Мы сидим с Маргусом за столом в трапезной монастыря при Обсерватории. Стоит глубокая ночь, но в трапезной светло, причём свет здесь переливается всеми цветами радуги – этот свет исходит от хрустального шара, который венчает собой вершину пирамиды Обсерватории. Все ушли спать. За последние дни мои ребята так устали, что буквально валились с ног, поэтому быстро поужинали и отправились спать, тем боле, что на завтра назначено испытание Обсерваторией.
Мне же совершенно не хочется спать. Так бывает, когда множество серьёзных событий происходят в относительно короткий отрезок времени. Тогда перевозбуждённый организм просто не в состоянии спать. В такое время лучше всего помогает хорошее застолье в совокупности с интересной беседой, чем мы с Верховным жрецом Обсерватории и занимались.
Речь шла о возможных способах обезопасить Обсерваторию от завладение ей Серой империей. Жрец довольно подробно описал мне три способа, которыми они думали решить эту задачу. Первый из них, на мой взгляд, самый ненадёжный, это создать надёжное войско, способное дать отпор любой попытке захватить Обсерваторию. Ненадёжность этого способа заключается в ненадёжности самого человека. Я очень сильно сомневаюсь, что можно найти хотя бы десяток надёжных людей, к которым адепты Серой империи не смогли бы подобрать ключика. А уж целое войско, это вообще фантастика. Ведь достаточно одного предателя и всё может погибнуть.
Второй способ, хотя и более трудоёмкий, но значительно надёжней первого, в общих чертах сводился к тому, что бы окружить Обсерваторию кольцом мощных охранных заклятий, которые будут подпитываться силой самой Обсерватории. Тут возникали определённые трудности. Во-первых, любую, даже самую мощную защиту, при достаточно упорной осаде, можно преодолеть, а во-вторых, захочет ли сама Обсерватория тратить проходящую через него силу на поддержание этой самой защиты.
Наконец, третий вариант, который мне понравился больше, чем остальные, заключался в том, что бы перенести Обсерваторию вообще из этого мира в какой-нибудь другой, где её не сможет достать Серая империя. Этот способ, при всей его сложности, был самым надёжным, только я внёс в него некоторые дополнения и изменения. Я был против переноса Обсерватории в какой-либо из миров созданных Творцом, куда рано или поздно может добраться Серая империя. Для Обсерватории я предложил создать искусственный мир, наподобие вотчин Мастеров Высокого Искусства, хотя тут возникало множество трудностей, одной из главнейших среди них является трудность вписать этот мир в общую структуру Мироздания.
В заключение нашего разговора, я спросил Маргуса, а почему бы нам не спросить мнение самой Обсерватории, раз она обладает собственным сознанием?
– Как-то мы об этом не подумали, – удивлённый моим вопросом после минутного раздумья ответил жрец. – Да, и как её спросить?
– Ну, об этом мы подумаем после того, как пройдём испытание, – ответил я. – Почему-то мне кажется, что Обсерватория сама выйдет на контакт с нами, а то как-то нехорошо, получается, решаем судьбу сознательного существа, а его мнения даже не спрашиваем.За разговором кончилась ночь, наступило время завтрака. Группы жрецов заполнили трапезную, при этом каждый из них кланялся мне и Маргусу. Появились Джон и Марк, чуть позже пришёл сонный Кувай. Я посоветовал им хорошо позавтракать, что бы на испытаниях не проголодаться. Я, конечно, шутил. Мои ученики прошедшие огонь и воду, не боялись остаться голодными, но у меня было в это время какое-то приподнятое настроение, хотелось смеяться и шутить. Я уже знал, хотя не знал, откуда, что испытания, предстоящие нам, помогут мне окончательно овладеть Древней памятью, то есть всё вспомнить. Завтракать не хотелось, и мы с Маргусом просто пили вино, ожидая, когда все закончат трапезу.
Сразу же после завтрака, Маргус пригласил нас на испытание в Обсерваторию. Мы вышли во двор, и я наконец-то при дневном освещении сумел рассмотреть Обсерваторию во всей красе, правда для этого мне пришлось задрать голову. Маргус не торопил, давая нам возможность хорошенько рассмотреть объект их поклонения.
Мы пошли, направляясь в сторону врезанных прямо в отвесный склон огромных ворот, которые тускло блестели в лучах всходящего солнца. Путь оказался недлинным и вскоре мы вошли в гору, через калитку, прорезанную в воротах.
Оказавшись внутри горы, я испытал целый комплекс очень сильных ощущений. Целая лавина чувств налетела на меня и, как положено лавине подхватила и потащила куда-то вперёд. Я не сопротивлялся, впрочем, даже если бы я попробовал сопротивляться, у меня вряд ли бы это получилось. Преобладали в этой лавине чувство радости и чувство узнавания. Было такое ощущение, что когда-то бесконечно давно, я всё это видел. Мало того, я сам непосредственно участвовал в создании этого чуда, и от осознания этого, радость переполняла меня, хотелось петь и делать какие-то глупости, словно детство вернулось ко мне. Радость сменилась лютой злобой, стоило мне осознать, что всему этому угрожает смертельная опасность.
На смену злобе пришло твёрдое убеждение того, что я обязательно найду способ спасти Обсерваторию и уничтожить Серую империю. Как только это произошло, на меня накатило такое спокойствие, что все чувства моментально затихли, осталось только ожидание какого-то чуда, как бывает в детстве, когда на Новый год ждёшь Деда Мороза.
Я очнулся как раз тогда, когда жрец подавал горящую лампу, которую я машинально взял, хотя нужды в ней для меня абсолютно не было, я всё прекрасно видел. Маргус давал наставления, как надо себя вести при прохождении испытания, но я его не слушал. Зачем, когда я все и так знал.
Пока мы спускались, в душе моей происходили какие-то странные процессы. Было такое ощущение, словно ты пытаешься проснуться, а проснуться никак не можешь. Нет, это не было похоже на кошмар, когда, кажется, что если вот сейчас в этот самый момент не проснёшься – умрёшь. Это скорее было похоже на то, как чувство долга, присущее человеку, пытается вырвать вас из прекрасного цветного сна. Вы сопротивляетесь, цепляетесь за осколки начинающего разваливаться сна, пытаясь сохранить его хотя бы в памяти своей, а голос долга приказывает сию минуту проснуться, и почему-то этот голос каждый раз оказывался сильней.
В этом состоянии и прошёл весь спуск. Наконец, мы оказались в помещении, где имелись две закрытые двери. Я знал, что нам нужно в правую, но необходимо ждать, когда эта дверь сама откроется. Дверь открылась, когда я полностью проснулся, причём проснулся абсолютно спокойным, с твёрдым знанием того, что меня ожидает впереди.
Первым шагнул в открывшийся проход Маргус. Это почему-то вызвало у меня лёгкое раздражение. Я считал, сам не знаю почему, что первым должен идти я. Стоило мне лишь вступить в проход, раздражение моё улетучилось, зато появилась совершенно несвойственная мне робость, так бывает, когда ты направляешься в дом, где не бывал уже очень-очень давно и не знаешь, как и кто тебя там встретит.
Я шёл и с каждым шагом с меня словно сваливался накопившийся за многие тысячелетия груз. Груз открытий и разочарований, находок и потерь, радости и горя, а самое главное, груз непонимания самого себя. Плечи мои расправлялись, я, словно становился выше ростом.
Спина идущего впереди Маргуса вдруг остановилась, так что я, задумавшись, чуть было не налетел на него. Вовремя среагировав, я обошёл его и пошёл дальше. Спустя минуту, я услышал его удивлённый возглас, но не придал этому значения, для меня было вполне естественно, что я пошёл дальше.
Я уже знал, что все сошли с дистанции, причём Кувай и Джон практически вместе. Удивил меня Марк, который прошёл наравне с Верховным жрецом, так что вполне мог занять место Маргуса. Теперь я шёл один, не испытывая никаких затруднений, наоборот, с каждым шагом мне становилось всё легче и легче.
Наконец, коридор кончился. Передо мной была дверь, точная копия той, которая вела в этот коридор, и дверь была закрыта. Но, что значит закрытая дверь, если я твёрдо решил войти, ведь там, за этой дверью был я. Я, это самая важная, часть меня, потерянная много тысяч лет назад, которую я столько искал и уже начал терять надежду найти. И вот, когда остался последний шаг, разве удержит меня какая-то дверь?
