— М-да, впечатляет.
Дядя Гена молчит.
Рома рассматривает светящиеся пальцы, проводит ими по своему камуфляжу, оставляя на нём яркие полоски. Полоски ширятся, потихоньку расползаясь по ткани.
— А что? — говорит Врач. — Тоже метод, ничуть не хуже… Она любит дешёвые эффекты. Хотя я, признаться, думал о чём-то более традиционном. Типа прыжка с моста. Но можно и так. К тому же традиционное могло бы и не сработать, с её-то живучестью…
— Идиот.
Пауза.
— Что? — Врач всё ещё продолжает улыбаться, уверенный, что просто ослышался.
— Идиот, — повторяет Дядя Гена очень тихо. — Неужели ты не понимаешь, чего хочет большинство из них? Во всяком случае — молодёжь. Ты посмотри на них! Белые джинсы. Рыжие чёлки — писк моды. Даже школьную форму вынуждены были сделать оранжево-голубой — они не носят иных цветов. Они все хотят быть похожими. Хотя бы внешне. Даже этот!
Резкий обвиняющий жест в сторону Ромы. Теперь все в комнате смотрят на него. Смотрят по-разному. Рома вздрагивает, улыбается смущённо и виновато, пожимает плечами. Вокруг него — лёгкое сине-оранжевое свечение, в волосах проступает рыжина.
— Мы имели одну проблему, а теперь их будут сотни! Тысячи! Сотни тысяч!..
На заднем плане техник, пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, воровато прижимает руку к экрану.
*
смена кадра
*
На мосту — всеобщее безумие. Люди напирают, лезут на перила. Голос Воображалы больше не слышен, только взлетают фонтанами двуцветные яркие мячики. Группа байкеров наблюдает с безопасного расстояния, передавая по кругу папироску.
— Пари? — лениво говорит Трюкач. Это тот самый пацан, что раньше танцевал под мостом на заборе стройки, а потом сидел на бордюре. Остальные переглядываются, разбивают с улыбочками. Смотрят, как он подымает свой мотоцикл, проверяет, подкручивает, надвигает шлем, салютует, полуобернувшись. На полном газу слетает с верхней набережной к самому мосту.
Там не проехать — автомобильная пробка настолько плотная, что крыши машин выглядят узорным мозаичным панно. Но байкер и не пытается проехать, как все нормальные люди. Используя наклонный газончик вместо трамплина, он с разгона прыгает через пробку. Слегка задевает по крыше задним колесом четвёртую машину, по пятой скользит уже основательно, но от падения удерживается, а с крыши шестой выруливает прямо на широкие перила моста.
*
смена кадра
*
Верхняя набережная. Байкеры. Рёв мотора обрывается. Визг тормозов.
— Спасибо, — говорит Воображала, сползая с заднего сиденья. Она вымотанная и полупрозрачная, сквозь неё всё просвечивает, даже голос бесцветен. — Чего тебе?
Второй спорщик, вздыхая, снимает шлем. Подставляет лоб. Трюкач отвешивает ему щелбан, остальные улыбаются одобрительно.
Трюкач оборачивается к Воображале:
— Садись, поехали.
Та качает головой. Упрямо:
— Денег?..
Кто-то смеётся. Кто-то комментирует: «Пропьет… Не, потеряет.»
Воображала морщится, голос по-прежнему бесцветен:
— Ну ладно, я устала и плохо соображаю. Но чего-то же вы всё-таки хотите?
Теперь уже смеются все. Трюкач повторяет настойчивее:
— Поехали.
Воображала щурится презрительно, говорит сквозь зубы:
— Ладно, допустим… отрицатели чёртовы. Карьера и места в правительстве вам до фени… — голос её почти равнодушен, — А если — машины? Харлей? Хиккори? Тульский сто тридцать шестой? А?
Смех стихает. Воображала смотрит вниз, где уазик с мигалкой неторопливо выруливает на пандус. Направляется вверх. Медненно, но неукротимо.
Воображала усмехается, жестко и совсем невесело. Оборачивается к байкерам, частит торопливо, почти скороговоркой:
— Значит, машины. Которые не ломаются, которым не нужен бензин, послушные, быстрые, нет — самые быстрые, не попадающие в аварии. Короче, сами придумаете. Сами. За вас тоже не буду. Только… Один подарок. Чтобы здоровье не портили. Короче — келаминовая радость без вредных последствий, лучше, чем от любой дури, как там у классика — возможность торчать, избежав укола… Всё!
Яркая сине-оранжевая вспышка. Вскинутые руки, зажмуренные глаза. Визг тормозов. Голос Михалыча:
— Да выруби ты фары, нет её здесь, не видишь, что ли?!
Хлопает дверца, свет снижается до нормального уровня. Растерянный молодой басок:
— Но ведь только что была…
Водитель вылезает из уазика, моргает растерянно. Фары пригашены, в их свете волосы его отливают оранжевым. Байкеры потихоньку начинают шевелиться. Высокий тип, усатый и рыжий, выходит наперерез Михалычу, машет корочкой:
— Ребята, вы не туда заехали. Здесь всё под контролем.
Михалыч садится в машину. Выключает пищащую рацию. Закуривает.
Спрашивает тихо:
— Вовчик, почему ты рыжий?..
Водитель смеется. Говорит неожиданно свободно, со знакомыми интонациями:
— Михалыч, родной, ты бы лучше на себя посмотрел!
*
смена кадра
*
Анаис идет по перилам моста. Улыбаясь, разглядывает оставленный толпой мусор. На мосту никого.
По пустой лестнице с набережной медленно скатывается сине-оранжевый мячик. Замирает на ступеньке — как раз под её ногами. Мимо не торопясь проезжают байкеры. Бесшумно, словно призраки.
Анаис смотрит им вслед, улыбаясь.
*
смена кадра
*
Михалыч кладёт трубку на рычаг.
— Ну это уж, знаете ли, перебор… Лёвик, свяжись с аварийкой. Опять на мосту чёрте что. Если я правильно понял — нам кран понадобится. И бригада грузчиков.
*
смена кадра
*
Байкеры отдыхают на смотровой площадке верхнего парка. Мотоциклы составлены в центре, плотной кучкой или даже шалашиком, двое на корточках рядом с ними что-то мастерят. Остальные полусидят-полулежат по всей площадке. Девчонка лет десяти плавно изгибается на газоне под одной ей слышную музыку. Под её ногами снуют в траве светящиеся переливчатые насекомые размером с ладонь. Трюкач сидит на верхушке фонарного столба и старательно пилит провод. В небе длинной вереницей проплывают розовые слоны, ритмично размахивая ушами. Асфальт тоже розовый, но более холодного оттенка, ближе к сиреневому. Трава на газоне фиолетовая.
Далеко-далеко внизу, над мостом, кружит вертолёт, мигают фонари ремонтников, надсаживающий рёв моторов, чей-то далёкий голос:
— … Если только взрывать, да и то не ручаюсь…
На перилах моста — трёхметровый прозрачный цилиндр. Внутри просвечивает алое.
— Что там? — лениво интересуется сидящий на траве байкер.
— А, туфта!.. — Трюкач снова начинает пилить провод. Летят искры.
— Жа-а-а-аль… — тянет танцующая девчонка. — Это было… забавно.
Снимает с волос резинку, вешает на руль мотоцикла. Мотоцикл похож на странную пчелу — в сине-оранжевую полоску. На резинке — два шарика, синий и оранжевый. Рядом на сиденье чьи-то руки кладут сине-оранжевый шлем. Другой такой же шлем ловким броском насаживают на фару. Байкер на траве улыбается:
— Думаю, это тоже будет забавно!
— А всё-таки жалко…
— Жалко у шмёлки и пчелика знаешь где?..
Двухцветный шлем катится по траве, останавливается у колеса оранжевым боком кверху.
— А сработает?..
— С лошариком же сработало, почему нет?
— Потому что там — мультик!
— Ну и какая разница?
Пауза. Смех.
— Никакой.
— Вот именно.
— Поехали!
Сверху падает провод, искря и извиваясь. Задевает один из составленных в кучу мотоциклов. Разряд, взрыв, мгновенное зелёное пламя охватывает весь байкошашалик.
Байкеры окружают кучу искорёженного металла. Вернее — то, что находится рядом с нею. Удивлённый голос:
— Надо же! Получилось…
— Я же говорил — будет забавно.
— Эй, смотрите-ка! — Голос встревоженный. Мгновенная пауза. Интонации меняются.
— Получилось, да не совсем.
Рядом с почерневшим и перекорёженным металлом на траве, вернувшей себе первоначальный зелёный цвет, лежит Воображала. Она очень белая и холодная даже на вид, словно скульптура из хорошо промороженного твердого снега.
