— Вы появились несколько неожиданно, Ричард, — произнесла Мирабелла Окделльская, появившись на крыльце и положив тонкую бледную руку на перила.
На ее бескровном и вытянутом лице не возникло даже намека на радость, впрочем, Рейчел совсем не удивилась этому. Она не сообщила о приезде заранее, как полагалось по этикету, а может быть, мать успела догадаться, что приехала старшая дочь не одна. Впрочем, неважно, пока нужно поприветствовать герцогиню, что Рейчел и сделала, преклонив колено и поцеловав протянутую и озябшую материнскую руку. На ней темнел вдовий браслет — сердце у девушки сжалось на миг.
— Надор приветствует своего господина. Эдмунд, прикажите поднять флаг. Мой сын, ваши комнаты сейчас отопрут. На стол подадут через час.
Всего несколько коротких сухих фраз, сказанных надломленным голосом. Не такого приветствия ждала от родной матери Рейчел, но разве можно было ожидать чего-нибудь иного? Обреченно и растерянно смотрела девушка на закрывшуюся за герцогиней резную дубовую дверь. На сердце навалилась огромная тяжесть и впервые за уже очень долгое время Рейчел почувствовала себя по-настоящему беззащитной. Только плакать сейчас нельзя, сначала нужно остаться одной.
Поднявшись по каменным ступенькам, девушка отдала подоспевшему Тедди плащ, шляпу и перчатки, а потом коротко усмехнулась. Засмеяться против воли не вышло, но и этот жест был хорош.
У себя в комнатах Рейчел, наконец, смогла дать волю слезам, упав в кресло и уткнувшись лицом в небольшую, обшитую негодным шелком диванную подушку. Она оплакивала отца, мать, себя, прервавшийся род Окделлов, и что-то еще. Но осознание пока не желало приходить. Она была дома, но сейчас бы лучше ей ехать в Кэналлоа — несмотря на все опасности.
========== Глава 39. Известия о достойной прабабке ==========
В выстывшем и нетопленом замке Рейчел не нравилось оставаться долго, а потому она прибегала к различным уловкам, дабы не оставаться наедине с матушкой и отцом Маттео, дабы не видеть понурые головки Дейдре и Эдит. Это, должно быть, выглядело глупо и эгоистично, но девушка хотела сперва обдумать план вытаскивания Надорского замка из той ямы, в которой он оказался по вине вдовствующей герцогини. И потому, когда Айрис попросила «брата» прогуляться с ней по лесу, прервав тем самым тренировочный бой с капитаном Рутом, Рейчел с легким сердцем согласилась.
Впрочем, тренировка все равно не удалась, к тому же Рут расстроился из-за того, что семнадцатилетняя девчонка довольно быстро сумела приставить к его горлу учебную шпагу, а потом капитан сказал резкую гадость про мнимую подлость Алвы. Рейчел захотела ответить в том же тоне, но прикусила язык, помня, что о каждом ее слове могут доносить герцогине. И, после того, как Айрис угостила Бьянко морковкой, обе девушки поехали в сторону леса.
Здесь они какое-то время ехали молча. Белоснежный и ломкий снег поскрипывал под копытами коней, мороз покалывал лица, совсем, как пять дней назад, когда Рейчел приближалась к замку, и вокруг царила странная тишина. Вот большая черная птица, маша крыльями, пронеслась над ними и исчезла среди верхушек заснеженных елей.
— Рейчел! — взмолилась Айрис, едва они отъехали достаточно далеко и убедились, что никто не едет за спиной и не подслушивает. — Забери меня отсюда, в столицу! Пожалуйста… Я так устала жить с матушкой, слушать эти занудные разговоры и молитвы. Я задыхаюсь здесь. Боюсь, что умру, так и не увидев Олларию…
— Айрис…
— Неужели, твой эр бессилен? — глаза у сестры светились отчаянным тревожным блеском. — Матушка говорила, что он может все!
— Я поговорю с ним. Возможно, Ее Величество захочет видеть новую фрейлину при дворе, — не задумываясь, пообещала Рейчел.
— Спасибо! Рейчел, а Ворон — он какой?
Ворон был самым прекрасным человеком на свете, самым щедрым и любящим, самым храбрым и красивым, но Айрис это было знать необязательно. Поэтому Рейчел постаралась говорить небрежно, словно собственные слова ее не волновали, хотя сердце колотилось от странной отчаянной радости.
— Он и вправду не носит бороды и весь увешан драгоценностями?
— Не носит, но и не увешан. Алва не носят бород и усов, но волосы у них ниже плеч. Если бы Рокэ, ну, скажем, косу заплел, вышло бы в руку толщиной, не меньше.
— Ты пробовала заплести ему косу? — прыснула Айрис.
— Конечно нет, — развеселилась Рейчел, уловив жизнерадостное настроение сестренки. — Из камней он предпочитает сапфиры и бриллианты в серебре, иногда — карасы. Носит родовые цвета.
Дальше они разговаривали про происхождение Алвы и про войну, но Рейчел отчего-то было неприятно и больно обсуждать с сестрой своего эра, и потому она давала Айрис общие ответы на вопросы, кратко и, к своему стыду, почти прохладно. Айрис же этого, казалось не замечала, зато не уставала щебетать, как вырвавшаяся на свободу из клетки птичка.
— А он знает, что ты девушка? — внезапно спросила сестра, очень сильно смутившись и посмотрев на свою старенькую перчатку.
— Знает, — тяжело вздохнула Рейчел.
И рассказала Айрис о том, как ее ранили и о том, как Рокэ узнал про ее настоящую личину. Айрис же испуганно охнула несколько раз, но осталась довольна удачным для Рейчел исходом. Пришлось взять с нее слово, что не расскажет матери.
— Я никому не расскажу, — теперь в серых смешливых глазах сестры сверкал восторг. — А правда, что Рокэ Алва любит королеву?
Теперь Рейчел стало еще больнее и она, опустив голову, молча пожала плечами. Какая разница, кого он любит? Думать об этом не хотелось вовсе, гораздо интереснее и любопытнее смотреть на узорчатые снежинки, что плавно опускаются на сугробы, на гриву Бьянко, сливаясь с ней, на плечи самой Рейчел. Гораздо занятнее слушать тихое щебетание зимующих в Надоре птиц.
Айрис поняла молчание правильно и не настаивала на ответе — куда важнее ей было не узнать о любовных приключениях Рокэ Алвы, а окунуться хотя бы в мечтах в тот радостный и прекрасный чудесными открытиями мир, из которого приехала Рейчел. Если бы только сестра знала, что в нем грязи, хитрости, человеческой злобы и подлости не меньше, чем в Надоре… Но расстраивать ее сейчас горькой правдой было ни к чему. Положение спас холод — Айрис начала мерзнуть и пришлось пришпорить лошадей.
Вскоре они выскочили на большой тракт и едва не сбили Реджинальда, едущего на неказистом мерине.
— Дикон! — воскликнул он, — как я рад тебя видеть! Айри… Кузина, ты стала настоящей красавицей!
И таким образом прогулка подошла к концу. Рейчел была рада встретить кузена, кузен был счастлив общению с Айрис, а значит, в ближайшее время все должно идти хорошо. В любом случае ей хотелось остаться в одиночестве и пройти в кабинет отца. По идее, двери покоев Эгмонта должны были распахнуться перед ней еще в одиннадцать, но тогда Рейчел была слишком мала и слаба, чтобы все понять и осилить. А сейчас она справится.
Откуда-то в девушке пробудилась решительность, а потому, небрежно кинув матушке о том, что отправляется в Гербовую башню. Та, разумеется, нахмурилась и попросила объяснить причины такого решения — Рейчел пришлось сказать правду о том, что находиться в покоях графа Горика, где провела пять лет после смерти отца, уже слишком бессмысленно.
— Да, сын мой, — на удивление быстро признала Мирабелла Окделльская, и ее льдистый взгляд немного потеплел. — Вы правы. Место герцога в Гербовой башне, кем бы он не являлся на самом деле, но я же могу рассчитывать на ваше благоразумие?
— Разумеется, — согласилась Рейчел.
— Тогда передайте домоправителю Энтони этот приказ от моего имени.
И герцогиня удалилась, а ее дочь побрела искать некого Энтони, которого в прошлом встречала лишь несколько раз. Тот выслушал ее, вручил девушке железное кольцо с двумя ключами, и та вздрогнула от прикосновения ледяного металла к коже.
— Зажгите свечи, — велела она, с удовольствием отмечая, что отдавать приказы вовсе не страшно. — И пусть обед подают в Гербовую. Ужин — туда же. И пусть затопят камины.
