Что он скажет, когда узнает? Или сделает… Сняв сапоги, девушка легла на кровать и закуталась в плащ и рясу — как ни странно, ни одну из этих одежд с нее не сорвали, хоть и бесцеремонно обшарили глубокие карманы плаща, прежде чем завести в камеру. Съежившись, чтобы сохранить остатки тепла, Рейчел закрыла глаза и попыталась забыться сном, что удалось ей совсем не скоро. А когда разбудили, показалось, что она вовсе не спала.

— Герцог Окделл, к вам посетитель, — равнодушно объявил тюремщик, пройдя в спальню и тут же ее покинув.

Решив не ждать, девушка торопливо надела сапоги и рванулась в соседнюю комнату, где за грубо обтесанным столом сидел хмурый Робер Эпинэ. Отчего-то скупой свет запоздалого утра слишком резко выхватывал его седые пряди на фоне темных волос, а залегшие под глазами тени казались неестественно глубокими.

— Ричард, здравствуй. Генерал Карваль доложил мне этой ночью обо всем. Что случилось? — голос Иноходца звучал устало и слишком официально, даже назвал ложным именем, однако если пришел он, а не Альдо, значит все не так уж и плохо. — Нас не подслушивают, можешь говорить все, как есть.

— Я проник сюда, чтобы помочь Рокэ Алве покинуть Багерлее! — выпалила Рейчел.

— Как глупо… — Эпинэ покачал головой. — Я думал, вы с Приддом составите более достойный план.

— Мы не… — вздрогнув, Рейчел решила оправдаться.

— Не имеет значения. Я пришел, чтобы забрать тебя отсюда и сохранить все произошедшее в тайне от Альдо, потому что, как ты сам понимаешь, в восторге он пребывать не станет и отыграется либо на Алве, либо на Фердинанде.

Верно. Потому что Альдо Ракан не воюет с женщинами.

— А как объяснить мое исчезновение гимнетам?

— С ними я договорился, — сухо ответил Робер, вставая из-за стола. — Идем. Я рассчитываю, что впредь ты будешь остерегаться подобных авантюр.

На это Рейчел Окделл ничего не ответила; она собиралась теперь работать бок о бок с Валентином Приддом, а не в одиночестве. Она не терпела, когда ей указывали, как следует жить, но в то же время сейчас осознала всю нелепость собственной ошибки, а потому действовать в одиночестве девушка больше не будет. Возможно, на сей раз ночь, проведенная в стенах старой крепости Багерлее, достаточно легкая плата за провал, дальше будет сложнее отдавать долги за собственные ошибки.

За стенами тюрьмы ждала неожиданная свобода, осветившая дорогу тусклыми лучами неласкового зимнего солнца, и, шагая по ней вместе с Робером, в сторону Дракко и Соны, которую Иноходец привел сюда в поводу, девушка впервые почувствовала, что теперь, впервые за долгое время, больше ничего и никого не боится.

========== Глава 77. Золотая ложь ==========

После ночи, проведенной в тюрьме Багерлее, Рейчел Окделл ничего не оставалось, кроме как проглотить собственную неразумную и неуместную гордость, мешающую ей принять помощь Валентина, и несколько, показавшимся слишком долгими дней, просидеть в особняке. То ли мера предосторожности, то ли трусость, то ли попытка собраться с силами — разбираться в причинах собственного затишья у девушки не осталось ни желания, ни сил. Иногда наплывал страх о том, что маленький генерал или Робер все-таки проболтался Альдо о произошедшем в крепости, и тогда…

Что «тогда», Рейчел не хотела даже предполагать, беспокоясь, что ее худшие опасения воплотятся в реальность. С другой стороны, узнай Альдо о ее глупой выходке, обязательно бы вызвал ее письмом во дворец или приехал бы сам, а он ничего из этого не делал, и в итоге Рейчел поняла, что Робер действительно ничего не сказал будущему королю. Тем не менее, покидать особняк, ставший ей почти родным, раньше времени не хотелось, и те несколько дней, что пришлось в нем провести, девушка провела в библиотеке, листая редкие, уцелевшие после отъезда кэналлийцев книги. Литературы на древнегальтарскую тему здесь уже не осталось.

Через несколько дней пришло письмо от Альдо, в котором бодрым и веселым слогом сюзерен уведомлял Рейчел о приезде в Ракану принцессы Матильды, и приглашал ее на званый обед в честь этого события. И сейчас, сидя в кабинете и растерянно разглядывая крупный размашистый почерк Альдо, она понимала, что просто обязана появиться во дворце после всего случившегося. Особенно, если сюзерену кто-нибудь все-таки проболтался — он должен увидеть, что у Ричарда Окделла нет против принца никаких злых замыслов.

«А если и имеются, — думала герцогиня Окделл, выходя из дома и на ходу надевая шляпу, — то исключительно у Рейчел, а не у Ричарда. Разница в этом существенная».

Во дворце ничего не изменилось, за исключением переделанной в цвета Раканов обстановки и убранных черно-белых гобеленов, и, неторопливо шагая по широким измененным коридорам, Рейчел поймала себя на мысли, что здесь, в сердце Талигойи, невольно чувствует себя победительницей. Но лишь здесь… Она вежливо поздоровалась с вассалами, Валентином, Робером, принцем и принцессой, как предполагал этикет, после чего все сели за стол.

Но обед был испорчен еще в самом начале, когда на скатерть, расшитую непонятными птицами, кто-то бросил извлеченный из соусницы странный предмет. Большой, малиновый и блестящий сметанного соуса. Замшевая перчатка с изображением свиньи на блюде в обрамлении сосновых ветвей и надписью? Робер подцепил ее вилкой, подтянул поближе, присмотрелся.

— Владельцем сей перчатки, — прочитал он вслух, — является благородный и свободный Суза-Муза-Лаперуза граф Медуза из Путеллы.

— Медуза?! — нахмурился Альдо, глядя то с отвращением на перчатку, то с подозрением на лица Повелителей. — При чем тут она, на этой дряни?

— Такую перчатку или весьма похожую мы с герцогом Окделлом видели в Лаик, — произнес Валентин. — Кто-то разыграл капитана Лаик, весьма злобного и недалекого человека, но зашел весьма далеко. Та перчатка тоже была с левой руки и тоже обнаружена во время обеда.

— Тогда она плавала в бульоне, — вспомнила Рейчел.

— А теперь ее положили в мясо, — разозлился Альдо, — и я хочу знать, кто.

— Слуги? — нахмурился Дэвид Рокслей. — Вдруг кто-то служил в Лаик…

— Нет, — припомнила девушка, — я видела лаикских слуг в загоне, и после нашей победы они все были там. Вряд ли бы кто-нибудь захотел менять место. Они не такие, они как мыши…

— За стол все сели одновременно, — раздраженно рассудил Робер, видимо, решивший, что это дело рук если не Рейчел, то ее вассалов, — значит, перчатку положили раньше. — Значит, герцог Окделл и герцог Придд не в счет, они были с нами, но во дворце мог оказаться кто-нибудь из других унаров.

— Господа капитаны гимнетов, — Альдо серьезно посмотрел на Дэвида и Мевена, — ваше дело — следить за тем, чтобы в королевские блюда не попадало ничего лишнего. Сегодня это перчатка, завтра — яд!

— Ваше Величество, будут приняты все меры, — пообещал виконт Мевен, поднимаясь из-за стола. — Мы немедленно займемся поисками.

— Отправляйтесь, — распорядился Альдо.

Его ноздри раздувались от гнева, поэтому никто не рискнул вступить с ним в диалог, все, кроме Альдо и Робера принялись за еду. Матильда сочла, что без соуса мясо есть можно, но остывшее оно станет не таким приятным на вкус, и Валентин с Рейчел последовали совету старой мудрой женщины. Съев пару кусков, Эпинэ без особого интереса поковырял вилкой холодные остатки и отодвинул тарелку с мрачным видом.

А потом Альдо и Матильда поссорились из-за того, что принцесса не совсем изящно сравнила внука с Арамоной. К щекам Рейчел прилила кровь, она чуть не бросила вилку от ярости, но вовремя взяла себя в руки: несмотря на все недостатки Альдо, он был и остается королем Талигойи! Скомкав тонкую салфетку, Альдо отшвырнул ее в сторону бокала, тот опрокинулся, покатился по столу и, упав, с жалобным звоном разлетелся вдребезги.

Вскочив из-за стола, Альдо вылетел из обеденной, напоследок с силой ударив тяжелой дверью, и Рейчел, забыв обо всем на свете, бросилась за ним. Им надо поговорить, объясниться! От быстрого бега стало больно дышать, взмокла спина, но Рейчел успела выбежать в коридор до того, как стих торопливый злой стук каблуков сюзерена. Он удалился в свои покои, и нужно его вернуть. Или просто помочь успокоиться… Девушка бежала так, словно от быстроты зависела ее жизнь, словно за ней гнались…