Ничего не меняется, когда начинается празднество, но даже после этого все настолько интересно, что можно сравнить с наблюдением за тем, как сохнет масляная краска. Единственным спасением является Дес, который шепчет секреты мне на ухо о других гостях.

— Он любит носить одежду жены.

— Она спит с целой королевской гвардией, и все знают это, кроме мужа.

— У нее есть слуга, которого она тайно зовет «папочка», и регулярно позволяет ему себя наказывать.

Десмонд наклоняется ко мне снова.

— Все утро я фантазировал о том, как раздвигаю эти нежные бедра и трахаю тебя, пока ты не умоляешь меня кончить.

Я немного пошатываюсь, и сирена внутри чуть ли не прорывается; мне приходится изо всех сил удерживать ее в клетке. Взгляд Мары скользит по нам, прежде чем вернуть внимание к подданному, что стоит перед ней.

Я смотрю на Десмонда скептически. Он хочет поделиться пошлостями прямо сейчас?

— Просто убеждаюсь, что ты до сих пор слушаешь, — уточняет Дес.

За нами боковая дверь открывается, и к нам вместе с двумя солдатами подходит Малаки, шепча что-то на ухо Десу.

Торговец кивает, затем наклоняется ко мне.

— Еще один солдат пропал.

Еще один?

— Мне нужно быстренько переговорить со своими людьми. С тобой вместо меня побудет Малаки, пока я не вернусь. — Десмонд быстро целует меня в губы, затем уходит за ту же боковую дверь вместе со стражами Ночи.

Я смотрю на Малаки, часто моргая, который натянуто мне улыбается, прежде чем открыто осмотреть Януса. Мара отпускает последнего подданного, облокачиваясь на спинку трона; ее волосы каскадом спускаются вниз по груди. Сегодня в локоны вплетены бутоны белых роз. Рядом с ней на меня кидает напряженный взгляд Грин Мен.

Гах, эта фея нервирует.

В конце комнаты двойные двери открываются, и в зал вносят закованную в кандалы женщину. Ее руки обнажены, отчего я могу уловить клейменный лист под кандалами.

Человек.

Глаза распухшие, но лицо сухое, а подбородок демонстративно приподнят. Все взгляды наблюдают за ней, как она идет по проходу, пока ее шаги и стражей эхом раздаются по помещению.

До сих пор феи, которые были приняты королевой, имели элиту, с которой пререкались по мелочам. Это, однако, могу сказать, совсем иное.

Когда она подходит к краю помоста, стража силой ставит ее на колени.

— Каково ее преступление? — лениво спрашивает Мара.

— Она была поймана за блудодейством с феей, — докладывает один из солдатов.

Что, серьезно? Землячка в кандалах, потому что занялась сексом с чуваком, у которого крылья?

— Свидетели? — интересуется заскучавшая Мара.

— Двое, — отвечает стражник.

Свидетелей выводят вперед — оба человека, судя по их округленным ушам. Каждый доказывает, что они видели, как слуга совокуплялась с солдатом во дворце. В середине второго свидетельства человеческая девушка начинает тихо хныкать.

Я переступаю с ноги на ногу. Вся ситуация ощущается неправильной. Эта девушка предстает перед судом за то, чем мы сами с Десом занимаемся.

Подле меня Малаки неуверенно прочищает горло.

Он, кстати, тоже виновен за то, за что судят эту рабыню.

— Есть ли тебе что сказать в свое оправдание? — спрашивает Мара человека, когда свидетели уходят.

— Прошу, — произносит она грубым голосом из-за навернувшихся слез, — он схватил меня. Я пыталась оттолкнуть его, но он одолел меня…

О, боже. Кровь стынет в жилах. Чувствую, как возрастает чувство тошноты; желудок болезненно скручивается от слов девушки.

Это не похоже на какой-то запрещенный роман, застуканный в лесу, а скорее, как на изнасилование. И теперь эта невинная понесет за него наказание.

— Где тот мужчина? — интересуется Мара.

То чувство, что поглощало меня секунда назад, превращается в нечто горячее и некомфортное.

Сделай что-нибудь.

— Он в пути, — оповещает стражник.

— Очень хорошо. — Мара поправляет юбку. — Двадцать ударов плетью, и если она беременна, то избавьтесь от плода.

— Нет.

Я не осознаю, что сказала, пока все гости в тронном зале не смотрят на меня.

Черт, хорошо, я реально это делаю.

— Прошу прощения? — Мара выглядит наполовину скептичной и забавляющейся.

— Никто не тронет эту девушку, — говорю я, ступая вперед. У меня под кожей нарастает сила. Тело не светится, но магия в нем ощущается. Я прошла через ад не для того, чтобы просто смотреть, как все то же самое происходит с другой девушкой.

Мара переводит взгляд на Малаки.

— Генерал, держите в руках пару короля.

Я зажимаю руки в кулаки; сирена беспокойно шевелится внутри. Королева даже не обращается ко мне, будто я ускользаю от ее внимания.

Все внимание зала переходит на Малаки. Он скрещивает руки на груди.

— Нет.

В толпе поднимается волна шепота. Я смотрю на Малаки, и мне становится трудно дышать. Старый друг Деса ставит себя на линию вместе со мной.

Мара приподнимает брови. Отворачиваясь от нас, она говорит своим подчиненным:

— Продолжайте наказание, как и приказала. Вызовите палача.

Фея, словно из-за кулис, появляется в зале и направляется к помосту с хлыстом в руке.

Болезненное ощущение все еще растет во мне.

— Мара, ты не можешь это сделать, — говорю я.

Еще одна волна шептунов проходится по помещению, даже когда королева игнорирует меня.

Палач доходит до девушки, вставая позади нее. Кто-то еще приносит искривленную скамейку, и стража по обе стороны насильно наклоняют ее тело к ней, замыкая кандалы у основания, чтобы обездвижить, и оголяют спину палачу вместе с толпой, что за ним. Я слышу ее хныканье и прерывистое дыхание.

Палач разворачивает плеть, и, о, боже, боже, это не может произойти.

Металлический наконечник на конце блестит на свету, и эта та самая деталь, которая заставляет меня действовать. Я иду вперед; сильная необходимость защитить эту женщину поет внутри меня. Теперь кожа начинает светиться, и я слышу темные, тихие мысли сирены.

Пролей кровь, заставь их заплатить. Защити девчонку.

Я становлюсь между рабыней и палачом.

— Тронь ее и пожалеешь, — говорю я взбешенным, но мелодичным голосом.

Если я недостаточно привлекла внимание аудитории ранее, то сейчас у меня прекрасно получается.

— Ради Бессмертных Богов, Каллипсо, — говорит Мара, наконец, обращаясь ко мне, — отойди.

— Нет.

Малаки подходит ко мне, по-видимому, присоединяясь. Мара вытягивает руку, останавливая его.

— А, а, — произносит она. И пока говорит, лозы позади Малаки обвиваются вокруг него, удерживая на месте. Это первый, самый настоящий знак от Королевы Флоры, чтобы выбесить меня. — Если Каллипсо собирается однажды стать правителем, — говорит Мара, поворачиваясь ко мне, — тогда она может постоять за себя. Не правда ли, чаровница?

Мара и Грин Мен наблюдают за мной с возбужденными лицами, поглощая мой гнев и ожидая моей реакции. Я пристально смотрю на нее, сожалея, что не свернула шею, когда был шанс.

— Любой, кто причинит боль этой женщине, должен будет пройти через меня, — кричу я на все помещение.

Мара ухмыляется со злобным выражением лица.

— Да будет так. — Она машет запястьем. — Палач, принести наказание в исполнение.

Он нервно колеблется. Я слышу скользящий звук разворачивающегося хлыста и испуганные вздохи толпы.

Раскаленный гнев горит внизу живота, когда я опускаюсь на колени и тянусь к кандалам. Девушка смотрит на меня вылупленными, красными от слез глазами, пока стараюсь разобраться с замками.

Черт, мне нужен ключ.

Палач занимает позицию позади меня, делая несколько предварительных взмахов.

Я дрожу, когда осознаю, что не успею высвободить ее вовремя. Для этих цепей нужен ключ, а он находится в кармане одного из солдат, который стоит далеко и который тоже не захочет помогать. Единственный мой союзник, Малаки, обездвижен. Я сама по себе, и если оставлю девушку, то ее выпорют.