— Вы хотите рассказать, как именно зачищали дом Цеппера.

— Ой, очень старательно, господин аврор, просто изо всех сил… — уже с заметным усилием зачастил Кэмпбел. Гарри снова прервал его:

— Что было вашей задачей?

— Вынести некоторые бумаги, у меня целый список был… — по лицу допрашиваемого прошла судорога. Ясно было, что долго сопротивляться сыворотке он не сможет, но прямые вопросы всегда работали лучше.

— Вы вынесли эти бумаги?

— Да!

— Только их?

— Н-нет.

— Передали их заказчику?

— Не все…

— Где остальное?

— У меня!

— Конкретнее.

— Ыммм! — сказал Кэмпбел и победно ухмыльнулся. — Мы-ымым! Чары конфиденциальности!

Гарри покоробило от его торжествующего тона.

— Это не проблема. В Аврорате есть специалисты, снимающие такие чары. Не Непреложный же?

— Никак нет, господин Поттер. Вы всё же собираетесь доставить меня в Аврорат?

— У вас есть сомнения?

— Свою и супруги честь не хотите поберечь? В Аврорате-то я молчать не стану и воспоминание Людо предъявлю. Хотите этого, или разойдемся полюбовно? Я вам много рассказал, так и быть, номера своих заказчиков отдам, контору Корви в Аврорате наверняка знают, дальше сами разберетесь. Клятву магическую дам больше не трогать вашу супругу, если хотите, конечно. И будет с вас.

— Вы серьезно? — опешил Гарри. — Вы думаете, я вас просто возьму и отпущу?

— Отпустите, никуда не денетесь, — с продиктованной веритасерумом искренностью проскрипел Кэмпбел. — Да вы представьте, что я иначе сделаю с вашей жизнью. Допросы там, потом суд, журналисты. И я рассказываю, какая ваша жена сладкая да гладкая, и какой папуас ее, такую сладкую…

Гарри снова затрясло, теперь даже не от гнуси, которую говорил Кэмпбел, а от того, как и почему он это говорил. Веритасерум не оставлял места сомнениям: он не блефует, а совершенно искренне намерен в случае отказа Гарри максимально облить Джинни грязью. И при этом искренне же уверен, что отказа не будет.

— Не нравится вам? Соглашайтесь уже, господин Поттер, не трепите себе нервы! Ну дайте мне по морде пару раз, я ж вижу — ретивОе кипит. Или это не по-вашему, не по-геройски? Слишком вы чистоплюйный, вам и жену-гулену жаль, и скандала не хочется, и со мной вы ничего поделать не сможете! Один у вас выход — сторговаться со мной и разойтись миром!

«…Он искренне уверен в собственной безнаказанности и доволен своей добычей. Вот такой человек Дэвид Кэмпбел», — очень четко прозвучали в голове у Гарри слова Люциуса. И так же четко представилось плохо скрытое торжество на лице Кэмпбела: и то, что он видел в воспоминании, и то, что обязательно проступит на нем вновь — либо в ответ на согласие Гарри, либо позже, когда газеты запестрят грязными статейками о Джин. Под веритасерумом невозможно лгать. Кэмпбел не чувствует ни страха, ни сомнений, только наглую уверенность в том, что все будет так, как он захочет.

Видимо, у Гарри как-то изменилось лицо, потому что Кэмпбел впервые сбился с бодрого тона на опасливый:

— Или вам кажется, что я мало предложил? Ну, что вы еще хотите, Поттер? Я вам и своих стукачей сдам, хотите? Хотите же?

Опаска в его исполнении выглядела не лучше, чем самодовольство. Гарри непроизвольно передернулся от омерзения и тем смутил пленника еще больше. Лицо Кэмпбела стало недовольным, а еще через пару секунд — почти плаксивым.

— Что вам надо? — взвизгнул он. — Денег? Да подавитесь! Скажите сколько, но слишком много не просите, не дам, мне тоже на что-то надо жить!

«Вот такой человек Дэвид Кэмпбел».

— Сколько вы хотите, господин Избранный?

Гарри был уверен, что таких людей существовать не должно.

Он был уверен в этом, когда направлял на Кэмпбела палочку. Был уверен, когда смотрел в лицо, перекошенное не страхом, а только жадностью. Был уверен, когда произносил два запретных слова, и когда зеленый луч вырвался из палочки и ушел в грудь Кэмпбелу, Гарри тоже был уверен в своей правоте. Но когда стул качнулся, и безжизненное тело завалилось набок, он окаменел от осознания непоправимости и непростительности совершенного.

— Сдурел?! — вывалившийся из невидимости Драко отпихнул его с дороги и заметался загнанным снитчем. Схватил со стола палочку Кэмпбела, дважды выпустил Аваду в сторону двери и бросил подле убитого. Ухватил одной рукой Гарри, другой, на ходу — валяющуюся в коридоре метлу, и бегом рванул к выходу. Вылетел из двери, захлопнул ее за собой, нервно огляделся, протащил Гарри еще полтора десятка шагов и аппарировал с ним в обнимку. На неизвестной поляне в окружении сосен бросил метлу, отпустил Гарри, выхватил у него так и зажатую после Авады палочку и замахал ею, загибая пальцы на свободной руке:

- Акцио, Эскуро, Таргео, Джеминио, Нокс, Люмос, Темпус, Акцио, Акцио…

Гарри смотрел на него и не видел, все глубже валясь в ощущение… Авада Кедавра раскалывает душу, и как назвать то, как ощущается этот свежий, залитый чужой кровью скол?

— Все, больше тридцати даже лордово Приори не вытягивало, — облегченно выдохнул Драко и пихнул палочку обратно в руку Гарри. — Совсем больной, своей палочкой Непростительное накладывать? Там, конечно, купол, но Мордред знает, насколько сильный, а следилки Аврората непростиловку чуют… Поттер? Гарри? Гарри!

Малфой заглянул ему в глаза, потом сильно тряхнул за плечо, но результата это не возымело. Тогда Драко нырнул в свою сумку, вынырнул с флаконом, грубо надавил Гарри на челюсть, заставив открыть рот, влил содержимое флакона и зажал рот ладонью, а второй рукой сильно обхватил поперек груди и так замер.

Гарри прошибло крупной дрожью, в голове моментально прояснилось, а ноги стали ватными и горячими. Он упал бы, но Малфой держал крепко и помог аккуратно сесть на землю.

— Вот что тебе может понадобиться противошоковое, я вообще не ожидал.

— Я заавадил человека, — произнес Гарри.

Малфой поглядел на него непонимающе.

— Это же вроде не первый труп негодяя на твоей совести?

— Я использовал Аваду. Убил связанного и безоружного. Просто захотел, чтобы его не существовало.

— Первая Авада? — голос у Малфоя слегка дрогнул. — Ты же у нас святой, да? Это, конечно, грехопадение, но после него люди живут дальше, посмотри хотя бы на меня.

— Авада раскалывает душу, — сказал Гарри и только потом осознал услышанное. — Ты тоже убивал Авадой?

— Ты что, мое дело не читал? — невесело скривился Драко. — После Астрономической башни Лорд у меня лично принимал экзамен на умение пользоваться Убивающим. По безоружным и обездвиженным, да. С этим живут, Поттер, я тебе как эксперт говорю.

Гарри промолчал. Малфою легко было говорить: его Волдеморт принуждал ко многим страшным вещам, но именно принуждал. Драко не знает, каково это — самому, по собственной прихоти принять решение о жизни и смерти другого волшебника. Драко не понимает, какая темная, темнее любого Пожирателя Смерти, натура оказалась у Героя Света. Хотя Драко-то как раз должен был понять, он ведь боялся его, еще и пары лет с тех пор не прошло. Драко уже тогда как-то почувствовал эту, еще не проявлявшую себя сторону хваленого Спасителя. А вот теперь темная сущность пробудилась.

Гарри знал, что должен делать дальше. Так уже было однажды, он должен добровольно, без палочки прийти и отказаться от собственной жизни, чтобы могли жить все остальные. Чтобы остановить темную тварь. Иначе все жертвы в этой войне окажутся напрасными. Раньше тварью был Волдеморт, а теперь вот он сам. А делать надо то же самое. Грустная ирония.

А Драко сидел рядом с ним на земле, обнимал двумя руками так, как Тедди обнимает своего тезку-мишку, и чтобы выполнить необходимое, надо было сперва выпутаться из этой хватки, крепче и теплее которой не было на свете. Гарри мягко погладил вцепившееся в него пальцы.

— Мне надо идти.

— В Аврорат сдаваться? — понимающе спросил Драко, но рук не разжал.

— Да.

— Рассказать, что применил Непростительное, покаяться и получить справедливое воздаяние? — тем же понимающим тоном продолжил Малфой, но на этот раз сарказм был слишком очевидным.