Я не боялась за свою жизнь, но понимала, что есть долг и что есть люди, которым надо служить.

— Ричард, — твердо произнесла матушка, хотя ее голос дрожал, а в глазах застыли блестящие слезы, — вашего отца больше нет. Он казнен новой властью за убийство Рамиро Алвы.

Помедлив, я кивнула и опустила голову, достойно принимая этот удар.

— Значит, теперь я стал герцогом Окделлом?

— Нет, — ответил вместо матушки незнакомец, — вы остаетесь графом, а ваш замок и титул переходит ко мне и моим потомкам. Ваша мать час назад стала герцогиней Ларак. Так пожелал Его Величество.

— Хорошо, — ответила я, сглотнув.

Все мои мысли смешались и спутались в одно целое, мою душу обжигала сильнейшая боль, но плакать нельзя было ни в коем случае, потому что теперь на мне лежит большая ответственность. Чем умелее я стану притворяться мальчишкой, тем сноснее станет моя жизнь.

О, Четверо! Как же я тогда ошибалась!

Но в тот страшный момент, заложив за спину руки и угрюмо глядя исподлобья на выходившего из моей комнаты Гвидо Ларака, я считала иначе. Позднее стало понятно, что гораздо проще было бы назваться девочкой и быть выданной замуж за одного из отпрысков новой знати, в лучшем случае — старой, однако мне совсем не хотелось такой жизни. Я решила обмануть судьбу.

Когда приглушенные шаги марагонского мерзавца стихли, матушка посмотрела на меня, вытерла слезы и виновато улыбнулась.

— Прости, Ричард, — только и сказала она. — Я многое бы отдала, чтобы защитить вас с Эдвардом, но…

— Меня больше никогда не назовут настоящим именем? — слишком серьезным для девятилетней девочки голосом перебила я мать.

— Нет. Эти люди жестоки и опасны, чтобы раскрывать тебя перед ними, по крайней мере, сейчас. Но не все так ужасно. О твоей тайне знает Шарль Эпинэ… о ней знал и Его Величество Эрнани, но он погиб. Остальным не было дела до того, все слишком заняты войной, и…

Голос матери сорвался, но я не стала настаивать на продолжении ее фразы — мы только крепко обнялись, и она, всхлипнув, шепнула мне на ухо, что будет просить своего кузена устроить мою судьбу. Разумеется, ведь Шарль Эпинэ был ее двоюродным братом! Так что у меня, наверное, еще оставалась надежда хоть на что-нибудь.

Но очень скоро эта надежда померкла, потому что матушка и Ларак уехали в Надор, а я осталась в огромном городе, который вскоре был переименован в Олларию. Не прошло и часа, как пришли олларовские солдаты, чтобы забрать меня и запереть под замок. Новый король желал узнать, насколько опасным для его власти могу я оказаться в будущем, если меня оставить в живых. Он хотел поговорить со мной и в случае удачного для меня исхода отдать на воспитание Шарлю Эпинэ, который выпросил у бастарда мою жизнь.

Только все эти простейшие вещи я поняла много позже, а пока оставалась напуганным и настороженным ребенком, которого бросили на произвол судьбы.

399 год Круга Молний выдался для меня тяжелым, пожалуй, даже труднее, чем последующие двадцать лет бесконечной лжи.

Читать дальше у Рейчел Окделл не возникло ни желания, потому что ее душил приступ слез и душевной боли, ни времени, потому что внизу раздались торопливые и легкие шаги. Но она осторожно сложила несколько прочитанных листов вместе, повернула последний вверх тормашками, чтобы потом приступить к дальнейшему чтению, без труда найдя то место, на котором остановилась.

Кто бы мог знать, что эта бумага пролежит триста восемьдесят лет и так хорошо сохранится? Рейчел дрожала от яростной ненависти к проклятому марагонцу Оллару и к его потомкам, мысленно понимая, что теперь точно знает, кому ей мстить. И если суждено сбросить с трона ничтожного Фердинанда, то не потому, что этого неистово желают Штанцлер и мать, а потому что так хочет она сама. До конца Круга Скал осталось ровно два года, и за это время Рейчел постарается окрасить все, нажитое Олларами, в ярко-алый цвет. Так будет справедливо.

— Кто там? — спросила она, поняв, что шаги приближаются.

— Это я, Айрис. Дик, можно я буду обедать с тобой? — раздался веселый голос сестры. — Или просто посижу рядом?

— Конечно, — отозвалась Рейчел, глубоко вздохнув и постаравшись прогнать непрошеную тревогу.

Айрис поднялась, и пришлось ей улыбнуться, чтобы избежать неудобных вопросов. Листы с откровениями графини Горик успешно удалось положить на самую нижнюю полку книжного шкафа, куда вряд ли сунутся слуги без приказа, а потому сейчас сохранять спокойствие для Рейчел удавалось лучше всего.

========== Глава 41. Ложь во спасение ==========

То, что благодаря великой жертве графини Горик, ее, Рейчел Окделл, семейная ветвь до сих пор не прервалась, девушка прекрасно понимала, но все-таки ненавидела Олларов. Не приди они к власти — герцогом стал бы после Алана Эдвард, и, возможно, ее, Рейчел, сейчас не существовало бы. Эта истина была одновременно и простой для восприятия и сложной для того, чтобы согласиться с ней, поэтому пока девушка решила думать над более насущными проблемами.

Например — над непростой ситуацией Айрис. Судьбу сестры следовало устраивать, и немедленно, пока ту не назвали старой девой, и ей не осталось ничего, кроме как выйти замуж за Реджинальда, а потому Рейчел решила спросить через несколько дней, какого бы жениха предпочла бы Айрис. Сестра посмотрела на нее широко раскрытыми серыми глазами, в которых плескался неподдельный детский восторг, и ответила:

— Пока, не знаю, Дикон, но… Я выйду замуж за того, кого полюблю. Или умру.

— Послушай, Айри, — устраивать воспитательную беседу в планы Рейчел не входило, но того настойчиво требовали обстоятельства, — у каждого из Великих Домов есть долг. Мы не можем позволить себе повторить поступок Рамиро-предателя. Но даже ему было проще — он мог выбирать. Женщина же выбирать не может.

— Все равно! — звонко ответила Айрис. — Значит, я буду первой, кто сделает выбор. Я читала про Юлианну.

Только этого не хватало. Юлианна Надорэа, связавшая свою судьбу с безродным Манлием Ферра, считалась в надорском замке вздорной девицей, что не увидела собственного счастья в помолвке с анаксом. И если помолвка Рейчел и Альдо станет расторгнутой, то по какому-то древнему гальтарскому закону Альдо посватается к Айрис. О, Четверо! Неужели Айрис предстоит стать последовательницей глупости Юлианны?

Рейчел мысленно осеклась, поймав себя на том, что уже который раз обращается к Абвениям, и решила, что необходимо будет поговорить со старенькой Нэн, которая теперь нянчила Эдит и Дейдре. Та принадлежит к числу абвениантов, и, несомненно, сможет ответить на все, интересующие лже-герцога вопросы. Но пока нужно завершить разговор с чересчур восторженной Айрис. Меньше всего Рейчел хотелось ссориться с ней из-за Рокэ Алвы.

Пусть сейчас они сидят в герцогских покоях, неторопливо завтракая, вдали от суровой матери, смущенного Реджинальда и покорных запуганных девочек в серых платьях, рано или поздно Айрис сболтнет что-нибудь неподобающее матери, и тогда можно смело ждать беды. Рейчел теперь боялась не матушкиного гнева, но его последствий.

И она оказалась права. На следующий день после этого разговора герцогиня Окделльская сказала «сыну», что была бы рада его видеть за семейным столом, потому что Лараки и она сама желают выслушать рассказы о его участиях в варастийских сражениях. Рейчел была обескуражена таким заявлением, потому что встать между материнской придурью и амбициями Айрис — означало немедленно поссориться.

— К тому же, сын мой, — добавила Мирабелла уже строже, — вы же обещали мне хранить благоразумие.

— Я его храню, матушка, — сдержанно ответила Рейчел, отчего-то сильно напомнив сейчас себе Валентина Придда.

— Но не в полной мере. Вам не следует позволять своей сестре вместе с вами принимать пищу.

— Айрис — взрослая девушка и ей вольно решать самой. К тому же, если бы она выходила в свет…

— Я не желаю продолжать этот бессмысленный спор с вами, сын мой, — оборвала дочь герцогиня, и ее льдистые глаза яростно сверкнули. — Помните, что всему, чем вы сейчас обладаете, вы обязаны мне, и проявляйте должную благодарность.