Местным была интересна моя уникальность, моя непохожесть на обычных кроксов, потому неудивительно, что с того же дня – после совета, каждый уважающий себя сарианин считал своим долгом со мной познакомиться. Тогда-то и пришел Зельт, вместе со своей спутницей Амель. Именно они помогали мне, ограждали от навязчивости некоторых сариан, защищали, ведь оказалось – перспективами, о которых вещал мне тогда приставучий сарианин, были исследования, которые хотели провести со мной он и еще несколько ученых, чтобы выяснить, чем я отличаюсь не только от их расы, но и от других кроксов. Их интересовало мое бракованное ДНК, а также свойство волос, которые были красного цвета в отличие от моей беловолосой расы. Но именно друзья не позволили пойти против моей воли, меня ведь снова могли заставить, намекнуть на то, что я все же им обязана, но даже глава сариан был на моей стороне, считая не этичным заставлять таких редких своей уникальностью жителей делать, что им не хочется.
Так, постепенно, моя жизнь постепенно наладилась и утихомирилась, пока я не узнала о беременности.
Волнение, страх, обреченность заполнили все мои мысли, я думала лишь об одном – бежать, куда глаза глядят. О прерывании беременности и избавлении от ребенка даже не помыслила, не смотря на то, кто его или ее отец, просто не смогла представить, что лишусь единственного родного существа снова. Я отчаянно желала уберечь этого ребенка от – посягательства фанатичных сариан, которые могли активизироваться, если бы узнали о рождении смешанного дитя, и главного, что стало волновать меня особенно сильно, опасности, которая так и оставалась, возвращения Аякса. Но и тогда именно друзья уверили меня остаться, уговаривая:
– Ну, куда ты пойдешь одна? – Спрашивала Амель, взывая к моему разуму, а я не знала ответа, просто не знала.
Куда-нибудь, вопило все во мне, лишь бы мой ребенок был в безопасности. Тогда-то Зельт и пообещал защиту. Меня не желали отпускать, ни в какую, слишком беспокоились обо мне. Зельт даже предложил мне стать его спутницей, сказал, что это нормально, когда мужчина или женщина заводит себе несколько партнеров, но я тут же отказалась, испуганно смотря на вмиг притихшую Амель, но та на удивление не перечила ему, не разубеждала в неправильности этой затеи, лишь смотрела умоляюще и я сдалась – согласилась. Не на спутницу, конечно, это было неправильно по отношению к Амель, да и к такому я точно была не готова, и дело было не во внешности Зельта, он, как для своей расы, выглядел неплохо, просто связывать свою жизнь с кем-то из мужского пола – я была категорично не согласна. А на то, чтобы довериться им и остаться под защитой Зельта.
В целом жизнь в городе мне нравилась, наверное, именно это и стало ключевым фактором в моем решении принять поддержку и защиту друзей. Когда страхи немного поутихли, ведь от Аякса ничего не было слышно, он так и не появлялся, а ученые не проявляли активность, я смогла спокойно выдохнуть. Стала замечать за собой, как все чаще поглаживаю живот, с затаенной надеждой ожидая появления на свет ребенка.
Работа у меня была, я помогала по дому Зельту и Амель, а те платили мне за это, поэтому я не переживала, что у меня не будет средств после рождения ребенка. Я даже откладывала. Тратить деньги мне было некуда, точнее было, ведь много требовалось обустроить к рождению малыша или малышки. Пол принципиально не узнавала, чтобы лишний раз не маячить в медицинском центре, лучше было держаться подальше от ученых, которые работали там. Просто из-за того, что стала узнаваемой в городе, что было не удивительно с моей внешностью, многие хотели, чтобы я посетила именно их магазин, оттого делали скидки на товары, что-то вообще дарили, лишь бы я заходила чаще. Я пользовалась своим положением и известностью, скупая нужное для ребенка и не очень, радуясь тому маленькому счастью, что обрела в лице дорогих мне сариан.
Глава 2
На планете Сариа было несколько городов, в одном из таких и располагался мой теперешний дом, и все они размещались по кругу, в непосредственной близости к источнику энергии, которое сариане называли – икрон. Видом своим икрон напоминал озеро, и все города на Сариа строились вокруг него. Меня удивило такое расположение городов, когда я узнала о планете больше, но Амель, объяснила, что икрон выделяет частицы, что-то наподобие газа, но намного гуще, которые заряжают все их приборы, потому чем ближе располагался город к источнику, тем лучше излучаемая им энергия, а вот чем дальше, тем хуже, а то и вовсе – нет. Этими же частицами объяснялось наличие мелких песчинок в атмосфере, которые я видела, став зрячей на этой планете, потому для себя отметила ещё одно свойство икрона – улучшение зрения. Ведь оно с каждым днем становилось все лучше, пока не стало идеальным. Когда это случилось, я в полной мере осознала насколько была слепа до этого, насколько мало видела, ведь теперь, когда открывала глаза и смотрела вперед, то не видела ни песчинок, ни помех, просто потолок, стены, шкаф, кровать, свое тело. Зрение стало такое же, как и у всех жителей города. Это я уже немного позже вместе с Амель пришла к такому выводу, когда мы начали обсуждать мое зрение и то, что я вижу перед собой. Просто смотрели на один и тот же предмет и описывали его, так и разобрались. Для меня были странными такие изменения, но объяснялись они легко, наш город, называемый – Селиус, находился в непосредственной близости к икрону, вот и зрение в непосредственной близости к источнику нормализовалось. Да и среди местных считалось престижным жить здесь, слишком много преимуществ имело такое расположение города. Селиус – что-то вроде столицы для местных, а для меня – своего рода лекарство от болезни. Амель же считала, что это не болезнь и при должном уходе за глазами я могла бы видеть и без икрона, просто родилась не на той планете, ведь у кроксов кроме линз придуманных, когда я уже выросла, не было никаких волшебных источников. Слушая Амель, мне очень хотелось, чтобы это было правдой, ведь видеть – это прекрасно. Слепота же – вечная пустота, которую невозможно заполнить, только пытаться заменить чем-то другим: запахами, осязанием, мыслями о вечном…
Удивительно, но сарианцы за короткое время смогли стать мне родными, даже роднее моих соотечественников, потому как среди своих я всегда была не такой, и не в хорошем смысле, наоборот, ущербной, неправильной, здесь же – скорее исключительной. Кто бы мог подумать, что в глубине космоса я найду близких себе людей? Скажи мне кто-то раньше об этом, я бы не поверила, но вот она правда – с Амель мы стали ближе родных сестер. И вот не знаю в чем дело, то ли в том, что дома я всегда находилась в тени из-за своей неполноценности, оттого отношения с родными были прохладными, а может из-за того, что я не совсем им родная, выращенная в пробирке? Но здесь – на Сариа, лишенная предрассудков кроксов, я каждый день обретала уверенность в себе, умноженную решимостью жить.
Жизнь налаживалась, и лишь Зельт смущал, изредка бросавший какие-то странные взгляды в мою сторону, которые я не могла объяснить. Хотя… если быть такой уж честной – не хотела. Я понимала, что он не просто так предложил мне стать своей спутницей, когда особо остро стоял вопрос с беременностью и тем, что делать дальше, не только лишь для того, чтобы защитить – нет, на то были другие причины. Я ему нравилась… но я упорно не хотела этого видеть и принимать, искренне считая, что не могу поступить так с подругой… и лишь после смерти Амель, тогда у меня уже была довольно взрослая дочь, другая работа, когда Зельт остался один с ребенком на руках и снова пришел ко мне с предложением – согласилась. Они с Амель помогли мне здесь не только выжить, но и обрести дом, счастье. Не позволили изучать ученым мою особенность, моей дочери, что была смесью двух рас, договорившись с главой совета… Я просто должна была как-то отплатить. Если не ей, тогда хотя бы ему и их дочери, позаботившись о ней.
Амель очень хотела ребенка, слишком сильно, почти как я отомстить колонии, отчего выбрала профессию военного, что не видела и не слышала правды, ослепленная своей жаждой иметь детей, за что и пострадала, умерев при родах. Ей было противопоказано иметь детей, как и многим сарианкам, что-то было не в порядке с их генами и лишь десять из ста выживали. Даже их чудодейственный источник не помогал, считающийся здесь решением многих проблем, в некотором роде, заменяющий технологии. Может быть, именно из-за этого Аякс полагал, что сариане отсталая раса, ведь местные жители считали, что это не смерть, а перерождение в новом облике, полагая, что ребёнок совмещает в себе и мать тоже. Однако перерождение или роды, как бы они это не называли, убивало слишком много матерей, оттого детей здесь было очень мало. Когда же я заикнулась о пробирках и искусственном оплодотворении, то на меня посмотрели, как на умалишенную, все-таки подтверждая мою теорию об отсталости. Да и я слишком мало знала о сфере искусственного оплодотворения, чтобы доказать, что это не просто слова необычной чужестранки. Непомерно высокая цена за возможность продлить свой род, но многие готовы были ее заплатить. Я не единожды задавала себе вопрос, что бы делала на месте Амель, если бы передо мной стоял выбор? Хотя это даже не выбор – скорее решение, сложное, но правильное. Ведь ответ всегда был один тот же – тоже самое. Рискнула бы собой, всем, что имею, потому что каждый раз, смотря на Ксеонию, на ее красные волосы, что огнем развеваются в ветреную погоду, на мечеобразный хвост, которым она так напоминает отца – знаю, что сделала бы все, чтобы моя малышка выжила.
