В этих условиях требовались безотлагательные меры для «поправления» ситуации. Первыми с соответствующей инициативой подоспели крупные российские купцы, являвшиеся в большинстве своем и владельцами промышленных предприятий. В декабре 1754 г. в Сенат поступило прошение группы купцов из 7 человек во главе с коллежским асессором Козьмой Матвеевым, известным откупщиком и собственником южноуральских железоделательных заводов (в нее входили Д. Я. Земской, В. М. Хастатов, Б. П. Струговщиков, И. Б. Твердышев, А. И. Ярославцев, П. М. Волковойнов). В прошении обосновывалась необходимость создания российской купеческой компании для торговли с Персией и наделения ее исключительными привилегиями.
Наиболее полные сведения на этот счет имеются в специальном сводном деле из фонда Сената, посвященном образованию и деятельности трех упомянутых торговых компаний[40]. На него целиком опирался в своем исследовании А. И. Юхт. Кроме того, существует и другое дело, обнаруженное автором сравнительно недавно случайным образом (его общий заголовок не раскрывает всего содержания книги, в которой, как оказалось, немало места отведено и теме русско-персидской торговли)[41]. Последнее дело в ряде случаев существенно дополняет предыдущее, особенно в части, касающейся предварительных сенатских слушаний относительно условий создания компании «персидского торга».
Первый ответ Сената на прошение купцов датирован 13 декабря 1754 г.[42] Он выражал лишь некоторую заинтересованность правительства в поступившем к нему предложении. Адресованный купцам, по существу, единственный запрос о величине предполагаемого ими к вложению в предприятие капитала подразумевал принципиальное согласие Сената с основным требованием заявителей предоставить им монопольное право на торговлю с Персией сроком на 15 лет. Вместе с тем, Сенат запросил и Коммерц-коллегию об имевшемся у просителей опыте торговли с Закавказьем и Ираном и величине торговых оборотов. Выяснилось, что таким опытом обладали только трое из предполагавшихся учредителей компании – Д. Я. Земской, В. М. Хастатов и П. М. Волковойнов. По полученным от Астраханской портовой таможни данным, в 1750–1753 гг. они отправляли в Персию только грубые сермяжные сукна (очевидно, российского производства), невыделанные кожи и пшеницу. Причем сведений об объеме партий товаров, ценах и размере уплаченных пошлин не имелось[43].
Ответ «компанейщиков» не заставил себя долго ждать ввиду обнадежившей их реакции правительства. По поводу своих будущих финансовых вложений, размер которых больше всего интересовал Сенат, они предпочли выразиться достаточно уклончиво, предложив два возможных варианта. Согласно первому, в случае создания компании закрытого типа и предоставления ее семи учредителям требуемых привилегий, они обязывались «торг производить без отмены» на первоначально представленных условиях, не привлекая капитал извне путем выпуска и размещения акций. При этом величина «некой» суммы из собственных средств, якобы предназначенной в качестве стартового капитала, так и не была названа. Второй вариант предполагал уже иную схему, не предусмотренную первоначальными кондициями. Судя по тому, что именно ему уделялось в прошении наибольшее внимание, он и являлся предпочтительным. В соответствии с новым выдвинутым купцами предложением компания образовывалась «по примеру» или образцу различных европейских компаний, привлекая средства акционеров. С этой целью планировался выпуск 300 акций номинальной стоимостью 500 руб. каждая. 200 акций оставались в собственности учредителей. Прочие участники, приобретя без всяких ограничений оставшиеся 100 акций, вливались в компанию и получали право пользования всеми ее преимуществами («авантажами»). Примечательно, что учредители выдвинули одним из пунктов кондиций предоставление им казенной беспроцентной ссуды сроком на один год в размере 100 тысяч руб. для реального обеспечения выпускаемых акций[44]. Наличие такого требования могло заставить Сенат усомниться в состоятельности просителей и серьезности их намерений.
Однако этого не произошло. Правда, судя по всему, состоявшиеся в феврале 1755 г. предварительные обсуждения оказались длительными и непростыми. Согласно протоколам собраний Сената, потребовалось 4 заседания (7, 9, 15 и 20 февраля[45]), чтобы выработать согласованную позицию. Но она оказалась в целом достаточно благожелательной по отношению к проекту К. Матвеева с товарищами.
Участвовавших в заседаниях сенаторов[46] не смутило содержание поступившей 19 февраля 1755 г. челобитной, прибывшей вместе с донесением астраханского губернатора генерал-майора Алексея Жилина. В ней выражался резкий протест всего астраханского купечества против намерения нескольких купцов «верховых городов» основать компанию для торговли с Персией с исключительными привилегиями (также упоминались и среднеазиатские города Хива и Бухара, на торговлю с которыми компания К. Матвеева в действительности не претендовала, даже не называя их в своем прошении). Челобитная, датированная 28 января 1755 г., явно основывалась на несколько преувеличенных слухах. Однако в главных чертах все слухи, буквально взбудоражившие астраханских торговцев, вскоре подтвердились.
Направленную в Астраханскую губернскую канцелярию челобитную подписал весь «купеческо-мещанский интернационал» Астрахани, выступивший единым фронтом. Он состоял, согласно своеобразной национально-вероисповедальной градации источников, из русских, армян, татар и даже «католиков».
Основное содержание жалобы сводилось к следующему. 1. Астрахань с момента своего основания населялась и расширялась в основном за счет торговых людей – не только русских, но и принявших в значительном количестве российское подданство выходцев из сопредельных государств. 2. Торговые операции местного населения с Персией, Хивой и Бухарой, направлявшего туда в основном товары российского производства, приносили императорской казне немалые денежные поступления в виде таможенных отчислений, в том числе золотом и серебром. Причем на данное обстоятельство неоднократно обращалось особое внимание. 3. Благодаря тесным связям жителей торговых слобод Астрахани в первую очередь с Персией они стали заводить различные фабрики на «персидский манер»: текстильные (главным образом шелкоткацкие), кожевенные и проч. – и вывозить в Персию готовые товары своих фабрик; кроме того, в Персии осуществлялась закупка шелка-сырца и хлопчатой бумаги не только для собственных астраханских предприятий, но и для остальных российских мануфактур. 4. Намерение К. Матвеева с товарищами образовать компанию для торговли с Персией с исключительными привилегиями неминуемо приведет к прекращению торговой деятельности всего населения Астрахани, занятого в ней, вызовет остановку фабрик и, в конечном счете, вынудит большинство населения, особенно нерусского, покинуть город. 5. Высказывалось предложение ни под каким видом не допускать реализации проекта К. Матвеева или, по крайней мере, разрешить создание аналогичной торговой компании, доступной для вступления в нее всем жителям Астрахани, «…не исключая тех, которыя и малой свой капитал положить пожелают, почему как от коммерции, так и от своих трудов всем будет безобидное удовольствие»[47].
Последние слова выражают суть требований купеческо-мещанских кругов Астрахани, не обладавших достаточными капиталами для того, чтобы войти в компанию К. Матвеева. И они это отчетливо осознавали.
Столь же отчетливо понимал и разделял их тревогу астраханский губернатор А. Жилин, о чем он прямо написал в донесении Сенату. По словам Жилина, «…ежели от вышеобъявленных астраханских граждан, российских купцов, а паче от выехавших из Персии, из Турецкой области и из других стран, вступивших во всероссийское подданство разных нацей мещан вышеозначенной в Персию торг отъимется, то могут всеконечно притти в крайнее убожество и выехавшие из Персии и из Турецкой области и протчих стран разных нацей купцы, кои хотя уже приняли вечно и времянно всероссийское подданство, увидя отъемлемой от них полезной торг, разъехаться по-прежнему в свое отечество [могут], чрез что от казны е. и. в. в пошлинном зборе последовать может немалое уменьшение»[48]. Показателен акцент, сделанный губернатором именно на фискальном характере самого довода. Возможно, он лично его не разделял, но счел необходимым прежде всего предупредить о возможных потерях казны от уменьшения пошлинных сборов, а не от сокращения численности российских подданных. Очевидно, он прекрасно понимал, какие приоритеты ставились правительством во главу угла.
