Сначала кикиморка замерла, а потом, как очумелая, бросилась к людям. Остановилась она от них всего в нескольких шагах и затаилась в кустах.

В центре небольшой поляны дымился костер, обложенный закопченными валунами. Рядом стоял черный пузатый котел. У костра на корточках сидел мальчишка.

«Хлеб на шампурах жарит», – подсказала Анжелкина память. Остальные (человек пятнадцать) расположились поодаль. Шутили, смеялись. Мальчишки, девчонки, немолодая женщина, чем-то похожая на маму Миду… Но, чем заразительнее смеялись люди, тем печальнее становилась кикиморка. Все ее летние страдания заявили о себе с новой силой. А потом в какой-то момент внутренний голос завопил: «Ну и что? Что? Долго собираешься страдать? Стоишь, как трухлявый пень! У тебя есть человеческая одежда. Быстренько переодевайся и иди к ним! Посмотришь, потом вернешься домой. Ну, поругают немножко. И что из этого? Зато как интересно!»

От такой наглости внутреннего голоса Угоша аж подскочила – хорошо, никто не заметил, как вздрогнули ветки куста. Но, представив, что все эти люди прямо сейчас встанут и уйдут в свой человеческий мир навсегда, а она останется на всю жизнь в лесу, Угоша бросилась напрямик к болоту с единой мыслью: «Только не уходите! Только не уходите!»

Корзину она потеряла по пути и даже не заметила пропажи. Уже около дома сообразила, что маму не проведешь, поэтому, чтобы не рисковать, обогнула дом и, запыхавшаяся, мокрая от стремительного бега, остановилась только около старой ивы. Переоделась, сунула платье в дупло, поежилась (шорты и майка совершенно не спасали от осенней прохлады) и на секунду, почти в изнеможении от задуманного, привалилась спиной к дереву. «Ой, что же я делаю?!» Затем решительно собрала волосы в две косички, какие видела у одной из девчонок, и помчалась обратно.

Ей повезло: люди еще не ушли. Они поели и теперь просто разговаривали. На мгновение Угошу вновь охватил ужас, но она по-особому щелкнула пальцами, чтобы люди не слишком удивлялись ее появлению, и решительно шагнула из кустов.

– Привет, – сказала светловолосая голубоглазая девочка с веселым тощим хвостиком на затылке и действительно приветливо посмотрела на Угошу.

– Привет, – в тон ей ответила кикиморка и опустилась на корточки рядом. – Тебя как зовут?

– Лариса Савельева. А тебя?

Угоша хотела объяснить, что пока ее имя состоит всего из двух букв, но вовремя спохватилась. А Лариса уже смотрела выжидательно. И нужно было что-то говорить, причем чем скорее, тем лучше.

– Светка. Пипетка, – ляпнула растерявшаяся кикиморка. Именно эти слова были последними из услышанных ею от Анжелки и, соответственно, первыми, пришедшими на ум сейчас.

Такое сочетание Ларису вполне устроило. Без тени удивления она уточнила:

– Понятно. Меня тоже иногда Лариской-Крыской дразнят, когда позлить хотят. Только я не злюсь. Крыса – это не обидно. Это очень умное животное. А ты, значит, Пипеткина?

– Угу, – подтвердила Угоша, – Светка Пипеткина.

Теперь, когда первое знакомство состоялось, кикиморке предстояло шагнуть дальше – попросить Ларису представить ее остальным людям.

– Лариса, познакомь меня со своими друзьями, – попросила она.

– Запросто, – кивнула Лариса и громко крикнула: – Нина Олеговна, девчонки, пацаны! Знакомьтесь, это – Светка Пипеткина!

– Прикольная фамилия, – фыркнул тот самый мальчишка, который жарил хлеб. Затем он присмотрелся к Угоше и добавил едва слышно:– И ты какая-то… прикольная.

Кикиморка вздрогнула… Длинный, худой. Волосы темные. В лице – ни насмешки, ни ехидства. Такие же темные, как и волосы, глаза буравили Угошу так, что она поежилась и вдруг поняла, что этот мальчик отличается от всех людей, с какими до этой минуты ей приходилось встречаться. Скорее, он больше походил на нее, чем на сидящую рядом Ларису или, скажем, Нину Олеговну. А еще Угоша сообразила, что теперь ей вряд ли обойтись без применения своей силы. Ох, как не хотелось начинать путешествие именно с этого! Но мальчишка не оставлял выбора.

Она поднялась, сотворила в воздухе невидимое для обычных людей кольцо. Кольцо выросло и опоясало поляну. Время остановилось. Теперь предстояло действовать быстренько, иначе потом кто-нибудь обязательно припомнит совершенно ненужные обстоятельства появления в их компании Светки Пипеткиной.

Сначала кикиморка прислушалась к мыслям женщины. Нина Олеговна оказалась классным руководителем шестого «Б» класса и учительницей математики. Больше Угошу ничего не заинтересовало: все нормальные кикиморы не слишком-то любят копаться в чужой голове. Так, лишь самое необходимое, и то в крайнем случае.

Следующим был мальчик, как оказалось – Антон Круглов. Угоша попыталась копнуть поглубже и тут же пробкой выскочила из его сознания. Опасения подтвердились: человек Антон действительно при желании смог бы делать все то же самое, что и она, кикимора. Правда, он об этом не догадывался. Пока. Но планы, которые выстроились так славно, теперь могли быть разрушены запросто и без особого сожаления.

Быстренько поинтересовавшись именами остальных ребят, замерших на поляне, Угоша решила, что этого будет на первый раз вполне достаточно. «Я – Светка Пипеткина. Учусь в вашем классе. Я – новенькая, поэтому многого еще не знаю. Мы вместе приехали в лес и вместе вернемся домой. Все, что связано с моим появлением, вы забудете навсегда», – громко произнесла она, подняла руку, щелкнула пальцами, и кольцо, сковывающее все живое, исчезло.

– Светочка, – тут же обратилась к ней Нина Олеговна, – ты близко сидишь, посмотри, там, рядом с моей сумочкой, – мобильник. Как бы нам на автобус не опоздать!

Угоша удовлетворенно хмыкнула, отыскала то, что Нина Олеговна называла мобильником (у Анжелки такой штуковины не было), и ответила:

– Тут написано тысяча пятьсот сорок, Нина Олеговна.

– Во дает Пипеткина! – хмыкнул Антон. – Перевожу: пятнадцать сорок!

– Надо же, как время летит! А мне казалось, что не больше трех, – ахнула Нина Олеговна, пропустив эти нелепые «тысяча пятьсот сорок». – Собираемся, ребята, собираемся!

«Сработало внушение», – обрадовалась Угоша и незаметно глянула на Антона. Тот сидел, наморщив лоб, и никак не реагировал на слова учительницы. «Плохо, совсем плохо. Но с этим придется пока мириться. Интересно, а что он вообще помнит?»

– Антон!

– Ну?

– Ты не слышал, что Нина Олеговна сказала? Собирайся!

– Сама собирайся. Мне собирать нечего.

«Все же сработало, – снова повеселела Угоша, – Просто его что-то беспокоит, только он не понимает, что. Ладно, и этого достаточно!»

– Эй, Светка! – Кто-то потянул Угошу за локоть.

Она обернулась и увидела невысокого щуплого мальчишку с удивительными, задорными глазами-угольками. Напрягла память. «Ага, это Максик Вьюн. Или Вьюнок. Надо же, как фамилия к внешности подошла!»

– Чего тебе, Вьюнок?

– Ты чего босиком? А где твои кроссовки?

Кикиморка быстро глянула на ноги. Как она могла забыть! Нужно что-нибудь срочно выдумать.

– А я… я их в траве где-то оставила.

– Давай искать! – тут же включилась Лариса.

– Бесполезно. Уже искала.

– Нина Олеговна! – закричала Лариса. – А Пипеткина кроссовки потеряла!

– Светочка, как же так? Что же ты молчишь? Замерзли ноги? – заволновалась учительница.

– Ничего они не замерзли.

– Ребята, ищем кроссовки Пипеткиной, – распорядилась Нина Олеговна. – Пройдите по поляне. И рядом с поляной тоже посмотрите. Только быстренько!

Естественно, несуществующих в природе кроссовок никто не нашел, и Светка Пипеткина поехала в город босая.

Что такое неандерталец, вы, конечно, знаете. Так вот, с тех пор как Угоша увидала автобусы, ее чувства мало чем отличались от чувств неандертальца, если бы тот вдруг угодил в двадцать первый век. Ни Анжелкин опыт, ни самоуговоры не спасли – кикиморка испугалась. «Ну и что? Вполне естественно в ее случае!» – отмахнетесь вы. Да, собственно, и ничего, если бы Угоша была Светкой Пипеткиной. Но она оставалась кикиморой! А только кикиморы в наследство от своих древних предков получили одно не совсем полезное свойство: при сильном чувстве опасности за какие-то несколько секунд вполне нормальная кикимора могла превратиться в жуткое чудовище. Жуткое! Аккуратные, вполне человеческие ногти вдруг начинали стремительно расти, уши столь же быстро меняли форму с округлой на острую и даже иногда покрывались шерстью. И не дай бог, если в таком состоянии кикимора кого укусит: ставшая ядовитой слюна если не убьет, то доставит кучу неприятностей.