Ава кружится, касаясь носком – теперь только правым – плитки под номером два, уже не так много раз. Ее мысли заняты одним: левой – шесть, правой – два. Мама, сидящая рядом, отрывает взгляд от бумаг. – Репетируй танец, Ава, скоро у тебя сольный концерт, и папа тоже скоро вернется. – Из города с голубой мечетью, мам? – Именно, Ава.
Наташа склонилась над унитазом, ее тошнит. И вот она уже пытается смыть кровь с трясущихся рук, но кровь не отмывается, только вся раковина становится красной от безуспешных попыток. Иван стоит у нее за спиной и смеется. – Ты только что совершила свое первое убийство в «Красном отделе», птенчик, и теперь стоишь с дикими глазами и ревешь. Из-за кого, из-за оленя? Это что же будет, когда Москва отдаст тебе приказ убить меня? Да, уж лучше бы ты и впрямь родилась американкой.
Ава вместе с мамой подходит к кабинету военного, но внутрь заходить отказывается. Мама начинает паниковать и дает ей пощечину. Ава ошеломлена. – Генерал Сомодоров – очень важный человек, Ава. Ты должна сделать то, что он скажет, ради твоего отца.
Наташа стоит у станка, отрабатывая плие13 ее черный балетный купальник ничем не выделяется среди пятидесяти таких же; она грациозно тянет руки к потолочным балкам театра, стараясь не задевать пистолет, пристегнутый к верхней части ее бедра и скрытый под балетной пачкой.
Ава сидит на полу, прислонившись к стене казенного санузла. Зеленая кафельная плитка. Ава ковыряет цемент, стараясь не натягивать цепь, приковавшую ее к трубе под раковиной. От этого болят запястья.
Наташа за считанные секунды разбирает штурмовую винтовку. Ее лицо неподвижно, как камень. Иван молча наблюдает, закуривая «Беломорканал».
Ава сидит на стуле в лаборатории, одна из дюжины детей, усаженных в одну линию. Ее лоб и запястья опутаны проводами. Голос Ивана начинает обратный отсчет: «Три, два, один...» – и Ава зажмуривается от громкого треска, эхо которого заполняет все помещение. Эксперимент «Красного отдела». Ава смотрит на маму, стоящую за стеклянным экраном, и видит, что та плачет.
* * *
Наташа смотрит в покрытое ржавчиной зеркало над раковиной «Красного отдела». Морщась, она рассматривает шрам на верхней части руки. Порезы крест-накрест напоминают песочные часы. Все Наташино тело покрыто синяками и ссадинами. Она набирает в ладони воду и плещет себе в лицо, а затем снова поднимает взгляд на себя в зеркало. – Придет день, и я убью тебя собственными руками, Иван Сомодоров.
Ава лежит на койке и смотрит на свою куклу Каролину. Руки у девочки связаны. Глаза покраснели от слез. Но даже теперь она тихонько напевает мелодию из балетной студии. Чайковский. – Я убегу, Иван Сомодоров. Однажды я уеду отсюда далеко-далеко, как папа. Тебе не заполучить меня, как ты заполучил маму...
На этом воспоминания сошли на нет, уступив дорогу темноте, а затем, наконец, свету.
– Она приходит в себя, – сказал Алекс. По крайней мере, Ава подумала, что это говорит Алекс. Его голос звучал откуда-то издалека.
Ава открыла глаза. Она лежала на кровати. Алекс сидел рядом, положив руку ей на спину.
– Слава богу. Ты очнулась. Ты справилась. – Он поцеловал ее в щеку.
Наташа ходила по комнате взад и вперед.
– Я все видела, Ава. Все. Никогда ничего подобного не испытывала. Это словно...
– Квантовая связь? – предположил Алекс.
– Эта музыка, – пробормотала Ава. – Мамина музыка.
– Под которую ты танцевала? «Лебединое озеро», – кивнула Наташа. – Ты ведь, конечно же, знаешь, что такое «Лебединое озеро»?
– Озеро? В котором плавают лебеди? – спросил Алекс, беря Аву за руку.
– Она каждую ночь напевала мне эту мелодию, – сказала Ава. В уголках ее глаз заблестели слезы.
– Это балет. Очень известный, истинно русский. – Глаза Наташи блеснули. – Его еще часто называют опусом. Опус Петра Ильича Чайковского. Его ставят в Большом театре.
– Опус? – Ава изумленно посмотрела на нее.
– Что это может значить? – спросил Алекс.
Наташа села на кровать рядом с Авой.
– Это значит, что танец Авы, как мне кажется, был вовсе не танцем.
– Тебе кажется? – Ава села.
– Чем бы ни занималась твоя мать, она хотела быть уверенной в том, что ты запомнишь одну вещь, пусть даже спрятав ее глубоко в подсознание. Собственная лебединая песнь доктора Орловой – последнее, над чем она работала.
– Ты о моем танце? – Ава сопоставила факты. – «Каждый шаг – ключик мой». Так меня учила мама. По крайней мере, так я это помню.
– Именно. В буквальном смысле. Ключ. Думаю, это какой-то код. Возможно, код от того самого проекта, над которым она работала. В котором Иван ставил опыты над ее собственным ребенком. – Наташа многозначительно посмотрела на Аву.
Ава схватила ее за руку.
– Думаешь, все это время код был при мне? Сообщение от моей мамы? Со времен Одессы?
– Что? – Алекс непонимающе смотрел на них. – Думаешь, этот твой танец как-то связан с О.П.У.С.ом? Как такое возможно?
– Вообще-то, я думаю, это некий генетический код, записанный в виде математической последовательности. Полагаю, он основан на ДНК Авы... – Наташа покачала головой и посмотрела на девочку. – И, скорее всего, в твоих воспоминаниях была вовсе не балетная студия. Ведь других танцоров ты не помнишь, верно? Может быть, это происходило в какой-то лаборатории.
– На полу, в том подвале под складом, – медленно проговорила Ава. – Мы там были. Я видела. Там теперь все покрыто грязью, но я разглядела под ней какие-то рисунки.
Наташа вытащила из рюкзака ноутбук, поставила перед собой на кровать и открыла.
– Думаю, твоя мама нарисовала на полу цифры и, похоже, составила их последовательность таким образом, чтобы ты смогла запомнить. И – да. Я думаю, эта последовательность может оказаться неким ключевым кодом к отключению проекта О.П.У.С.
– А это значит, что мы сумеем его вырубить? – спросил Алекс. – Это безумие.
– По крайней мере, мы сможем попытаться его контролировать, – сказала Наташа. Она стучала по цифрам на клавиатуре так быстро, как только могла. – Чтобы не забыть код, – улыбнулась она Аве. – Должно быть, у твоей мамы был блестящий ум.
– И у папы тоже, – медленно сказала Ава. – Он тоже работал на Сомодорова. Там говорила мама. В городе с голубой мечетью.
– Стамбул, – сказала Наташа. – Похоже, у Ивана была еще одна лаборатория. –- Она оторвала взгляд от клавиатуры. – Значит...
– Вот оно. Это и есть ответ. Вот откуда Иван планирует свое большое возвращение, – сказал Алекс.
– Раз уж мы выяснили, что в Одессе его нет, – добавила Ава.
Наташа кивнула.
– Если у меня получится запрограммировать код в какое-нибудь передающее устройство... что-то, что может перекрыть сигналы О.П.У.С.а...
– Как ты собираешься это сделать? Это тебе не мозговой центр ЩИТа, – сказал Алекс. Он оглядел темную комнату. – Понятия не имею, что это за место, но явно не мозговой центр.
– Может, нам и не нужен ЩИТ. Вернее, все, что нам нужно, у нас уже есть. – Наташа взяла со стула свою черную кожаную куртку и пошарила в карманах. Она достала маленький черный прибор. – Должно сработать. Небольшой подарок от Коулсона. Передатчик высокой мощности, прямиком из мозгового центра.
– И ты думаешь, это поможет нам заглушить О.П.У.С. с помощью кода доктора Орловой? – Алекс взял устройство из рук сестры.
– Думаю, попытаться стоит, – сказала Наташа. – Авина мама хорошо натренировала дочь, чтобы та запомнила ее послание. Давайте хотя бы попытаемся сделать так, чтобы ее усилия не пропали понапрасну.
– Моя мама не сдавалась. Она пыталась помочь мне вырваться из лап Ивана единственным способом, который она знала. «Лебединое озеро». – Потрясенная Ава посмотрела на Наташу. – Я даже не подозревала.
