— Тогда ты прогадал. Нужно было выбирать Эхо.

— Нет, — твердо сказал Блейк. — Я знаю, что мне нужно! Я сделал этот выбор и не пожалею о нём, ни в коем случае!

— А я жалею за твой выбор, — Джон сам удивился тому как спокойно он говорит о том, что на самом деле даётся слишком трудно. — Так больше нельзя, Беллами. Я не могу дать то, что нужно тебе. Твоё будущее без меня будет лучше в тысячи раз, тебе не обязательно быть под обломками моего очередного краха.

— Прекрати так говорить! Ты пьян и зол — я понимаю тебя, как никто другой. Поэтому ты проспишься, а днём мы обо всём поговорим.

— Нет. Я не так уж и пьян, и злость спала. Я осознанно делаю выбор. Я должен уйти сейчас, пока могу это сделать. Потом будет поздно. Потом я буду снова жалеть себя и потоплю нас обоих, как обычно я делаю. Я почти что в буквальном смысле тону и тяну тебя за собою на дно. На этот раз Я принимаю решение — просто прими это и прости меня, если сможешь.

Беллами молчал, смотря на Джона как на предателя. От этого взгляда Джона колотило внутри. Его сердце билось так громко, словно находилось у него в голове и оглушало. Реакцию Беллами было сложно понять однозначно, Джон вообще ничего не мог сейчас анализировать. Он снова выдавил «Прости», не зная точно в который уже раз. Он развернулся и пошёл неизвестно куда, не соображая в какую сторону нужно идти, чтобы попасть домой. Беллами не останавливал его, и хорошо. Ведь если бы он сопротивлялся расставанию, то Джон бы однозначно не смог бы уйти.

***

Вокруг темнота и размытая реальность. Джон ничего не видел, не слышал звуков и не о чём не думал — он словно лишился всего. Осталась только тяжесть в душе, которую никто из людей, казалось, не сможет вынести. Он не знал точно, его ли это решение или же к этому его подтолкнула Эхо. Всё что он сказал Беллами — чистая правда. Всё то, что он чувствовал за последнее время вырвалось наружу. И это действительно было неожиданным для него самого. Он до последнего не планировал расставаться, он считал, что никогда не сможет этого сделать. Но скорее всего, если бы не Эхо, он никогда и не смог бы избавить Блейка от себя. Или же всё более эгоистично, чем кажется, и Джон просто боялся, что Беллами убьёт его, что слова Эхо окажутся сбывшимися предсказаниями. Глупо было слушать её. Ещё глупее было ей поверить.

Как и во сколько Джон пришёл домой, он не помнил. Ребята сидели в гостиной и играли в приставку. Как и обычно, Джон не сразу чувствовал боль, он чувствовал тяжёлую пустоту внутри себя. А полное осознание произошедшего придёт чуть позже — выстрелом в голову, и Джон захлебнётся в этом чувстве. Но сейчас он чувствовал, как постепенно на него накатывает огромная волна, которая вот-вот уже готова обрушиться на него. Это самое неприятное ощущение, которое может быть, словно все нервные окончания сжались в ожидании смертельного удара.

— Выкуси, детка! — прозвучали радостные возгласы Джордана. — Я сделал тебя! Не во всём ты так хорош, да, Монти?

Джон появился в гостиной как привидение, но заметив его, Джаспер этому не удивился, а продолжал радоваться своей победе:

— Ты видел, как я его?! Ну вот как МЕНЯ можно уделать?

— Я расстался с Беллами, — каждое слово давалось как лезвием по вене.

— Что значит…? — парень завис в недоумении.

Спокойный до этого Монти тут же ожил и обеспокоенно спросил у друга:

— Что случилось? Почему?

Ребята явно не ожидали такого от Джона. От того, кто был так влюблён и так счастлив.

— Дайте сыграть, — равнодушно отвечал Джон, но все знали, что он прячет эмоции насколько это возможно.

— Тебе не нужно прятаться от нас… — начал Монти.

— Ребят, всё что мне нужно сейчас, так это молчание в компании вас обоих. И я бы не против сыграть в видеоигру, но никак не говорить об этом. Не сейчас. Сейчас это слишком… — ему было даже сложно договорить, и ребята это поняли.

Монти отдал свой джойстик. Игра выходила очень вялой в начале, никто не мог сосредоточится на ней. Даже Джаспер играл с некоторым напряжением и совсем безрадостно, как обычно с ним не бывает. Конечно же, это ложилось на Джона дополнительным грузом. Он ещё острее ощущал свою ущербность, а к ней подключилась злость. Тогда персонаж Джона в игре стал яростно атаковать соперника. Настолько, что Джордан при всём желании не мог отбиться, и это заставило его вновь вовлечься в игру. Игровые дуэли шли одна за другой, и Джаспер каждый раз возмущался при проигрыше.

— Чёрт возьми! Восьмой раз подряд! Я даже пукнуть не успеваю, как ты тут же меня валишь!

Джон почувствовал ту самую волну, которая накрыла его. Ярость прошла и наступила боль, которую он ни с чем не мог сравнить. Он не сдерживал слёзы, это было вне его сил. Он сжимал джойстик в руке так, что костяшки на его руках будто бы вырывались наружу сквозь тонкую кожу. Перед глазами реальность стала размыта из-за слёз и отстранённости. Он был уже словно не здесь, а в мире, в котором ничего нет: только тоска и муки, разрезающие плоть до костей.

— Эй, ты же выиграл — надо радоваться, — безуспешно поддерживал его Джаспер.

— Я принесу ему таблетку. Она не спасёт, но поможет перенести эмоциональную бурю, — сказал Монти.

— Ты хочешь накачать его наркотой?

— Ты дурак, Джаспер?! Я принесу снотворного. Лучшего варианта, чем вырубиться и поспать, для него сейчас нет.

— Можно такое, чтобы не проснуться? — спросил Джон.

— О, молодец! Ты уже шутки шутишь — похвально! — скосил под дурака Джаспер. — Не смешно правда совсем, но ты молодец!

***

Следующий день Джон и не мог вспомнить. Он долго спал, а потом и вовсе ничего не делал, даже особо не думал, только много чувствовал. Долго выдержать он этого не мог — чувствовал, как может слететь с катушек. Нужно было сыграть в имитацию жизни. И поэтому через пару дней он пришёл в универ на экзамен. Как он собирался сдавать — он и понятия не имел. Потому, что последние знания, которые у него были, больше не держались у него в голове, и это было так стрёмно. Вот живёшь ты лет 20 своей жизни: копишь знания, раскрываешь в себе таланты, познаешь себя — и в один миг теряешь всё бесследно. Словно до этого ты не жил, ничего не учил, не замечен был особенными умениями. Словно ты родился заново, и вновь, как младенец, беспомощный и тупой. Только в этот раз никто не поможет тебе встать, и никто не будет снисходителен к твоей бездарности, ибо ты уже не ребёнок — люди видят перед собой взрослого разумного человека.

На этот раз сработала, уже выстроенная им, репутация. Преподаватель хорошо относился к Джону, и закрыл глаза на то, что ответ был максимум на удовлетворительную оценку, поставив на бал выше. Мёрфи направился в кафе, которое находилось рядом с универом, где он договорился увидеться с Джаспером и Монти. Не доходя до кафе, он застыл на месте, а его дыхание остановилось вместе с ним. Он видел Беллами, и надеялся, что это не глюк. Хотя, увидев блондинку рядом с ним, поменял свои надежды. Помимо неё рядом с Блейком был ещё Атом. Тело Джона сковало словно цепями, и сделать хотя бы шаг в ту сторону казалось нереальным. Но вскоре к Беллами приблизился Джаспер с громким наездом, который Джон, будучи в нескольких метрах, мог услышать:

— Я думал, что ты крутой и весь такой классный! Хотел быть похожим на тебя и подражать тебе! А теперь вижу, что быть таким как ты мерзко и стрёмно! Ты не стоишь ни черта! И вскоре ты поймёшь, что по-настоящему ты никому не нужен! И уж точно не вот этим шлюхам, которые с тобой шастают.

Атом указал рукой на себя с вопросительной насмешкой. Блондинка стояла, нахмурив свои брови, с отвращением на лице. А Беллами молча выслушивал парня, не выражая никаких эмоций.

У Джона же сердце забилось со скоростью света, в отличии он него самого, замершего на месте. Шок от происходящего всё ещё не отпускал его: шок от того, какого хрена творит Джаспер.