– Но ты же выжил, – возразила Лорейн, – значит это возможно.

– Меня хранил Бог, – спокойно ответил Хал, – потому я и добрался до Манекеста. Без его помощи это было бы невозможно. Вокруг слишком много смерти…

– Выходит, ты здесь по божьей воле, – задумчиво проговорила Лорейн, – но, Хал, чем ты можешь помочь нам? Все остальные крепости разрушены, а мы даже не знали об их существовании. Похоже, и нашу ждет такая же судьба.

– Если судьба ждет, можно просто не приходить к ней на свидание, – резко ответил гость, – и от врага надо не прятаться, а побеждать его. Но пока я бы хотел просто отдохнуть с дороги.

Как раз в этот момент они остановились перед дверью комнаты Лорейн. Девушка с легким испугом посмотрела на своего спутника. Никогда прежде ей не приходилось приглашать к себе мужчину. Но сегодня старейшины сами отдали ее незнакомцу, и она не могла противиться их решению, потому что от этого зависела судьба Манекеста.

– Проходи, – девушка резким движением толкнула дверь и пропустила своего спутника вперед, – надеюсь, тебе понравится здесь после ночей, что ты провел, странствуя по Пустыне.

Хал не заставил ее повторять дважды. В тусклом свете свечей комната и правда показалась ему весьма уютной. Но основное внимание путешественника было сосредоточено на той, что стояла сейчас в дверях, переминаясь с ноги на ногу и вновь ощущая безжалостное дыхание холода.

– Ты чего-то боишься? – удивился он, – как странно… Ты же самое прекрасное, что есть в этой крепости.

– Я не единственная женщина в Манекесте, – парировала Лорейн, закрывая за собой дверь, – нас тут много. Почему ты выбрал именно меня?

– Почему? – переспросил Хал, – наверно, потому что я не видел других. А ты понравилась мне с первого взгляда. Знаешь, каково быть мужчиной, у которого никогда не было женщины?

– Я знаю только, каково быть женщиной, у которой никогда не было мужчины, – спокойно ответила девушка и сбросила плащ, оставшись в тонкой ночной рубашке, – в нашей жизни не слишком много места для таких отношений. Но я не терзаю себя этому поводу. В любом случае пришло бы время, когда у меня появился муж. Или не пришло бы. Зачем торопить события?

– В итоге у тебя появился я, – пошутил Хал, присаживаясь на край кровати и снимая с плеч сумку, – так распорядилась жизнь, и надеюсь, ты не станешь противиться ей.

– Я не стану противиться решению старейшин, – безучастно отреагировала Лорейн, – а их слова ты слышал не хуже меня.

Она покорно проследила за тем, как ее гость и почти хозяин избавляется от одежды, не смея даже пошевельнуться. И лишь когда Хал разделся полностью, девушка позволила себе заметить:

– Так вот вы какие, мужчины.

После чего, не дожидаясь приказа, Лорейн сбросила с плеч рубашку и камнем рухнула в объятия навязанного ей любовника. В тот момент она не испытывала ни стыда, ни отчаяния. Время познать страсть пришло, и девушка просто приняла это как должное, отдавшись на остаток ночи инстинктам.

Когда Лорейн проснулась на следующее утро, Хала уже не было рядом. Все тело ныло, словно ее били несколько часов подряд, но почему-то она совершенно не сожалела о случившемся. Приподняв голову с подушки, девушка бегло осмотрела комнату и обнаружила оставленную гостем сумку. В другой ситуации, ей, возможно, удалось бы сдержаться от спонтанных поступков, но после событий прошедшей ночи у осторожности не было ни единого шанса урезонить любопытство.

Внутри Лорейн нашла кусок хлеба, невесть откуда взявшегося в Пустыне, два остро заточенных ножа, свернутую в рулон куртку и несколько увесистых камней ярко-зеленого цвета, от одного вида которых учащалось биение сердца. Покрутив их в руках, девушка поняла, что не в силах справиться с этой загадкой самостоятельно, и, отложив находку в сторону, быстро оделась и выскользнула из комнаты. В коридоре было так же тихо, как ночью. Видимо, уже давно наступил день, и все обитатели башни занимались делами согласно установленному в Манекесте порядку. Ей самой полагалось пойти на мельницу и отработать там три часа, но Лорейн посчитала, что сегодня необязательно выполнять свои обязанности.

Внизу у ворот царило непривычное оживление. Там собрались не только стражники, несшие службу, но и простые смертные со старейшинами. И все они слушали Хала, стоявшего в центре площади подобно колоколу, каждый удар которого возвещал о грядущих переменах. Лорейн пристроилась в задних рядах толпы и замерла, стараясь не привлекать к себе внимание.

– Поэтому у вас остается один-единственый выбор, – продолжил Хал начатую неизвестно когда речь, – пока не поздно, нужно отбросить страх и выйти в Пустыню, чтобы возродить другие крепости. Я встречался с опасностями, порожденными силами тьмы, и, как видите, вышел из этих битв победителем. Так что вместе у нас есть шанс вернуть человечеству его былое могущество.

Толпа загудела, но в этом шуме не было ни одобрения, ни негодования. Скорее удивление и непонимание услышанного. Сердце Лорейн вздрогнуло, так как ей показалось, что монолог Хала так и останется красивой и пустой речью. Поминальным словом на могиле цивилизации. Но в этот самый момент в кучке старейшин произошло какое-то движение, и из нее вышел Жаш. Его девушка тоже хорошо знала с детства, так как он был давним другом ее родителей. Подняв руку, старейшина заставил собравшихся притихнуть и негромко, но очень убедительно произнес:

– Этот человек говорит дело. Мы словно не чувствуем, как медленно, но верно, вырождается наше племя. А ведь кто, кроме нас самих, в ответе за будущее наших детей и внуков?

На этот раз толпа ответила молчанием. Люди оценивали слова старейшины, которому доверяли больше, чем гостю из Пустыни. Хотя, в любом случае, окончательно решение в первую очередь зависело от совета.

– Веселые времена начинаются, – пробормотал стоявший слева от Лорейн человек, – всю жизнь думал, что вот-вот случится этакое. И надо же, не ошибся.

Девушка так и не поняла истинного отношения толпы к тому, что они услышали. То ли это был энтузиазм, то ли страх, то ли просто растерянность. Но одно она ощущала каждой клеткой своего тела – отныне все будет не так, как прежде. У нее было много вопросов, которые она хотела задать Халу, но Лорейн чувствовала, что теперь на это может банально не хватить времени. Поэтому девушка не стала торопиться покидать площадь, когда выступление Хала подошло к концу, а начала продираться через медленно таявшую толпу к старейшинам, которые плотным кольцом окружили ее теперь уже не только гостя, но и любовника.

– Хал! – прокричала она, когда была уже почти рядом, – это я!

Как ни странно, старейшины почтительно расступились и позволили девушке беспрепятственно пройти мимо.

– Не думал, что ты проснешься так рано, – признался пришелец, – видимо, я совсем не разбираюсь в женщинах.

– Как можно спать, когда вокруг тебя творится история? – парировала Лорейн и обратилась уже ко всем собравшимся, – я правильно понимаю, что мы собираемся покинуть Манекест и начать поиски других человеческих обителей?

– Не мы, а специально отобранный отряд, – поправил ее один из старцев, – не забывай о том, что грядет четвертое нашествие. Примерно через неделю силы тьмы подступят к стенам крепости. Нам надо успеть отправить отряд до этого срока. Конечно, если мы найдем достаточное количество добровольцев.

– Я пойду, – неожиданно для самой себя решила девушка, – мне надоело каждый день заниматься одной и той же рутиной. Лучше уж подвергать себя опасности, но идти к какой-то цели, чем монотонно существовать в Манекесте и ждать того дня, когда тебя изберут в качестве жертвоприношения в одно из нашествий.

– В ближайшие пять лет тебя все равно не выбрали бы на эту роль, – напомнил Мараойк, явно не выспавшийся после неспокойной ночи, – но твое право. Совет не будет препятствовать никому, кто захочет пойти с Халом.

– А уже есть добровольцы? – девушка перевела взгляд на путешественника, словно только тот знал, кто собирается присоединиться к нему в этой миссии.