— Эр Август, Реджинальд уехал… Это вы его послали в Эпинэ?

— Да, Дикон. Тебе тоже следует уехать. Твоя матушка очень хочет тебя видеть и по ее просьбе Эйвон Ларак несколько раз писал герцогу Алва. Думаю, он тебя отпустит, и было бы неплохо, чтобы завтра ты был уже в пути. Если ты поторопишься, то Новый год встретишь дома.

Так быстро покидать особняк и Олларию Рейчел не рвалась, по крайней мере, пока у нее есть одно незавершенное дело, но если Алве досадили письма из Надора, то он постарается спровадить ее как можно быстрее. Кансилльер говорил что-то еще, предостерегал ее, но Рейчел не боялась. Теперь она уже ничего не боялась, потому что стойким Скалам неведом страх. Выслушав напоминание о том, что Мирабелла считает Ричарда Окделла предателем из-за службы убийцы отца, Рейчел вежливо кивнула и встала. В памяти всплыла одиннадцатилетняя, охваченная горем и болью, девочка, утешающая задыхающуюся младшую сестру, девочка, на которую уже успели взвалить тяжелый груз. И она постарается его пронести на своих плечах до Излома.

— Я забыл тебя поздравить, — тепло сказал Штанцлер. — Стать в семнадцать лет кавалером ордена Талигойской Розы! Отец бы тобой гордился. Ее Величество передает тебе свои поздравления. Она очень за тебя волновалась.

Про отца было слушать лестно, про Катарину — не очень, но сейчас Рейчел следовало идти к кардиналу.

Во дворец ее впустили легко, как человека в черно-синей одежде, а людям в родовых цветах Алва было позволено многое, как девушка сумела убедиться, а покои кардинала охранялись разве только Агнием, который варил ему шадди и сообщал о посетителях, однако на момент ее прихода приемная пустовала. Отличный шанс пробраться внутрь и подождать кардинала! Или поискать на его столе записки и письма, с помощью которых можно его изобличить… Но ни того, ни другого девушка не нашла — это неудивительно, разве станет старый интриган разбрасываться подобного рода почтой?

А чтобы в этом удостовериться, пришлось обшарить ящики стола и бюро, но и в них не нашлось ничего ценного. Лишь несколько аккуратно сложенных карт, пожелтевшие от времени черновики писем, зачем-то хранимые здесь уже много лет. В любом случае, поиски Рейчел Окделл, прекрасно понимающей, что совершает государственное преступление, оказались тщетными, и она едва успела замести следы, едва раздались неторопливые шаги в приемной, а потом резво отскочить назад. В глазах потемнело от духоты и сильного запаха шадди, но ей следовало стоять и ждать.

— Здравствуйте, герцог Окделл, — вошедший кардинал был несколько удивлен, застав ее у себя.

— Здравствуйте, Ваше Высокопреосвященство. Прошу прощения, что не подождал вас в приемной.

— Ничего страшного, сын мой. С чем вы пришли? Присаживайтесь.

Молча глядя, как старик в черной сутане неторопливо опускается в свое кресло, Рейчел осталась стоять на месте, чтобы в нужный момент, если такой появится, представилась возможность быстрым бегом покинуть кабинет.

— Я хотел спросить у вас, Ваше Высокопреосвященство, — голос дрожал от волнения, а сердце отчаянно колотилось в груди, не переставая. — Это вы приказали стрелять в коня Рокэ Алвы?

========== Глава 38. Возвращение в неволю ==========

Никогда прежде Рейчел не была готова к такому огромному провалу, как в кабинете кардинала Сильвестра, а потому, поняв, какую страшную глупость сказала, торопливо выбежала из его покоев до того, как он успел ответить. Возможно, поступила она так зря, слишком опрометчиво и торопливо, но зато совесть после этого была чиста.

И, разумеется, кардинал рассказал Алве о случившемся, а потому тот не стал брать оруженосца с собой в Кэналлоа.

— Будь вы каким-нибудь бароном из новой знати, я не стал бы заставлять вас возвращаться погостить дома, — объяснил Рокэ Алва свое решение, — но давайте смотреть правде в глаза. Официально вы — герцог Окделл и вас хотят убить.

— Меня?! — поразилась Рейчел.

— Вас, — кивнул он, спокойно глядя поверх ее головы. — Кажется, вы спрашивали об этом у кардинала и даже весьма проворно обшарили ящики его стола, чтобы выяснить, кто стрелял в Моро. Но вот незадача — просчитались, забыв закрыть нижний левый ящик. И все же я вам скажу, юноша, что стреляли в вас, но стрелок сплоховал. А потому поездка в Кэналлоа станет для вас опасной.

— Я не хочу… — начала было девушка, вскинувшись.

— Я тоже не хочу слушать ваши капризы, да и новые потери меня совсем не манят. Так что, Рейчел Окделл, в этот раз я не приказываю вам. Я прошу вас.

Разговор получился простым и понятным, но Рейчел все равно чувствовала себя то ли обиженной, то ли пристыженной, то ли испытывала одновременно оба ощущения. В любом случае, Рокэ оставил герцогу Окделлу двадцать солдат для сопровождения, а сам ускакал с Манриками навстречу бакрийскому посольству. Если, конечно, его планы не изменятся.

Пришлось ехать домой, но три праздничных дня Рейчел все-таки провела в Олларии — спасибо уговорам кавалерийского сержанта, который хотел встретить Новый год «по-людски». Ведь в Надоре ее ждали холод, непонимание и разочарование в самой жизни.

После столь длительного времени, проведенного вне дома, родовой замок казался слишком чужим, возвращаться в него уже не хотелось, но ведь эр Август говорил правильно: она — герцог Окделл, а не безликий оруженосец Ворона. И нельзя забывать свою семью.

От Олларии до Надора предстояло ехать двенадцать дней, и это путешествие показалось девушке утомительным, особенно учитывая то, что чем дальше они продвигались на север по Надорскому тракту, тем холоднее становилось вокруг.

Вот и протоптанная в снегу дорога, что ведет к замку. Рейчел придержала коня и грустно посмотрела на сержанта — ей не хотелось ехать далее одной, однако, что делать? Матушка недовольна, а если она узнает, что на территорию замка снова въехали олларовские солдаты…

— Сержант Гокс, дальше я поеду один.

— Но нам велено проводить вас до Надора и обратно.

— Вы уже проводили,

— Назад возвращаться к началу лета?

— В тринадцатый день Весенних Молний я буду вас ждать на постоялом дворе «Веселый крестьянин», — твердо решила Рейчел.

— Хорошо, разыщем.

На том и разъехались. Запоздало, глядя вслед черно-белым мундирам, Рейчел подумала, что неплохо было бы дать сержанту пару таллов на вино, но разве ему захочется пить кислое надорское вино? Вздохнув, она свернула с тракта на узкую дорогу, и на душе стало отчего-то холодно — почти, как разрумянившимся от колючего мороза щекам.

Вот и Надор, откуда ее провожали в Лаик, словно покойницу, а она вернулась с победой и орденом. И с белым конем. Наверняка Айрис будет рада подарку. Вглядевшись в белоснежную даль, Рейчел увидела темнеющий на горе замок.

Стены его позеленели от времени, трещины никто не спешил заделывать, бойницы обвалились, а флюгера на башнях заржавели. Олларовцы шесть лет назад сломали старый механизм подъемного моста и решетку над воротами — чтобы поглумиться над Окделлами. Рейчел вдруг вздрогнула от сильной, охватившей ее на миг злости, и поспешила прогнать ее прочь.

Встретил девушку старый привратник Джек, выскочив навстречу и радостно всплеснув руками. Спрыгнув с коня, Рейчел с улыбкой кивнула ему, а затем потрепала по лохматой голове прыгнувшего ей на грудь и очень счастливого пса Караса.

— Узнал! Здравствуй, Джек.

— Каким вы важным человеком стали, сударь, — заметил Джек, запнувшись на последнем слове. — А уж лошадки!

— Мориска и линарец! — беспокойство и злость сразу же оставили Рейчел, уступив место привычной радости.

— Ричард!

— Дядя!

Они все еще помнили, что называть старшую дочь Эгмонта следует Ричардом, во избежание провала, и делали так, как велено было герцогиней Мирабеллой. Эйвон постарел еще сильнее, прихрамывал, но упорно спешил навстречу гостье, а позади него бежали кормилица и слуги.

Рейчел приветствовала их дружелюбной улыбкой и взмахами поднятой руки, а молочная сестричка Дейзи поспешила обнять «герцога».