«Он не придет».
Кинула кусок на тарелку и передала дяде. Сегодня он обслуживал клиентов, а я готовила.
«Нет, он обещал!»
Следующая порция отправилась к Анатолю.
«Без четверти одиннадцать, точно не придет!»
Разрывая тушку оленя на части, я представляла, что именно сейчас, в эту самую секунду, откроется дверь, и войдет Римус. Мой Римус. О, Мерлин, что со мной?
–Помешанная…
–Что, Астрид? – Дядя стоял за моей спиной и насвистывал какую-то знакомую песенку.
–Ничего, дядя. Во сколько мы сегодня закрываемся?
–Ты сама хотела праздника, а теперь закрыться? Эээ, нет! Мы сегодня работаем до последнего клиента!
Я мотнула головой и направилась к стойке. Лучше быть в этом «празднике», чем ломать голову из-за обещания человека, которого я знаю всего месяц.
Анатоль опять напился и сейчас приставал к очередной наивной дурочке. Я дернула его за рукав:
–Ты не хочешь отправиться домой и ублажить свою невесту?
–Ого. Откуда такие мысли, Вильямс?
–Думаю, она ждет тебя. –Мне было дурно от того, ЧТО мог увидеть Анатоль, но Мелиссе нужно прекратить эти бессмысленные отношения с отцом своего жениха.
–И ты думаешь, мы переспим?
–Да.
Молодой Казанова колебался еще пару минут, потом опрокинул чашку с элем, и бросился вон из таверны. Когда я собрала последние куски разбившейся кружки, оказалось, что все последние клиенты уже ушли. Даже Виктора не было сегодня. Может, что-то случилось? С ними обоими… Виктор нравился мне, но Римус… Он завораживал своей таинственностью, а то, как он вел себя со мной… Я так и не поняла, нравлюсь ли ему или он просто вежлив?
–Останься сегодня, дочка. – Дядя протянул мне полотенце.
–Нет, я пойду к себе. Моя смена только через два дня, хочу отдохнуть.
–Но ведь уже очень поздно. –Дядя обернулся на часы, они показывали без четверти два. – Тебе не следует ходить в такую темень одной. Я провожу тебя.
–Нет. –Возможно, я слишком резко возразила дяде, но это подействовало.
Я спешно накинула мантию, надвинула капюшон и побрела прочь от таверны. Снег блестел в свете луны. Словно блин на сковороде распласталась она по темно-синему небу. Я и забыла, что сегодня полнолуние. Настроение было хуже некуда. Я, молодая, довольно симпатичная девушка, страдала от любви к человеку чуть ли не в два раза старше меня. Пройдя мимо статуи Морганы, я невольно почувствовала дрожь во всем теле. Говорят, наша деревушка была когда-то её убежищем. Моргана – действительно сильная волшебница, вынужденная, ради спасения магии, перейти на темную сторону. Будь я хоть сколько-нибудь одаренной, я бы никогда не пожертвовала свои силы во имя вселенского мира. Я откинула капюшон. Несколько снежинок осели на моих волосах. Интересно, будь Римус рядом, он счел бы меня привлекательной? В свете луны мы могли бы скинуть всю одежду и… воображение унесло меня дальше, чем я планировала. Очнулась я уже на пол пути к дому. Дворец бургомистра остался позади. Теперь там почти во всем доме горели свечи. Надеюсь, Анатоль застал Мелиссу одну…
Рядом послышался шорох. Я обернулась и вгляделась в темноту. Кусты обильно замело снегом за сегодняшний день, поэтому они напоминали этакий снежный забор. Снова скинув капюшон с головы, я прищурилась и наклонилась вперед. Луна к этому времени скрывалась за тучами, но, как только она появилась, я поняла, что стою, наклонившись к кустам, из которых на меня смотрят два огромных желтых глаза. Я, не разгибая спины, отступила назад, пытаясь онемевшими пальцами нащупать палочку во внутреннем кармане мантии. Пальцы не слушались, а мозг лихорадочно перебирал варианты. Рысь? Волк? Тигр? Мерлин, что я несу…
Животное нападать не торопилось, оно изучало меня внимательным, умным взглядом. Через секунду я поняла, что отступать больше некуда – спина уперлась в жесткую кору дерева. А желтые глаза поднялись из-за кустов, и в свете луны я поняла с кем столкнулась. Передо мной стоял самый настоящий оборотень. Отец показывал картинки из детских книжек, где самым страшным хищником, охотником и зверем считался именно оборотень. Язык прирос к небу, и я не могла выговорить ни звука. Оборотень поднялся на задние лапы. Шерсть его отливала серебром, она была не очень длинной. Острые когти и зубы наводили на мысль о том, что зря я была так резка с дядей. Ведь это были мои последние слова ему… Римус так и не узнает…
Оказывается, последние слова я смогла произнести вслух, и сама же испугалась того, что животное скривилось и отступило. Через мгновение волк отвернулся и помчался прочь…Я оторопела еще больше. Оборотень. Убежал. От жертвы.
Никогда еще я не чувствовала столько адреналина. Откуда-то взялась энергия. Бежать обратно в таверну было бы не разумно, когда я в двух шагах от дома. Я помчалась к своей обители. Подбегая к дому, я поняла, что на опушке не одна. Оборотень вернулся! «Будет обидно умереть рядом с домом» – последняя ясная мысль, пронесшаяся в опьяненном мозгу. Верно, оборотень, но уже другой! У этого шерсть была длинная, темно-серая, с проплешинами. Глаза, казалось, отливали кровью. Он пятился ко мне, разрывая зубами овцу из загона бургомистра. Когда он заметил меня, приросшую, как столб, к порогу своего дома, он бросил растерзанную тушку животного, облизнулся, предвкушая более вкусную добычу, и бросился ко мне. Я сумела лишь присесть и закрыть голову руками. Ещё мгновение – и он допрыгнет до меня. Но прошла одна, другая, третья секунда. Я решилась открыть глаза. Прямо передо мной стоял уже такой знакомый волк с серебряной шкурой, рыча на другого. Видать, добычу не поделили. Воспользовавшись ситуацией, я, на негнущихся ногах поспешила к двери. Пальцы не слушались, руки чудовищно дрожали, а за спиной развернулась нешуточная схватка за человеческое мясо. Нащупав, наконец, палочку, я прошептала: «алохомора». Дверь послушно отворилась, и я заскочила внутрь. Нацелив палочку на входную дверь, я произносила всевозможные заклятья хоть сколько-нибудь связанные с защитой. Решившись выглянуть в окошко рядом с дверью, я увидела, как красноглазый разрывает серебряному грудь своими длинными когтями. Ужасный, жалостный вой разнесся, казалось, по всей деревне. Волк направлялся к дому, когда раненый оборотень, схватил его за ногу и укусил. Тот тоже завыл и бросился наутек. Я зажала рот рукой и побежала по коридору в ванную. Искать спасения в самой маленькой комнате в доме оказалось невероятно глупой идеей. Пришлось судорожно вспоминать уроки отца. Я кинулась по коридору к лестнице. Здесь пряталась дверь в подвал. Отодвинув стол и скинув на пол картину, я направила палочку на дверь. Она послушно поддалась. Казалось, волк уже внутри… Я юркнула в подвал, приставила к двери старый сервант… «и откуда у меня столько сил?» Обнаружила, что вокруг полно паутины, мышей и прочей неприятной живности, но лучше быть искусанной насекомыми, чем быть растерзанной хищником. Я устроилась на холодном, сыром полу и зажгла свет на конце палочки. Проматывая в голове всевозможные варианты схватки с оборотнем, я понимала, что в любом случае окажусь мертвой. Просидев в подвале не меньше четырех часов и пугаясь каждого шороха я, наконец, успокоилась, и руки мои, всегда леденевшие в моменты стресса, начали согреваться – а это верный признак уверенности. Решив, что больше мне ничего не грозит, я приняла решение выбраться наружу и хотя бы выпить горячего чаю. Это оказалось не просто. Сервант встал углом, прижав дверь. Отодвинуть его левитацией было не так-то просто, провозилась я еще около часа. Наконец, когда путь мне ничто не преграждало, я все ещё не решалась выглянуть наружу. Хоть умом я и понимала, что огромный волк вряд ли ждет меня на кухне за чашечкой какао, но повернуть ручку двери оказалось не так легко… Когда же я наконец выбралась из своего убежища, то обнаружила, что оборотня в доме нет, и следов того, что он пытался сюда проникнуть – тоже. Трижды обойдя комнаты, я убедилась в своей безопасности и даже осмелела настолько, что решилась выглянуть в маленькие окошки, рядом с дверью. Рассвет должен был начаться через несколько минут, поэтому я убедила себя в том, что оборотень не будет опасен, даже если свернулся клубочком на пороге моего дома и ждет моей ошибки. Выглянув на улицу, я сначала не могла привыкнуть к темноте, но, как только глаза привыкли к тусклому свету уличных фонарей я увидела неподалеку от дома тело мужчины. В эту же секунду все предостережения отца и переживания за собственную шкуру канули в небытие. Я распахнула дверь и бросилась к человеку, безвольно раскинувшему руки на снегу. Он лежал на боку, но лицо его было повернуто ко мне. Снег вокруг окрасился в алый цвет – он был ранен. Как только я оказалась достаточно близко, чтобы рассмотреть черты его лица, я ахнула и замерла.
