- По какому праву вы вмешались в дела местных жителей, капитан Клементес? - спросил Аморалес по радио. Его голос дрожал от едва сдерживаемого возмущения.

- Я стремился прекратить кровопролитие, которому вы и ваши люди никак не препятствовали, капитан Аморалес, - решительно парировал Родриго, пока всадники Виллы Рибо вместе с Олафом и Коннором подбирали раненых и погибших.

- Расскажите об этом матерям убитых вами пастухов Виллы Баджо, - ответил Аморалес.

- Они знали, на что шли, совершая очевидный разбойничий набег с целью угона скота.

- Раз вы понимаете такие вещи, капитан, то должны понимать и то, насколько они обыденны в таких отсталых захолустьях, - отметил Аморалес. - Мы с моими людьми прибыли с целью торговли. Вы же вмешались во внутренние дела местных и пролили их кровь. А может, сегодняшний набег был лишь адекватным ответом на прежние подвиги пастухов Виллы Рибо, которым вы столь рьяно помогли? Подумайте об этом, капитан Клементес. Предупреждаю, если ваши новые подопечные вдруг захотят развить сегодняшний успех и напасть на Виллу Баджо, мы последуем вашему примеру и не останемся в стороне, - заявил Аморалес, прерывая связь.

- Знаешь, команданте, а он в чём-то прав, - задумчиво произнесла Рико.

- Не поспоришь. Хотя присутствие джипа с его людьми на поле боя, хоть и в роли наблюдателей, говорит не в его пользу. Кто знает, может, они были готовы вмешаться на стороне Виллы Баджо, но тут появились мы, - ответил Клементес. - Однако в одном он прав: нам со старостой Алессандро надо серьезно поговорить. Как знать, не лучше ли нам будет оставить Виллы в покое и попытать счастья в других поселениях, - размышлял вслух Родриго.

Вдруг в его наушниках раздался голос Коннора:

- Капитан, у нас тут несколько тяжелораненых. Местные говорят, что здешний коновал в основном работает с лошадьми да коровами. Может, мне съездить за Рико? - взволнованно спросил ирландец.

“С одной стороны, я согласен с Коннором. К тому же еще один боец, да еще и полевой медик вдобавок, был бы совсем не лишним. Но в этом случае “Росси” будет отсутствовать по меньшей мере час-полтора, и все это время мы будем лишены нашего единственного средства отхода на “Вульпес”. Нет, я не стану так рисковать ради местных, о которых, тут Аморалес прав, почти ничего не знаю”, - решил капитан.

- Нет, “Россинант” останется здесь, - ответил Родриго, а затем изложил свои доводы. - Пусть лучше местные пошлют какую-нибудь телегу к “Вульпес”, чтобы привезти Рико и необходимые припасы. В конце концов, мы здесь ради торговли, - напомнил Клементес.

- Вас понял, - откликнулся ирландец.

Вокруг раздавалось пронзительное, отчаянное ржание безнадежно раненных лошадей, прерываемое уханьем дробовиков, когда пастухи Виллы Рибо избавляли несчастных животных от мучений. Клементес заметил, как тела убитых всадников Баджо аккуратно складывают в стороне.

- Вы оставите их здесь? - спросил он одного из местных, загорелого парня лет двадцати.

- Таков обычай, сеньор. Люди из Баджо заберут своих мертвецов, и похоронят их у себя, на освященной земле, - ответил юноша.

- Часто у вас случается такое? - поинтересовался Родриго.

- Время от времени. Эти наглые ворюги все никак не уймутся. Мало им того, что они увели часть стада у наших дедов и основали свою деревню, так теперь они покушаются на наше пастбище, - в голосе паренька не было ни намека на сомнение в своей правоте.

Клементес лишь грустно улыбнулся, ничего не сказав. Сколько раз он видел подобную убежденность на лицах молодых солдат, когда еще служил во флоте? “Ничего не меняется. Люди летят на Периферию в поисках новой жизни, но упорно берут с собой груз прежних заблуждений”.

***

Прошло несколько часов с момента столкновения. Солнце лениво катилось к закату, воздух наливался прохладой летнего вечера.

- По-вашему, это уместно - устраивать праздничный ужин, едва успев предать земле погибших односельчан? - спросил Клементес, глядя, как вилларибцы потихоньку расходятся с небольшого погоста за местной часовенкой.

- Если бы не ваша помощь, капитан, жертв могло быть гораздо больше. Напротив, людям нужен небольшой праздник, - убежденно возразил Алессандро.

- Возможно, но часовых я бы все равно выставил, - не вполне уверенно молвил Родриго. - Один из ваших людей рассказал, что будто бы Виллу Баджо основали выходцы из вашей собственной деревни около двух поколений назад. При этом они якобы увели с собой часть стада. Это правда? - перешел к главному капитан.

Староста недовольно поморщился, но затем все же кивнул:

- Тогда я был еще ребенком, но мой отец рассказывал мне, что эти буяны отказались подчиняться правилам, которые установили еще первопоселенцы, и ушли, похитив наших коров. Но им оказалось этого мало, и теперь они нагло заявляют свои права на пастбище, издревле принадлежавшее Вилле Рибо. Никто не заставлял их уходить и селиться отдельно, но раз уж они это сделали, какие у них могут быть права на пастбище? - с благородным негодованием ответил Алессандро.

- То есть вы уже которое десятилетие подряд предпочитаете стрелять друг в друга и хоронить своих сыновей, нежели как-то договориться? - устало спросил Родриго, уже зная, что услышит.

- Это наше пастбище. Пусть найдут себе свое собственное. Вокруг достаточно места, - упрямо буркнул староста, оставляя Клементеса одного.

“Вот и помогай им после этого. Может, и вправду стоит предоставить этих горячих кабальеро собственным разборкам?” - всерьез размышлял капитан, пока местная детвора столпилась вокруг “Россинанта”, радостно галдя и просясь внутрь.

- Ууу, малышня, а ну, слазьте с джипа, а то я вас съем! - с притворным гневом прогремел Олаф, надвигаясь на детей, раскинув огромные руки. Добросердечный Коннор уже готов был уступить детским мольбам, но те с радостным визгом бросились в стороны, спасаясь от кровожадного здоровяка.

- Да уж, цветы жизни, - устало бросила Рико, двигаясь к капитану со стороны местного зала собраний. - Пройдет время, и они вырастут, сядут в седла и будут стрелять в таких же пареньков из соседней деревни, потому что их отцы оказались упрямыми ослами и не сумели договориться, - сердилась ацтланка.

- Тяжко было? - участливо спросил Родриго.

- Несколько огнестрельных ранений, пара сломанных ног, внутренние кровотечения и одна свернутая шея. Сделала, что могла. Приехала бы я на “Росси”, а не телеге, спасла бы еще одного, - отрезала девушка.

- Спасибо тебе, мадре. Какими бы глупцами ни были местные, спасение жизней не может быть напрасным, - тепло молвил Клементес, пропустив мимо ушей справедливый упрек.

- Пара моих пациентов уже успела сделать мне предложение руки и сердца, - лукаво ответила та, наблюдая за реакцией своего капитана.

Не успел тот найти достойный ответ, как в его наушнике вновь раздался голос Аморалеса:

- Я полагаю, вы успели немного пообщаться с местными и узнать их позицию в этом конфликте. Полагаю, вилларибцы вас не разочаровали, - с легкой, снисходительной усмешкой начал капитан “Эскобара”.

- Допустим. И что с того? - нехотя буркнул Клементес.

- Как вы, наверное, сами понимаете, эти деревни неминуемо сольются в одну, этого требует неизбежная логика развития экономических процессов. Однако на данный момент ни у одной из них нет сил для завоевания второй, так что их кровопролитные распри вряд ли закончатся в обозримом будущем, - излагал Аморалес.

- Как вы сами сказали, такова неизбежная логика процессов. Пусть сами решают свои проблемы, - недовольно ответил Родриго.

- Но зачем, если мы можем всё изменить? Предоставив одной из деревень подавляющее преимущество, мы прекратим насилие быстро и малой кровью, - перешел к главному собеседник Клементеса. - Кроме идеалистических соображений, единая деревня сможет эффективнее вести свое хозяйство, больше покупать и продавать. И это не говоря о благодарности за помощь. Только представьте: больше никаких взаимных набегов, никаких угонов, никаких больше бессмысленных жертв, - закончил Аморалес.