– Ну, проснулся, внучок? Пошли кушать. Я уже папе твоему позвонила, он обещал Василию уши надрать за такое. Так что больше он не будет тебя пугать!

«Зато, он потом меня убьёт за донос на него…»

Эта ночь испортила весь день, а от лета оставались жалкие крохи, нужно было ехать в город, готовиться к школе, оставаться один на один с братом. Я готов был все отдать, лишь бы не это. Сдать брата с потрохами, это я не делал уже давно. Васька умел наказывать.

В субботу приехали мама и папа. Брат был дома, наказан. Это меня и порадовало и расстроило. Но впереди были прекрасные выходные. Теплый август баловал нас погодой, грибами и рыбалкой. Два чудесных дня пролетели мгновенно. Скоро мы уже будем дома в городской квартире, где меня ждёт неминуемая казнь.

Но дома оказалось пусто. На тумбочке лежала записка: «Ночую у Женьки. В.»

– Вот ведь, гаденыш! – в сердцах ругнулся папа. – Ему было запрещено выходить из дома. И позвонить некуда.

Меня это порадовало, что ещё ночь у меня есть спокойная. Мы поужинали втроем, и я отправился спать. Ночью пришла СМС от Васьки:

«Скорее, коробка!!!!!!!!!»

Я ощутил, как внутренний лёд снова заморозил меня. Стало жутко. Коробка стояла на прежнем месте под столом. Я осторожно открыл крышку, из коробки пахнуло застарелой сыростью. Казалось, что из нее дует…

«Лезь коробка!» – этот нечеловеческий голос шел из нее. «Скорее, пока не прийти!»

Я бросился бежать в спальню родителей. Раскрыл дверь, мама и папа ещё не спали, играла музыка, а они, видимо замёрзли, что залезли под одеяло и там шевелились. Я сдернул одеяло и увидел, что мои родители лежали совсем без одежды. Папа резко натянул одеяло на себя и рявкнул:

– Тимофей! Тебя стучаться не учили? Кто тебе разрешил зайти?

– Папа, там коробка, она зовёт меня!

– Что за чушь, сын? Срочно иди спать иначе я дам тебе ремня!

Папин голос был очень строгим, я выскочил из комнаты, резко хлопнул дверью и в слезах вернулся в детскую. Кошмарная коробка стояла посередине комнаты, и из нее шел сумрачный серый свет. Запах был такой, как у бабушки в шкафах на даче. Застарелая пыль и безысходность. «Что за мысли у меня такие недетские?»

Я, как заворожённый, подошёл к коробке и взглянул внутрь. Слава богу, там никто не шевелился, и было тихо. Но свет и запах не пропали, скорее усилились.

«Залезать!» – голос.

– Кто ты? – сквозь слезы, спросил я. Ноги не слушались, я будто окаменел.

«Узнаешь, срочно лезь!»

– Я боюсь вас!

«Не бойся, раза в два тебя я меньше. Что сделать могу я с великаном таким?»

– Я не великан, мне десять лет!

«Ты юн, но идти надо, идёт король, он рядом здесь! Ты помочь нам! Такое слово!»

– Мама … – я расплакался окончательно, и уже не мог соображать.

Через несколько мгновений я понял, что ногами стою в коробке и опускаюсь вглубь. Тело мне больше не принадлежало, это кошмарно, когда все понимаешь и не можешь изменить.

Погружение длилось вечность. Казалось, что ноги утопают в болоте, хотя мокро не было. Но и других ощущений не было. Я ждал неизбежного, меня затягивало в коробку, из которой ничего не возвращается. Последнее, что помню – картонный край коробки на уровне глаз, открывшаяся дверь комнаты и нога папы, дальше все померкло.

Очнулся я от холода. Ещё было трудно дышать от пыли. Я лежал на полу в каком-то странном помещении, тут не было мебели, только коробка торчала с потолка и мусор везде валялся. Но не это меня поразило. Самое страшное, все вокруг было серым. Я взглянул на себя. Провалился я только в трусах, поэтому видел свое серое тело. Оно лежит на сером полу среди серого мусора.

«Очнуться, хорошо, бежать надо, он рядом!» – знакомый голос говорил прямо в ухо. Я подскочил и закричал. Но когда увидел того, кто это говорил, закричал ещё громче. Рядом со мной стоял странный маленький человечек, совершенно лысый и с очень суровым выражением лица. Человечек обладал огромным носом, злыми глазами, густыми бровями, сросшимися на переносице. Высотой он был примерно по колено мне.

– И что уставиться на меня ты? Человек я как все, ростом выйти не очень.

Я не мог вставить ни слова, просто стоял, открыв рот.

– Закрой варежку, пацан, пыли глотать не хочешь если, да мусор валяется тут твой.

– Мой?

– Кидал ты все коробка, валится все серость! Хотя, журнал спасибо.

– А.

– Ты что слова не нашел? Нахмурка я, ты Ти-мо-фей, да?

– Да. Это серость, тут мы серые все.

– Ты странно говоришь. – выговорил я.

– Не странно я, это ты меня понимаешь, серость говорит.

– Я ничего не понимаю, Нахмурка, какая серость?

– О, великая серость! Как между вагонами тамбур, как между стенами воздух, так серость между Мирами.

– Я между Мирами?

– Не ты, серость! Ты в серости.

– Ты говоришь по-русски, тут все так говорят?

– Русский нет, английский нет, языки забыть. Наш мир говорить язык нашего. Я говорить серость, серость говорить ты.

– Я запутался!! – мне было холодно и страшно.

– Надень платье странник. – Нахмурка вытащил из кучи хлама серое одеяние, оно было грубым, но мне подошло.

– Возьми коробочку серости, чтобы понимать язык мир наш. – он протянул мне серую коробочку, набитую пылью.

Я наклонился и взял коробочку. Нахмурка продолжал:

– Когда мир наш входить, король узнает и приходить, надо быстро. Тебя я скрыть в сарай дом мой.

– Погоди, Нахмурка, зачем мне в твой мир и кто такой король? Зачем надо торопиться?

Нахмурка ещё сильнее нахмурился и присел на корточки:

– Хорошо, Ти-мо-фей, я тебе говорю быстро, ты слушать, потом мы бежать.

Я согласился и приготовился слушать.

– То быть давно, колдун сказал стих, что сквозь серость воин придет, короля победит, трон занимает, мир наступит.

– Воин, а я же не воин, я мальчик, мне не нужен трон, я к маме и папе хочу! – я посмотрел на потолок, серая коробка была серой внутри и моей комнаты не было видно.

– Серость быть запрещена, ее уничтожить везде, король боится воина серость приходящего. Нахмурка серость найти в норе, друзья Нахмурку за воином послать. Почтальон посылка понес. Почтальоны во всех мирах могут. Ты воин, можешь из нора выходить. Большой не выйдет.

– Но это большая комната, тут и папа мой поместился бы.

– Не нора комната, серость. Здесь не мой мир, не твой, здесь нигде.

– Ты запутал меня окончательно, могу я вернуться домой?

– Домой вернуться можешь ты, но не эта дверь. – Нахмурка указал на коробку. – Найдешь другую серость, домой вернуться к папа-мама.

Мне опять захотелось плакать. Сейчас я бы даже брата обнял и не отпускал. Он казался таким родным и далёким. Но родители ещё более родными и ещё более далёкими.

– Нам идти надо, скоро ночь, дня ждать нельзя! Будешь, наш мир, серость коробочку не тратить! Только если трудно. Ты молчать, я говорить!

– Я не хочу в твой мир, я не хочу в серость, я хочу домой. – я сел и заплакал.

– Я сейчас уходить, ты оставаться серость один, можешь кушать мусор, вот тебе твой говорильник (протянул васькин смартфон), дверь закрыться, ты уже выходить! Журнал я забирать, Нахмурка нравится картинки.

– Стой, я не хочу мусор есть, я с тобой.

– Правильно, идти со мной! Выкинь говорильник, он умирать.

– Наверно просто разрядился, у тебя есть зарядка?

– Зарядка делать утро, рукой махнуть, ногой топнуть?

– Нет, провод в телефон воткнуть и в розетку.

– Розетка не знать, провод нет. Идём быстро, можешь взять говорильник.

Я сунул телефон брата в складки рубахи и пошел за Нахмуркой по узкому коридору. Вокруг было абсолютно темно. Глаза постепенно привыкли, и я перестал задевать стены. Иногда приходилось лезть по очень узким проходам, маленький человечек пробегал быстро, я протискивался с трудом. Взрослый бы не прошел. Запах пыли сменился запахом сырости прелой листвы. Так пахнут кучи листьев поздней осенью на даче.