На новой ступеньке — ослепительный свет трех разноцветных солнц и оглушительное чириканье, уже знакомое, но теперь радостное и многоголосое. Пришелец выдергивает лапку из руки Воображалы и бросается вперед. Туда, где трое его собратьев гоняют полукруглую хапу по треугольному аналогу классиков.
Воображала отступает назад и вниз. Звуки обрываются. Вокругт нее снова ночь и тишина. Воображала идет по ступенькам, словно по лестнице на рисунке Эшера — непонятно, вверх или вниз
Идёт по бортику крыши.
По странным пружинящим под ногами мосткам с веревочными перилами.
По стеклянным плитам, под которыми — пустота и редкие огоньки. Стекло еле заметно мерцает под ногами. Камера отступает — Воображала идёт по гребню огромной стеклянной волны, та чуть изгибается, закругляясь книзу. В её черную глянцевую поверхность беспорядочно вкраплены холодные искры, словно кто-то бросил горсть светлячков на полупрозрачный холм.
Серебристое свечение впереди приближается, оказывается аркой, затянутой влажно мерцающей плёнкой. Воображала рвёт её с неприятным треском.
И оказывается на мосту.
*
смена кадра
*
Врач, прихрамывая, входит в кабинет Дяди Гены. В кабинете полно людей, они сгрудились вокруг стола с терминалом. За пультом — человек в вирт-шлеме. Щиток закрыт, руки вслепую мечутся по клавишам. На двенадцати экранах дробится изображение.
Рома подобострастно пододвигает вошедшему кресло, улыбается заискивающе. Врач садится, закуривает. Не поблагодарив даже кивком, воспринимая как должное. Дядя Гена толкает ему пепельницу. Смотрит с сомнением на сине-оранжевую бабочку, что нацеплена у Врача на отворот нагрудного кармашка.
Бабочка обычная, пластиковая, раскрашенная ядовитым анилином (на секунду бабочка — крупным планом, видно, что это просто пластмасса с пружинками). Дядя Гена с трудом отрывает от неё взгляд.
Начинает осторожно:
— Я не хотел бы ставить под сомнение…
Врач морщится. Смотрит со снисходительным отвращением:
— Поверьте специалисту хотя бы на этот раз.
Бабочка на его кармане шевелит пластмассовыми крыльями — медленно, ритмично, завораживающе. То свернёт, то развернёт.
*
смена кадра
*
Огромная неоновая бабочка на плече Воображалы медленно шевелит крыльями — то свернёт, то развернёт. Воображала стоит на мосту, спиной к перилам. Ветер треплет обрывок плаката: «Превратим Луна-сити…» Луч прожектора скользит вдоль моста, упирается в Воображалу. Воображала легко вспрыгивает на перила, ослепительно улыбается в пустоту. Начинает танец.
Глаза её закрыты. С точностью до последнего жеста она повторяет то, что уже делала здесь раньше. Но на этот раз без музыки.
Ночь.
Тишина.
На мосту никого.
Только луч следует за ней, как приклеенный. Скоро к нему присоединяется второй — немного под углом. Потом с противоположной стороны — третий.
Тишина. Только хлопки резиновых подошв о бетон. Темп убыстряется. Лучи не успевают, то один, то другой отстают, беспомощно шарят по небу, пытаясь поймать стремительную фигурку. Теряют совсем.
Чей-то голос:
— Куда она делась? Ведь вот буквально только что…
— Чёрт! Опять упустили…
Рёв моторов. Фары шарят по пустому мосту.
*
смена кадра
*
Воображала медленно идёт, загребая ногами серую пыль. Пыль взлетает неторопливо, медленными фонтанчиками, словно серебряная пудра в глицерине. Над головой Воображалы — сплюснутый серебристый диск в четверть неба, Земля в три четверти.
Голос за кадром:
— Сигнал обнаружен! Но… трёхминутное запаздывание…
Воображала подходит к краю серой скалы и шагает в черноту.
Там — далеко-далеко, — светится жёлтая полоса…
Испуганный голос за кадром:
— Сигнал опять потерян!
— Ничего, пусть побегает. — В голосе Врача — интонации опытного рыболова, вовремя стравливающего леску.
*
смена кадра
*
День. Пасмурно. Воображала стоит у перил моста. Мимо идут люди. Ветер треплет её волосы. Машины, сутолока, шум.
Голос Врача:
— Где она сейчас?
— На мосту.
— Ну вот видите.
— И всё-таки я бы…
— Поверьте специалисту — у неё нет выхода.
— А если она поймёт?
— И прекрасно. Я ей не врал, понимаете? Вижу, что не понимаете. А вот она — понимает. Потому что она — честная девочка. Честность — стра-ашное оружие!
— Но она звонила домой!
— Звонила. И всё-таки — она на мосту. Что и требовалось доказать. Честность непобедима. Жаль, что вы этого так и не поняли. Никакая лапша с масонами и звёздными войнами не сравнится по убойной силе с неприкрытой и вовремя поданной правдой. Я ей честно доказал, что от неё только вред. Потому что от нее действительно только вред. А она девочка хорошая. И значит — поступит правильно. Правда, Тори? Ну так давай! Твой выход.
Воображала поднимает голову, словно слышит. Глаза сужены, губы упрямо сжаты. Вокруг нее стремительно темнеет.
*
смена кадра
*
Глава 16
Ночь. Мост. Воображала стоит на перилах в луче прожектора. Губы ее застыли в неподвижной улыбке, но голос, усиленный мегафоном, звучит отовсюду:
— Смертельный номер! Только один раз! Только сегодня! Любое ваше желание! Фирма гарантирует!..
На её руке расцветает яркая неоновая бабочка.
Воображала делает несколько шагов по перилам к группе остановившихся прохожих. Интонации рекламного агента:
— Есть в этом мире что-то, чего бы вам хотелось? Самое безумное, самое несбыточное! Вот вы, чего вы хотите? Да, да, именно вы! Денег? Славы? Счастья?
Чуть наклоняется, мажет рукой сразу нескольких человек по плечам. Сине-оранжевый огонёчек пятнает каждого. Ещё несколько шагов.
— Чего ты хочешь? Быть красивой? Держи! — яркий мячик летит в быстро увеличивающуюся толпу. — Удачи? Держи! Таланта?.. Карьеры?.. Любви?..
*
смена кадра
*
Отдалённый вой сирены. Дежурная часть. Старлей тоскливо прижимает к уху телефонную трубку. Время от времени вставляет: «Разумеется… Конечно… Обязательно…», не забывая усердно кивать. Наконец осторожно кладёт трубку на аппарат.
— Что сказали? — спрашивает Михалыч лениво. Он сидит на диванчике в позе достаточно расслабленной, чтобы сразу становилось понятно — начальник здесь сегодня не он, а он — так, погулять вышел. Старлей мнёт пальцами худое лицо.
— Ладно, ладно, за мной бутылка. Сказали усилить наблюдение, но ни в коем случае не вмешиваться. При этом — не допустить никаких эксцессов. Интересно — как они это себе представляют?
Закуривает. Добавляет уже спокойнее:
— По приблизительным подсчётам — там тысяч пять. И ещё прибывают. Да, а вот это тебя может заинтересовать — там странное свечение. Типа радуги. Только двухцветной. С трёх раз угадаешь цвета?
Пауза.
— С одного. Спорим?
*
смена кадра
*
Воображала бежит по перилам, к ней тянутся сотни рук. Шум, крики, суета. Разноцветные мячики кружатся вокруг неё стремительным вихрем, рассыпаются брызгами. Её голос перекрывает общий гам:
— … Гонщиком? Пожалуйста! Никогда не болеть? Пожалуйста! Держите! И ты! И ты! Хватит всем! Только сегодня! Любое желание! Только ваше! Только сами! Я не стану за вас!.. Никому, ничего! Только — сами! То, чего вы хотите! Именно вы! Только — сами!..
Шум отдаляется. Издалека и немного сверху — вид на запруженный толпой мост. Автомобильная пробка, прожектора, светлая фигурка в ореоле мельтешащих огоньков.
Всё это — через стекло машины. Скрип тормозов, шипение рации, голос Михалыча:
— База, это шестнадцатый. Я у моста. Ситуация три-девять. Васька, пришли тральщиков, не будь козлом.
Раскрываются дверцы уазика (шум становится сильнее). Голос Михалыча:
— Пошли, глянем, что ли.
*
смена кадра
*
Сине-оранжевый мячик ударяет прямо в камеру, растекается по экрану прозрачной лужицей. Рома трогает экран пальцем, отдёргивает руку. Кончики пальцев его продолжают слабо светиться. Врач задумчиво фыркает:
