Жена еще не открывала глаз, повернулась, как меняют неудобную позу спящие — немного сердито. Лорканн поспешил приложить палец к губам, чтобы мальчишка понял, что болтать не стоит! А как знал Лорканн по собственному опыту, добиваться ответа от спящих памятников птенец умел отлично.

Грифон изготовился обновить заклинание, не тревожа Шайлих больше ничем, когда в паре метров от локтя и молча свисающего под ним мальчика, донеслось:

— Третий принз-з-з Бранн? Что з-з-за без-з-з-зпорядок вы тут уз-з-зтроили?! Вам мало вашего наказ-з-зания?! Я могу наказ-з-зать ваз-з-з еще! Вдобавок! Чтобы неповадно бы!..

Раздраженный Лорканн стиснул воздухом чужое многозвучное горло и придушил бы, да заторможенный после сна слух выцепил интересное слово. Принц!

— Во-первых, жужжальник, твой принц уже занят беседой!

Шепот выходил яростным и ядовитым, а измененный в ши комарик поражался все больше, по мере того, как понимал, что разговаривает с тем, кого поначалу принял за часть архитектурного ансамбля фонтана.

— Во-вторых, беседует он с одним из прошлых королей, с одним из очень опасных прошлых королей! И в-третьих, еще раз попадешься мне — прибью! Прихлопну!

Отбросил чудака подальше, одновременно с чем мальчишка, висящий на руке, вздохнул с облегчением и расслабился.

— Спасибо, спасибо, — несмотря на запрет тоже зашептал, прикладывая ладошки к груди. — Спасибо вам за все!

Лорканн набрал воздуха в грудь, чтобы отчитать шалопая, но столкнулся с ним взглядом, оценил, наконец, черты лица обозначенного принца. В каменную голову достучалось понимание, а грифон чуть не хлопнул себя по лбу. Вот почему мальчишка не боялся!

Птенец Дома Четвертой стихии, поминающий Джоков как своих старших братьев.

Мальчишка, без хвастовства рассуждающий о видимости памятника из окон его собственных покоев.

Шалопай, урок у которого спрашивает и лично следит за которым церемониймейстер дворца и Двора.

Ребенок, на голове которого топорщатся пегие перья, а под дважды, как у Шайлих, изогнутыми бровями блестят по-лорканновски круглые глаза.

Внук!

Конечно, каким бы старым ни был грифон, даже он растерялся, взирая на потомка, выискивая все новые черты сходства, поэтому все же упустил просыпающуюся Шайлих. Она зашебуршалась на своем ложе, приоткрыла совершенно синие глаза, прищурилась на Лорканна с улыбкой, недоуменно приподнимая свои изысканные брови.

— Лорканн?..

— Спи, Шайлих, спи, еще рано! — не удержался и погладил ее по каменным кудряшкам, насылая сон. С сомнением оглянулся на птенца, который глядел во все глаза, но молчал. Припомнил имя. — Вот, смотри, это наш внук, Бранн, — потряс его за шиворот перед супругой, — а теперь спи!

— Какой славный! — голос звучал все глуше, жена сбивалась на сонный лепет. — На тебя похож…

Шайлих засыпала, моргала все реже, но отойти от нее было Лорканну невозможно, поэтому он усадил мальчишку к ней под бок, а сам опять погрузился в воду, чтобы оставаться рядом.

Лорканн легко просидел бы возле Шайлих еще полжизни, но где-то через полчаса о себе напомнил мальчишка. Внук.

— Простите меня, извините, я не хотел ей повредить, Шайлих, да? — не дождался ответа, но не смутился. — Я видел, как вы сюда ходили позапрошлой ночью, подумал, что она про вас сможет рассказать…

Примолк, тяготясь чувством вины. Лорканн вздохнул, закатывая глаза — вот уж чем-чем, а чувством вины злоупотреблять в таком возрасте явно не стоило! Тем более его внуку!

— Ты не знал, но полез, это хорошо и плохо одновременно, — хмыкнул в ответ на преобразившееся новым интересом лицо. — Да-да, представь себе, это не только плохо! И я первый тебе это скажу, пусть пробуждение Шайлих заставило мое сердце пару раз ударить невпопад.

— А чем хорошо?

Видимо, в стороне «плохо» мальчишка разбирался много лучше, раз не уточнял. Грифон нахмурился, подбирая слова.

— Если не будешь лезть туда, где незнакомо, рискуешь ничего нового и не узнать, — пожал плечами, поднялся с тяжелым вздохом, подхватил мальца на руки уже полноценно, чтобы скрыть от холодного купола фонтана. — А если ничего нового не узнавать, то можно и старое позабыть.

Мальчишка озадаченно примолк, вцепившись в каменную руку, и лишь когда они вылезли из фонтана, а принц был поставлен на землю, Лорканн понял, что изменилось в этот его визит к Шайлих.

Теперь она улыбалась во сне.

Комментарий к

*Шайлих (кельтское) - волшебная принцесса

========== Часть 14 ==========

— А вы расскажете мне про нее? — принц, внук, Бранн привлекал внимание словами, явно опасаясь хватать за руки. — Про бабушку? И… и про себя?

В изумрудных глазах светилась обреченная надежда, малец явно не рассчитывал на быстрое согласие. Или на согласие осознанное! И, похоже, мысленно снимал с живого памятника регалии друга.

Лорканн поймал себя на том, что это неприятно!

— Рассказать? — прищурился, будто задумавшись, а потом неожиданно наклонился, подхватил внука на руки, поднял над головой, подбросил, с удовольствием слыша восторженный писк, поймал и притянул к себе, устраивая птенца на своем локте. — Что тебе рассказать, мальчишка?

— Ну! Вот! Я вас спрашивал! — тот не мог сразу справиться с нахлынувшим восторгом, вцепился в каменный воротник лорканновой рубашки, даже не пытаясь пригладить вставшие дыбом перья. — А можно я теперь вас буду спра…

— Можно! Но запомни несколько правил! — как мог сурово поглядел в круглые, похожие на свои, глаза. — Во-первых, не разбрасывайся магией направо и налево! Во-вторых, обращайся к своему деду на ты! И в-третьих, запомни, приходи с любым вопросом! Уяснил?

— Да! Да! — аж подскочил, не отпуская плечо Лорканна и воротник рубашки. — Да! Уяснил! Дед!

— Другое дело, мальчишка, другое дело!

От счастливого вида внука каменное сердце впервые за полторы тысячи лет забилось радостно.

***

Путешествие по пустыне Лорканна одновременно радовало и не радовало. Радовало потому, что спину грело ласковое солнце, тело будто бы напитывалось светом, при этом глаза не страдали, странным образом ярко-желтые пески спасали от боли. Кроме того, тут было, где разгуляться ветрам, настоящая свобода.

Не радовало Лорканна однако нарастающее тревожное чувство, словно кто-то до предела натягивал упругий материал, вязкий, как смола, но более однородный и прочный. Натягивал лишь затем, чтобы ударить отпущенным концом побольнее.

Король-грифон сосредоточился и стал перебирать в памяти все, что было связано с пустыней, кроме того, что часть ее — Пески забвения, часть — просто зыбучие, а песчаные бури случаются не реже трех раз в сезон.

Как он ни старался, в голову лезли только пустые угрозы короля змей, озвученные при последней встрече. Помнится, чешуйчатый гад уползал очень бодро, обещая грифону все кары земные и особенно небесные, заверяя, что умеет ждать и подождет обязательно, подгадает момент…

Осознание не торопилось, но и Лорканн не спешил. Покачивался себе поперек седла Шайлих и все отчетливее понимал, чего, вернее, кого стоит опасаться посреди пустыни связанному королю-грифону. Одного злопамятного гада, о да.

Как будто мало их было, этих злопамятных гадов! Жаль, данный вид противников редко общался между собой и не мог делиться опытом, а то бы, может, не задирались с таким завидным упорством. Лорканн ощутил усталость и понял, что просто обязан поспать — силы ему еще очень понадобятся. И, очевидно, скоро.

Шайлих вздохнула над ним, то ли специально, то ли случайно устроила руку не на луке седла, а на спине грифона. Прикосновение помогло отодвинуть тревогу, ощутить уют, вновь проникнуться блаженством пребывания в пустыне… И Лорканн уснул.

***

— А вы почему так крепко спите, вас кто-то… — мальчишка напоролся на подозрительный взгляд грифона и вместо того, чтобы испугаться, засмеялся и тщательно выговорил: — Прости, дед, прости, ты так крепко спишь, потому что кто-то проклял? А бабушка почему? А как удалось тебя проклясть, ты же непобедимый король-грифон!