— Ты уже дома? Ничего себе, — прокомментировал Джаспер.

— Сегодня прогулка не задалась, — ответил Джон ровным голосом и сел на диван рядом с друзьями. По телевизору шёл какой-то детективный сериал, в который друзья с интересом направили всё внимание.

— А тогда, когда ты пришёл с хромой ногой и с разбитой щекой, прогулка прошла как надо? — спросил Монти.

— Да! Говорил же, я просто прокатился на скейте.

— После чего уже неделю хромаешь, как калека.

— Да похрену! Ноги у меня две, а жизнь одна. И ты слишком беспокойная мамка, Монти.

Джаспер поддержал его, рассмеявшись в голос, даже хрюкнув от смеха. Монти с осуждением пихнул друга. Парень замолчал и состряпал «серьёзное» лицо.

— Тогда страшно подумать, почему сегодня прогулка не удалась. Может головой ударился и мозги на место встали?

— Я встретил Беллами.

— И что? — воскликнул, внезапно оживившийся, Джаспер, как только услышал имя Беллами. — Что случилось? Вы поговорили? И что он сказал?

— Последнее, что он сказал, что я пиздабол.

— А больше ничего более информативного не было? Конкретнее можно? — продолжал участвовать в диалоге Монти.

— Он не сказал ничего нового. Всё это я и так знаю. И вы знаете. Теперь знает и он, и это вроде бы ужасно: я так боялся когда-то, что он узнает настоящего меня. Но это случилось, и мир не рухнул. Он сможет с этим жить, и, наверное, я смогу. Единственное, о чём я могу жалеть, что я потерял такого человека, как Беллами. Не нужно было лезть в его отношения с Эхо изначально, нужно было просто оставаться ему другом, и любить, не натягивая одеяло на себя.

— Но ты же просто любил его и хотел быть с ним. Это обычное дело. Люди так и живут.

— Бывают чувства, выше собственных «хочу». Нужно в начале удостовериться, сможешь ли осчастливить человека, прежде чем делать его своим.

— А вот так люди не живут. Никто не может знать наверняка. Всё познаётся методом проб и ошибок.

— Я больше не хочу просыпаться по утрам, — откровенно сказал Джон. — Разве обычная ошибка может быть настолько губительна? Только не надо теперь проверять моё дыхание, пока я сплю. Если я захочу убить себя, то сделаю это гораздо интереснее. Вы даже не поймёте, что это было самоубийство.

— Я тебе сейчас по лбу настучу! — возмутился Джаспер. — Прекрати так говорить, или я прихлопну тебя раньше.

Джон залился смехом, вроде бы не фальшивым, но и не таким искренним, как раньше:

— Да задолбали вы меня просто. Вот когда это Мёрфи пропадал?! Такое со мной может и впервые, но борьба с собой — это моё вечное состояние. Я к этому привык, и как-нибудь справлюсь.

— А мы не хотим, чтобы ты с этим как-нибудь справлялся. Мы твои друзья, а не куски мебели, — возразил Монти.

— Я и не считаю вас не важными. Вы сейчас — единственные самые близкие люди в моей жизни. Но своей чрезмерной опекой делаете только хуже. Сейчас никто не может помочь мне. Несмотря на то, что я не один — со своими потерями мне нужно мириться в одиночку.

— И что мы, по-твоему, должны делать?

— Ничего. Общайтесь со мной так же, как и всегда. И это будет лучшей поддержкой. Вы оба — единственные, кто всегда со мной, несмотря ни на что. Каким бы мудлом я не был — вы всегда рядом. И именно это мне от вас и нужно. Ведь больше никто так не сможет. Никому я так сильно больше не нужен. И я даже поражаюсь этому: за какие заслуги у меня есть такие классные друзья как вы? Так что, мне просто нужно, чтобы вы были и всё. И терпели меня дальше, пока есть силы.

— Ну всё, заткнись уже. Я сейчас расплачусь, — грустно сказал Джаспер.

Джон вытянул искреннюю улыбку и обнял друга за плечо. Монти, кажется, тоже слегка печально улыбнулся, и видно было, что он тронут, хоть и не показывает эмоций как Джаспер. И в эту минуту Джон наконец почувствовал тёплое ощущение дома. Эти двое парней — его дом. И всегда были.

***

«Я больше не хочу просыпаться по утрам. Не хочу существовать изо дня в день, создавая видимость, что живу. И не хочу засыпать ночью, зная, что завтра будет новый день и ничего не изменится.»

Это была ежедневная мысль Джона спустя неделю, спустя месяц и два. Уже прошло два с половиной месяца, как Беллами больше нет в его жизни. И что изменилось за это время? Похер не настал. Времени прошло слишком мало, но хоть немного бы отпустили эти оковы бесчувственности и опустошения. С каждым днём, было только тяжелее носить это в себе.

Мартовский вечер ещё ничем не напоминал весну. Джон накинул на себя своё чёрное длинное пальто, которое было игриво расстёгнуто на все пуговицы и развевалось при движении. Холода он не чувствовал — был достаточно пьян для этого.

— Не понимаю, как ты живёшь, не кончая по несколько месяцев? — говорил, рядом идущий, Финн с сигаретой в зубах. — Ты ведь даже не дрочишь, верно?

— У меня все чувства и эмоции притуплены. И поверь сексуальное возбуждение меня сейчас волнует меньше всего.

— Взял бы что ли его фотку и подрочил наконец. Так сказать, продрочился. Вот увидишь — станет легче. Или ты, будучи фотографом, не додумался сделать с ним интимные фото?

— Не было необходимости. Я видел всё это воочию.

— Ну так думать надо на будущее! — отчитывающе возмутился Финн. — Или ты думал, что отношения — это раз и навсегда? Не в фильме живём.

— Ты, значит, дрочишь на голые фотки Кларк?

— А почему нет? Она моя бывшая — ей бы было не жалко.

— Ты у неё этот вопрос уточни. Так, на всякий случай.

— Вот реально тебе говорю. Тебе всё ещё хреново потому, что у тебя застой спермы в организме. Если выпускать её наружу — мир сразу становится милее: ты смотришь на него другими глазами, жить становится легче.

— Мне кажется, что от твоих советов у меня скорее рак мозга образуется.

— Ну ты что, кокнулся совсем? Вот как полезная информация пересекается с раковыми клетками? Я знаю о чём говорю. Вот посмотри на меня: никакого застоя — и я радуюсь жизни.

— Да тебе похрен куда выпускать свою сперму наружу, а точнее в кого. Так себе пример для подражания.

— Хватит негативить! Ты же фотограф, так что можно фотик в ход пустить?

— Уже нет. Я выкинул его.

— Ты сделал что? — удивился Финн. — Ты не мог мне подарить его, раз не нужен? Если в следующий раз надумаешь выкидывать что-то дорогое — выкинь ко мне в квартиру, пожалуйста.

— А зачем он тебе сейчас?

— Он нужен тебе. Ну раз его нет, можно действовать по классике. Тогда можно сделать фейковую страничку с какой-нибудь расфуфыренной чикулей и флиртовать с Беллами, потом интим фотки запросить.

Джон от стыда закрыл лицо рукой, а после глянул на Финна и неодобрительно сказал:

— Ты, когда пьян, столько херни несёшь. С чего ты взял, что он пришлёт фейку свои фото?

— Ну в ответочку. Мы нашлём фото красивой груди какой-нибудь барышни, и будем игривы в сообщениях настолько, что не удержаться. Ты то знаешь, на что он клюёт.

— В душе не ебу. Я его не ловил, он сам поймался.

— Ну значит, нужно быть холодной неприступной королевой.

— Что? Я неприступная королева? — возмутился Мёрфи.

— Ну есть такое. Осталось ещё девушку, внешне похожую на тебя, найти.

Джон отобрал сигарету из рук Финна, и сделал глубокую затяжку: — Я этим заниматься не буду.

— Ну, а я попробую. Будешь мне потом благодарен.

— Сам только не вздрочни, как получишь фото, — иронично отозвался Джон.

— Нет. У меня к нему чувство зависти перебьёт желание.

— Чувство зависти?

— Ну он тебя трахнул, а я нет. Обидно.

— Ясно. А твою голову нормальные идеи посещают? Ты вот развлекаешься — а мне нужно что-то чувствовать.

— Ну можем магазин Эрика грабануть, — непринуждённо выдвинул идею Финн.

— Кто такой Эрик?

— Да никто его не знает, а все грабят. У него в Бомжтауне стоит маленький магазин. Так вот охранная система там никакая — обворовать сможет и ребёнок, если сделает всё по-тихому. Бабак там особо не будет, но мы же за адреналином туда пойдём.