– Эй, Стан Сокруши-Скала, что это ты затеял? – беспокоится змей.
– А сам не сообразишь? – усмехается Стан, новые петли на соседние деревья набрасывая.
– Ты зачем это деревья макушками связываешь? – спрашивает змей.
– Затем, что не привык по одной щепке в сарай таскать; вот сейчас дёрну этот ствол – остальные за ним и потянутся.
– Да неужто ты все эти деревья унесёшь, Стан Сокруши-Скала?
– Конечно! Дома я ещё и не такие пучки носил!
Затрясло змея с головы до кончика хвоста, вся чешуя дыбом поднялась.
– Вот что, Стан Сокруши-Скала, давай лучше я за тебя дров натаскаю, а ты лес наш оставь. За это получишь семь мешков монет!
– Вижу я, славный ты парень, даром что ящер, – отвечает Стан. – Будь по-твоему. Почему приятное не сделать, ежели это усилий не требует?
На том и порешили. Змей натаскал дров, а Стан согласился лес не крушить.
Вот и три дня службы кончились. Назавтра, значит, надо Стана отпускать, да с наградой.
Всю ночь шептались змей и змеиха-матушка. Думали, спит Стан – а он не спал. Глодала Стана тревога: как потащит он домой столько мешков с монетами? Ворочается он в постели и вдруг слышит змеев голос:
– Горе нам, матушка! Давай, пока целы, рассчитаемся с проклятым смертным, да и пусть убирается из наших мест!
– Рассчитаемся, рассчитаемся! – отвечает змеиха. – Да только не денежками! Денежки самим пригодятся.
– Как же так, матушка? Осерчает Стан Сокруши-Скала, ежели не выплатим ему обещанного!
– Не осерчает, ежели ты его нынче порешишь! – шипит змеиха.
– Боязно мне, матушка!
– Не трусь, сынок. Возьми дедушкину палицу, ступай к Стану в каморку да и забей его, спящего!
Услыхав такую речь, бегом бросился Стан во двор, схватил корыто, из которого поросят кормят, да и положил вместо себя на кровать, попонкой прикрыл. А сам под кроватью спрятался и притворно захрапел.
Вот слышит – крадётся змей. Размахнулся да и обрушил палицу прямо на корыто! Застонал Стан из-под кровати, будто раненый, а змей скорей к матушке бежать!
Только дверь за ним закрылась, вылез Стан, убрал обломки корыта и улёгся в постель – но глаз не смыкал до зари.
Наутро входит он на кухню как ни в чём не бывало. Сидят змей со змеихой, завтракают.
– Доброго утречка, хозяева, – здоровается Стан.
– Доброго утречка, – отвечает змеиха. – Каково спалось?
– Не худо, только среди ночи приснилось мне, будто блоха меня в лоб кусает. Может, так и взаправду было, потому что меж бровей у меня ссадина.
Переглянулись в страхе змей со змеихой.
– Слыхала, матушка? Блоха его укусила! А ведь я палицу ему на лоб обрушил!
Задрожала змеиха от таких слов, отсыпала трижды по семь мешков монет – пускай только Стан поскорее убирается. А тот и сам дрожит – ему ведь и одного мешка с земли не поднять. Вот сейчас его и разоблачат!
– Что же ты стоишь, Стан Сокруши-Скала? – спрашивает змей вкрадчиво. – Неужто по дому не стосковался? Неужто не ждёт тебя никто?
– Засмеют меня в селе, – отвечает Стан. – Почему, скажут, так мало заработал? Гляньте, скажут, на Стана – пока у змея служил, сам захирел, зачах, змею уподобился! Лучше я ещё годок у вас послужу, дорогие хозяева!
Взвыли хором змей и змеиха-матушка!
– Дадим тебе ещё семь мешков! Семь раз по семи дадим, только уходи, оставь нас в покое!
– Вон оно что! Не ко двору, значит, я здесь пришёлся! – говорит Стан. – Что ж, насильно мил не будешь. Уйду я, только вы мне денежки отнесите, а то перед соседями стыда не оберёшься.
Не успел сказать – змей взвалил все мешки себе на плечи и вперёд Стана побежал.
Долог был путь до родного села. Но вот показалась крыша с трубой и услыхал Стан детский гомон. Страшная мысль пришла ему в голову: «Да ведь проклятый змей сейчас пронюхает, где я живу, и отомстит! Либо добро своё заберёт, либо кого-нибудь из милых наших детушек утащит!»
И обратился он к змею с такой речью:
– Поберёгся бы ты, змей! Детей-то у меня целая сотня, и все как один прожорливые да драчливые! Как бы они тебя не обидели! Уж я постараюсь, приструню их, да только они не больно-то слушаются!
«Сотня детей! – думает змей. – Ежели они в отца пошли – я пропал!»
Уронил он со страху мешки, да опомнился – поскорее подобрал. А тут дети, и впрямь целая сотня, как выскочат навстречу отцу. Все голодные – с тех пор как ушёл Стан в раздобытки, досыта не ели бедные малыши! Каждый вилку держит в левой руке, а нож – в правой; лязгают вилки о ножи, ножи о вилки, а детишки кричат на сто голосов:
– Мясо, мясо! Отец нам целого змея пригнал, то-то наедимся нынче!
Не стал змей медлить – бросил мешки, в небо взмыл, за тучами скрылся и с тех пор в нашем мире не показывается – боязно ему!
Сыновья с золотыми звёздами
Что было, то было; а ежели бы не было, так и сказку бы не сказывали.
Правил когда-то один могущественный император, полмира под своей властью имел, и были средь его подданных старик-пастух с женой и тремя дочерьми. Звали девушек Анна, Стана и Лаптица [1].
Анна, старшая, уж такая была раскрасавица! Пригонит овец на пастбище, а они и траву жевать забывают – всё Анной любуются.
Стана, средняя, ещё краше сестры выросла. Волки на неё заглядывались, овец охраняли, когда Стане черёд выпадал на пастбище идти.
А Лаптица, младшенькая, обеих сестёр красотой превзошла. Кожа у неё была белая-белая, точно пена молочная, волосы – блестящие, как золото, и мягкие, как ягнячья шерсть. Словом, не видал ещё свет никого прекраснее Лаптицы, пастушьей дочери.
Вот однажды, в жаркий летний день, пошли сёстры по землянику. Только наладились ягоды рвать, слышат – конский топот землю сотрясает, к ним приближается. Грохоту – будто целая армия верхами скачет. А то император на охоту со свитой выехал.
Вся-то свита императорская сплошь из знатных юношей. Молодцы они на подбор; сидят в сёдлах будто влитые, и кони им послушны, как человеку нога или рука собственная послушна. А лучше всех, сильнее всех, прекраснее всех – сам молодой император.
Ещё издали увидали охотники трёх девушек, отметили, до чего они хороши собой, и коней осадили, шагом пустили, чтобы мимо такой красоты не промчаться.
Заметили и девушки императорскую охоту, и сказала Анна сёстрам:
– Если возьмёт меня в жёны один из этих витязей, я ему волшебный каравай испеку. Кто его отведает – навсегда молодым и сильным останется.
Вздохнула средняя сестра, молвила:
– Если мне судьба улыбнётся, если выйду я замуж за пригожего дворянина – такую рубашку ему сошью, в какой сможет он хоть с драконом сражаться – всё невредим останется. Вода его не намочит, огонь не опалит!
А Лаптица зарделась и шепчет:
– Я своему супругу подарю сыновей-близнецов. Будет у каждого во лбу золотая звезда – яркая, словно с небес упавшая.
Донеслись эти речи до императора, и воскликнул он:
– На слове тебя ловлю! Станешь моей женой, прекраснейшей императрицей из всех, что когда-либо на свете жили!
Подхватил Лаптицу на скаку, и корзинку с земляникой не забыл.
Двое самых бойких витязей не растерялись. Один к Анне коня направил, другой – к Стане.
Так все три сестры-красавицы попали в императорский дворец. Уже назавтра тройная свадьба гремела; три дня и три ночи продолжалось веселье. Когда же закончился пир, всю империю облетела новость: послала Анна за мукой, будет печь волшебный каравай.
Ещё два дня и две ночи минуло – купила Стана лён, высушила, расчесала, полотна наткала да засела волшебную рубашку шить.
У императора была мачеха, у мачехи же – дочка от первого брака. Обе во дворце жили, и тешилась мачеха мечтою, что женится император на её дочери. Никак не ожидала она, что императора и корону получит белоликая пастушка. Люто ненавидела мачеха Лаптицу; момент выжидала, чтобы с ней поквитаться.
