Я хотел что-то ответить Учителю, но в этот момент проснулся. Келья, где я ночевал, освещалась переливчивым светом всех цветов радуги, сначала показавшимся мне светом открытого перехода. Потом я вспомнил, что нахожусь в монастыре при Обсерватории. Быстро встав с постели, я поспешил записать этот мой сон, надеясь при случае рассказать о нём Страннику.

Меня зовут Марк, родом я из империи Повелителей. Родителей своих я не помню; с самого раннего детства я был при Верховном жреце империи Ляргусе, сначала мальчиком на побегушках, а, когда подрос, стал его секретарём. Жрец был человеком очень требовательным, но ко мне относился душевно, по крайней мере, никогда зря ко мне не придирался.

Судьбой своей я, в общем, был доволен, рассчитывая прослужить секретарём до самой старости. Одно только напрягало, я очень хотел изучать Высокое Искусство, тем более, что Ляргус был настоящим Мастером, но он по какой-то причине учить меня не хотел. Только много позже я понял причину его нежелания обучить меня Искусству.

Наступил день, который полностью поменял мою жизнь, причём настолько радикально, что раньше я о таких переменах даже мечтать не смел. В этот день у Повелителей родился давно предсказанный во многих пророчествах «роковой ребёнок».

Этому событию предшествовало несколько странных поручений Ляргуса, которые он отдал мне за пару дней до рождения этого ребёнка. Он сказал, что вызвал Азара и поручил мне встретить его как подобает. Азар, если вы о нём ничего не слышали, является Мастером Высокого Искусства, имеющий собственную вотчину, которая называется Сегурией. Он считается лучшим учеником Ляргуса.

Кроме встречи Азара, я должен был подобрать двух надёжных мужчин из числа слуг и найти кормилицу для младенца. Последнее поручение показалось мне странным, но не в моих правилах оценивать поручения старого жреца.

Отдав мне распоряжения, он отправился во дворец и вернулся оттуда лишь на другой день, очень озабоченным и с грудным ребёнком на руках. Так я впервые увидел Кувая, того самого «рокового ребёнка» младшего сына Повелителей и «последнего дракона».

Передав младенца кормилице, Ляргус сразу же приступил к медитации, которая продолжалась более суток и была прервана лишь прибытием Азара. Когда Ляргус пришёл в себя, он первым делом велел, что бы я, двое отобранных слуг и кормилица с младенцем были в любой момент готовы отправиться в дорогу.

– Послушай, мой мальчик, – как никогда тепло заговорил старый жрец. – Наступают трудные времена, и сейчас будущее всех нас зависит от вот этого ребёнка. Я бы очень хотел, что бы ты отправился вместе с Азаром в его вотчину и помог бы ему вырастить Кувая. Мне очень не хочется с тобой расставаться, но я знаю, что ты можешь именно в Сегурии оказать максимальную помощь в нашем общем деле. Я договорюсь с Азаром, и он будет учить тебя Искусству, ты ведь давно об этом мечтал. А сейчас иди, собирайся в дорогу, завтра на рассвете ты выведешь Азара через подземелье за город.

Он пошёл к Азару, а я отправился отдавать необходимые распоряжения и собираться в дорогу. Во мне боролись сразу два противоположных чувства. Грусть от того, что мне придётся, судя по всему, навсегда покинуть столицу, город, где я родился и прожил всю свою жизнь, боролась с чувством радости от того, что меня ждёт интересная, полная приключений жизнь, а главное, это то, что я смогу учиться Искусству, да ещё у настоящего Мастера.

События развивались так стремительно, что мы были вынуждены уже вечером бежать из города, охваченного мятежом. С тех пор судьба связала меня с малышом Куваем и Азаром. Позже у меня появились друзья, которые стали для меня настоящей семьёй.

Теперь, вспоминая то время, я понимаю, как мне повезло в этой жизни. Я пережил такие приключения, о которых не мог даже и помыслить; я побывал в Трактире-на-перекрёстке и участвовал в спасении Ляргуса, мы встретились со Странником и его другом и учеником Джоном Мильтоном, а вот сейчас мы находимся в монастыре при Обсерватории, и утром нам предстоит испытание Обсерваторией. Мы, это Странник, который стал моим учителем после Азара, Кувай, Джон и я.

Я проснулся в отведённой мне для ночлега келье, когда до рассвета было ещё очень далеко, и долго лежал с открытыми глазами, глядя на играющие на потолке блики, производимые Обсерваторией. Мне приснился очень яркий, явно вещий, сон, который так крепко засел в моём сознании, что даже спустя много лет, я помнил мельчайшие детали его и переживал пережитые в нём чувства так же ярко, как и тогда. Но тогда этого я ещё не знал, а просто лежал, стараясь продлить только что пережитые чувства.

Когда я с вечера лёг спать, то был настолько усталым, что стоило моей голове коснуться подушки, как я сразу же провалился в сон.

Я оказался в какой-то очень живописной местности. Со мной были Странник и Джон. Мы сидели у небольшого костерка, что бездымно горел на поляне, окружённой древней дубравой слегка тронутой дыханием осени. Мы пили вино и ели мясо, по-видимому, это был обычный привал, совмещённый с обедом. На душе было тоскливо, словно я что-то потерял или очень скоро должен потерять.

Я смотрю на друзей и вижу, что они сильно постарели. Если Странник, который уже очень давно выглядел старым, почти не изменился, то Джон стал совсем седой, да и волосы его заметно поредели. Он отпустил небольшую, аккуратно постриженную бороду и стал похож на престарелого аристократа, выбравшегося на пикник.

Себя я не вижу, но понимаю, что и я тоже постарел, видимо мне показывают ситуацию далёкого будущего. Куда и откуда мы идём, почему нас только трое, я не знаю. Бывает так, мелькнёт видение и исчезнет, а что это и зачем мне это показывают – поди, разберись. И остаётся загадка, зачем мне это показали, потом это видение ты забываешь, и вдруг совсем для тебя неожиданно происходит ситуация и ты отчётливо понимаешь, что это ты уже когда-то видел. Проку от этого, честно говоря, особого нет, однако такие моменты придают нашей жизни лёгкий флёр тайны, заставляя нас любить её ещё больше.

Мы едим молча. Так бывает, когда люди, долго пребывающие вместе, перестают нуждаться в словах. Действительно, зачем слова, когда мы так хорошо знаем друг друга, что достаточно взгляда или жеста и всё ясно.

Окончив трапезу, мы тушим костёр и трогаемся в путь. Впереди идёт Странник, чья походка по-прежнему легка, за ним Джон, а за ним я. Я понимаю, что в таком порядке мы ходим уже не один год. Поднявшись на поросший столетними дубами холм, мы оказываемся на развалинах какого-то толи храма, толи капища. Здесь Странник останавливается и снимает свою котомку. Мы тоже избавляемся от груза, и я вдруг с ужасом понимаю, что вот сейчас наступает время расставания, причём расставания, которое можно сравнить со смертью, такую бездну времени предстоит нам прожить порознь.

– Не грусти, друг мой Марк, – с улыбкой говорит Странник, даже не скрывая, что читает мои мысли. – Да, разлука будет долгой, но она в своё время кончится, как кончается всё. Ты пока, что будешь с Джоном и работы у вас, как говориться выше крыши. Кроме того не забывайте о ветрах времени, уже пора научиться ими пользоваться.

Я прекрасно понял всё, что сказал мне Учитель, и на душе стало чуть-чуть легче. Действительно, не зря же последние годы мы посвятили работе со временем, так что пользоваться потоками и ветрами времени мы худо-бедно умели.

– Джон, дружище, – продолжил разговор Странник. – Постарайтесь с Марком хорошо освоить те роли, которые вам предстоит сыграть. Больше работайте со временем и внешностью. Я вас найду, когда придёт время действовать.

Сейчас я открою проход в Мильтон-Хаус. Там оптимальный для решения нашей задачи поток времени, поэтому ожидать вам придётся не более года.Он замолчал и начал открывать проход. Проход открылся на удивление быстро. Сколько раз видел, да и сам открывал проходы, но никак не могу привыкнуть к той красоте, которая всякий раз сопровождает это явление. Не прошло и минуты, а на холме, переливаясь всеми цветами радуги, открылся проход. Пришло время прощаться.