Через некоторое время Одиссей вынес свой вердикт:

— Всё достаточно серьёзно. Я вряд ли смогу её вылечить, но как-то помочь попытаюсь.

— Хоть что-то… — вздохнул Патрокл.

— Для начала, мне нужно сделать настрой из некоторых трав. Они были у меня. Сейчас я схожу и принесу их.

— Только быстрее! — грубо сказал Ахилл, снова занимая своё место подле Иф.

Одиссей поспешно направился к себе, чтобы взять всё необходимое.

Затем, вернувшись, он приготовил настой. Осторожно воин влил некоторое его количество в приоткрытый рот девушки.

— Нужно давать ей это три раза в день, — проговорил он, — это облегчит её страдания. Я приду завтра.

С этими словами, Одиссей покинул палатку.

Этой ночью Патроклу не спалось. Дежурить вызвался Ахиллес. Младший брат отвернулся к стене и сделал вид, что спит, но это было не так. Из-за этого ему довелось услышать речи брата.

— Иф… — шептал тот, — пожалуйста, приди в себя! Всё будет хорошо… Только не покидай нас! Я не смогу потерять ещё и тебя…

Патрокл вздохнул. Не смотря на внешнюю грубость, отстранённость, на самом деле, Ахиллес очень волновался за девушку.

На сделующий день, следуя указанию Одиссея, братья поили Ифигению отваром. Сам царь Итаки заходил два раза, проведать больную. К вечеру наступило улучшение. Она просто спала, перестав метаться в бреду.

А на следующий день, с утра, она распахнула глаза и вполне осмысленно произнесла:

— Эй! Накормит меня кто-нибудь? Так и помереть недолго!

Патрокл с радостным криком бросился к девушке.

— Иф! Ты очнулась! Наконец то!

Он сжал её в крапких объятиях.

— Отпусти… Задушишь! — пробормотала она.

— Ой, прости, — юноша ослабил хватку.

Ахилл, пересилив желание тоже её обнять, принял безучастный вид.

Через какое-то время пришёл Одиссей. Он был несказанно рад улучшению, но сказал, что ещё какое-то время Ифигении нужно полежать, так как она ещё очень слаба.

— Спасибо! — сказала ему девушка.

— Не за что, — улыбнулся он, — только обещай больше не попадать в такие ситуации. Иначе, мы тут все с ума сойдём! — усмехнулся мужчина.

— Хорошо, — кивнула она, — постараюсь.

— Она и так всех нас доведёт! — мрачно пробурчал Ахиллес.

Но никто не обратил на него внимания. С Одиссеем они так и не помирились. Последний ушёл уже ближе к вечеру.

***

Через несколько дней Ифигения совсем окрепла. Наступило небольшое потепление. Устав тесниться, Патрокл вновь перебрался к себе в палатку.

Ахилл по пол дня пропадал неизвестно где. Пару раз он брал лук и шёл за какой-нибудь дичью.

Ифигения не могла понять, почему он такой мрачный и почему не желает примириться с Одиссеем, ведь он им помог.

В один из вечеров, когда они сидели перед очагом, Иф нарушила молчание и спросила:

— Скажи мне, почему ты не желаешь помириться с Одиссеем?

Ахиллес удивлённо посмотрел на неё.

— А разве должен?

— Но ведь он помог… Со мной…

— А до этого хотел сдать Агамемнону.

— Неужели ты думаешь, что он сделал бы это?

— Кто знает. И важно даже не это, а то, что это был подлый шантаж! — на лице молодого человека отразилось презрение.

— Но ведь у него не было другого выхода! — воскликнула девушка, — ты ведь не желаешь помогать!

— Не пойму, в твоих словах укор, хотя, как ты говорила ранее, ты не желаешь, чтобы мы взяли Трою.

— Ты не принимаешь участия в битвах, из-за этого воины теряют надежду, армия теряет силу, погибает множество греков.

— Зато, если я буду воевать, погибнет множество Троянцев.

— Но ведь заставляет бездействовать тебя не это…

— Не пойму, укоряя меня, к чему ты клонишь?

— А я и не укоряю.

— Так к чему тогда все эти речи? И чья смерть для тебя хуже, греков или троянцев?

— Для меня их не существует. Существуют только люди, у которых есть право жить, есть семьи, счастье, любовь… Но они лишаются всего этого!

— При любом варианте моих действий я буду в этом виноват. Не находишь?

Она промолчала. Иф сама не знала, к чему завела разговор. Ведь он был прав.

Война… Этот адский механизм запущен уже давно. Его не остановить. А ей ведь небезразличны и та, и другая сторона. А он, который когда-то казался всемогущим, сейчас, если бы даже и захотел, не смог бы сделать ровным счётом ничего.

— А ты жалеешь о каждой унесённой жизни? — неожиданно спросил Ахилл.

— А ты нет? — в упор посмотрела на него Ифигения.

— Мне всё равно, — холодно и отстранённо ответил он.

— Неправда! Ахилл, которого я знала, был добр и милосерден!

— Того мальчишки больше нет.

— Куда же он делся? — прошептала девушка и коснулась его щеки, — скажи, что тебя таким сделало?

— Когда видел столько смерти и жестокости, немудрено и душу потерять. К тому же, пять лет прошло! Люди меняются, юнцы взраслеют, — воин посмотрел на девушку и ему захотелось добавить:«Только ты не меняешься», но просто промолчал.

— Но ведь есть что-то ещё… Почему ты столь безразличен ко всему? Почему смерть для тебя не представляется чем-то серьёзным? И почему ты так жесток, отстранён и хладнокровен?

— Потому что я видел смерть, потому что она и так отобрала у меня всё, что могла. Теперь уже нечего бояться… — прошептал молодой человек.

— Расскажи мне всё, — тихо попросила девушка.

— К чему? Ты юна, жизнерадостна. Зачем тебе знать о боли, о страданиях?

— Я просто хочу знать. И хочу, чтобы твоя боль отошла. Если расскажешь, станет легче.

— Не станет.

— Но я прошу тебя!

— Ладно… — сам не зная почему, согласился он, — я расскажу тебе всё.

========== Глава 12. Любовь или слава? (Часть 1) ==========

3 года назад.

Ахилл вошёл в шатёр и задорно оглядел всех собравшихся.

— Ну что? — усмехнулся он, — друзья мои, мы ведь славно сегодня повоевали?

— О да! — воскликнул улыбающийся мужчина, который встал со скамьи и подошёл к юноше, — а ты, — продолжил он, — отличился, пожалуй, больше всех.

Сын Пелея улыбнулся.

— Одиссей, спасибо тебе за твои слова!

— Не стоит благодарностей, ибо я говорю лишь истину!

Со стороны остальных мужчин послышались возгласы одобрения.

— Молодец, Ахилл! — пробасил высокий мужчина, похлопывая юношу по плечу, — давненько таких доблестных воинов мне не приходилось видеть.

За этой последовали и прочие похвалы.

Наконец, Ахиллес подошёл к столу, наполнил кубок, поднял его и заговорил:

— Друзья мои, благодарю вас за вашу щедрость на комплименты! Я рад, что вы все мои соратники, товарищи по оружию. Сегодня все вы были великолепны в бою.

Пускай же так будет всегда и как можно скорее принесёт нам величайшую победу в истории Греции! Я поднимаю этот кубок за всю нашу армию!

И залпом опрокинул содержимое.

— А тебе лишь бы выпить! — проворчал Одиссей.

— Вино делает нашу жизнь ярче и насыщеннее! — рассмеялся Ахиллес.

— Ага, в особенности нашу, когда ты переусердствуешь с ним! — саркастично подметил мужчина, — вот моя жена обычно говорит…

Вокруг раздались протестующие крики.

— Опять ты начинаешь… — вздохнул коренастый пепельноволосый воин лет тридцати, — давайте сейчас не будем вспоминать о недовольных жёнах!

— Верно подмечено, Паламед! — усмехнулся сын Пелея, — уж в чём плюс войны — так это возможность отдохнуть от всего этого!

Все расхохотались.

Потом рабы внесли кушанья. Вообще, в военном лагере еды было не слишком много, но по случаю пира, в честь столь удачного сражения, решили не скупиться на угощение. В шатре собрались основные цари, военачальники и прочие лица, занимавшие достаточно высокое положение.

— А что де Агамемнон не явился? — язвительно поинтересовался Ахилл, садясь за стол.

— Ты же знаешь… — вздохнул Патрокл, который тоже был тут, рядом с братом.

— Ах, да! Зависть, гордость и упрямство. Он ведь, кажется, сам не принимал участия в сражении?

Сидящие рядом отрицательно помотали головами.