда требовалось утверждение уже подготовленных решений. Тем не менее имеющиеся в делах экстракты протоколов предшествовавших «рабочих» заседаний, как правило, дают достаточно полное представление о предмете и характере обсуждений (Там же. Оп. 39. Д. 2769, 2786; Оп. 41. Д. 3382, 3418; Оп. 51. Д. 4258; Оп. 53. Д. 4420).

К направлению второго рода относились вопросы преимущественно из области финансов, которые целесообразно рассматривать отдельно, в самостоятельном исследовании.

Как представляется, названные документальные источники, собранные воедино, вполне могут явиться необходимой основой для решения сформулированных задач.

Решение о смене экономического курса правительства, принятое 5 января 1761 г. на заседании Конференции при высочайшем дворе, последовало отнюдь не спонтанно. По мнению С. М. Троицкого, изучившего протокол этого заседания, изрядно истощившаяся за время Семилетней войны казна уже не могла пополняться за счет практически исчерпанных традиционных источников, таких как повышение цен на соль и вино, а также перечеканку медной монеты. Мысль о необходимости более активно и широко использовать другие источники доходов стала все отчетливее звучать за несколько лет до этого во многом исторического заседания в сочинениях видных государственных деятелей – П. И. Шувалова, Д. В. Волкова, Р. И. Воронцова, Ф. И. Сукина и др. В них обращалось внимание на необходимость всемерного развития торговли, преимущественно внешней, и промышленности, не отягченного различными неоправданными запретами и ограничениями. Пожалуй, наиболее емко эту мысль выразил конференц-секретарь Д. В. Волков. Не случайно ряд его предложений почти дословно вошел в итоговый текст решения Конференции и в принятый позднее, при Петре III, указ от 28 марта 1762 г.[37] (о нем речь пойдет в следующем разделе главы).

Несомненно, еще одним побудительным мотивом для пересмотра правительственных экономических воззрений явились результаты функционирования возникших с санкции правительства Елизаветы Петровны во второй половине 1750-х гг. трех торговых компаний-монополий. Эти компании – Персидская, Темерниковская и Среднеазиатская – учреждались для ведения внешнеторговых операций в Персии (Иране), Турции и Среднеазиатском регионе на территории Хивы и Бухары с примыкавшими к ним землями. Деятельность названных компаний всесторонне проанализирована А. И. Юхтом в его чрезвычайно ценной книге, ставшей итогом многолетних исследований автора, насыщенной новым разнообразным фактическим материалом, преимущественно архивным, обеспечившим взвешенность выводов и характеристик[38]. Поэтому нет необходимости подробно следовать за фактической канвой событий, повествующих о всех перипетиях образования и деятельности компаний. Основное же внимание необходимо уделить тем конкретным соображениям, которыми руководствовалось правительство, принимая решения о создании компаний и наделении их исключительными преимуществами, а также реакции на них в обществе, в том числе в бюрократической среде.

«Неустройства» и «замешательства» в Персии, вызванные вспыхнувшей там с конца 1740-х гг. междоусобицей, держали в постоянном напряжении русское правительство. Особенно беспокоило значительное сокращение объема внешней торговли со странами Закавказья и Персией (Ираном) и падение пошлинных сборов. По данным А. И. Юхта, общая сумма оборотов русско-иранской «негоции», а также европейско-восточной транзитной торговли уменьшилась с 757 тыс. руб. в 1754 г. до 447–487 тыс. руб. в 1756–1757 гг.; величина таможенных поступлений сократилась вдвое – с 37915 руб. в 1755 г. до 18439 руб. в 1757 г.[39]