— Я не могу его оставить, — вздохнула она, надеясь, что Альдо поймет и удалится прочь, — нам надо добраться хотя бы до Савиньяков…

— Нет времени. Остались считанные дни, а Иноходец, как назло, где-то шляется. Остаешься только ты.

— Я… — эхом откликнулась Рейчел. — Но ведь он — истинный Ракан. Мы пойдем в Гальтару.

— Я тоже Ракан, и, судя по его состоянию, скоро буду единственным. Ты мне нужна, Рейчел Окделл, мне и нашей анаксии, и это не шутка. Герцог Алва слишком устал от жизни, дай же ему свободно уйти. Времена Ворона ушли вместе с Олларами, новый Круг не для него.

— Я без вас обойдусь, Рейчел, — спокойно сказал Рокэ, и Рейчел стало очень больно.

Но она не заплакала, потому что в измученной душе все слишком сильно перегорело. Если так нужно, если любимый скоро умрет, то ее единственный путь — следовать за его преемником, а иначе не может быть. Ворон же молча смотрел на огонь, не говоря ни слова, и выбор теперь был только за ней. Что же, если так надо, то ей остается побороть боль и идти вслед за Альдо, а если сюзерен на самом деле — Тварь, то его надо уводить подальше от Рокэ. Вдруг, он все-таки выживет?

Подойдя к Алве, девушка крепко сжала его ладонь теплую ладонь, но он никак не отреагировал, словно ничего не почувствовал.

— Рейчел, если ты стала служанкой, дело твое, — окликнул Альдо, — но у Повелителей только один господин. Я тебя отпущу. Отрекись от Скал и подавай вино кому хочешь.

Кто-то уже предлагал ей отречься от Скал, но кто? Воспоминания недосягаемы и скрыты за страшной черной дымкой, заглянуть под которую невозможно…

— Рейчел Надорэа, ты служанка или Повелительница? — теряя терпение, спросил Альдо.

— Не терзай себя, — мягко посоветовал Алва. — Уходи или оставайся. Для меня это ничего не изменит.

— Да, — тихо откликнулась Рейчел, — я иду.

— Я понял.

Нужно не колебаться, пока Альдо, кем бы он ни был, не передумал и не напал на Рокэ. Нужно идти, потому что у нее больше ничего нет. А если есть Скалы, то они останутся с ней, вот и все. Рейчел с трудом отпустила руку любимого и направилась к тому, с кем была обручена с младенчества.

Перешагнув порог, девушка все-таки обернулась, не сдержавшись. Алвы у огня больше не было, не было и огня, не было вообще ничего.

— Выше голову, Надорэа, — бодро произнес сюзерен, — ты Повелительница или полоумная Айрис? Мы отправимся в Гальтары и возьмем то, что принадлежит нам по праву! Когда настанет время, я сам поведу свои армии в сердце анаксии!

Знакомо улыбнувшись, Альдо вдруг смахнул навернувшуюся слезу.

Превозмогая боль и отчаяние, Рейчел Окделл шагнула вперед — навстречу темному ничему.

Где-то, далеко отсюда, в Закате, с обречением и тоской зарыдала Рейчел Горик.

========== Глава 104. Рейчел Горик и умение прощать ==========

Закатный песок казался раскаленным на ощупь, но лишь для тех недостойных эсператистов, кто угодил сюда недавно, и то если сесть на него. Рейчел или Рикарда, как уже почти четыре столетия называл ее Рамиро-Вешатель, привыкла бродить по нескончаемому песчаному полю, заливаемому темно-алым цветом вечно заходящего солнца. Здесь не было ветра, не было зноя, дождя и прочих погодных условий, однако к этой тягостной и почти невыносимой стабильности рано или поздно привыкал каждый.

В Закат попадали лишь те, кто верил в его существование, ровно как и в Рассвет, однако грешивших при жизни Окделлов, исповедующих эсператизм, Рикарда Горик видела немного. Да и те разбрелись по багряной пустыне так, что не найти, впрочем, она и не искала. Всегда рука об руку с младшим товарищем Рамиро Алвой, как при жизни, так и после смерти, а потому, когда она вдруг почувствовала дурное и горько заплакала, Вешатель поспешил обнять боевую подругу за плечи и спросить, в чем дело.

— Я не знаю точно, — сколько у нее уже не получалось плакать, Рикарда не хотела вспоминать, — но последний Повелитель не прошел Лабиринт. Я чувствую это.

— Ты хочешь сказать — Повелительница?

— Да! — нетерпеливо тряхнула головой Рикарда и торопливо вытерла мокрое лицо. Долго скорбеть уже не получалось и не получится. — Эта глупая девчонка не прошла испытание! Наверное ушла за кем-то не тем…

Она попала в Закат, потому что ушла следом за Рамиро после смерти, не пожелав оставаться одной в пустом Лабиринте, когда отвернулась от проводника. Только он был ее другом, только он уважал Первого маршала, хранил ее тайну, а она платила ему наивысшим доверием. Тем не менее, было место в их странных отношениях и ссорам и даже легким дракам, потому что Рейчел Горик ни за что не хотела отступать и прикрываться своей слабостью. Да ей и не позволили быть слабой еще тогда, в далеком 399 году Круга Молний…

Рамиро молчал, прижимая пальцы к глазам, и сейчас, глядя на его усталый вид, Горик невольно подумала, что, наверное последний живущий сейчас Алва похож донельзя на своего дальнего предка. Хоть Рамиро и умер немолодым человеком, кэналлийцы сохраняли здоровый и цветущий вид едва ли не до дряхлости — потому что жили рядом с морем и предпочитали движение бестолковому сидению на одном месте.

— Я пойду и найду ее, — слова давались с большим трудом. — Девочку должен был судить Лит после того, как она пройдет испытание, но она не выдержала ответственности. И в этом не ее вина.

— Как ты вырвешься из Заката? — глухо спросил Рамиро, но в его ленивом голосе задорно звенел мальчишеский азарт.

Рикарда покачала головой, вспомнив, как ее под конвоем привели смотреть на безутешную Октавию с синеглазым младенцем на руках, и велели внимать последствиям отцовского преступления. Это было глупо и подло, но кого заботил душевный покой девятилетнего ребенка? Особенно в том дальнем мире, когда уже четырнадцатилетние становились взрослыми.

— Я помню тебя младенцем, — зачем-то сказала она.

— Меня? — невесело усмехнулся Вешатель.

— Да. Все же я старше тебя на девять лет…

В горле что-то сдавило, а глаза предательски защипало. Так не могло и не должно быть, но человеческие чувства, которые не позволено испытывать при жизни, вернулись к ней после смерти, и все-таки вопрос оставался открытым. Из багряного Заката надо уходить, но как покинуть раскаленную полутемную пустыню? Рикарда окинула беспомощным взглядом простирающиеся на множество хорн песчаные просторы, но никакого выхода для себя не увидела. Надо было идти, назад или вперед, и напряженно думать, но от долгого плача улетучились абсолютно все спасительные мысли.

— Пришли, — надтреснуто прозвучал голос Рамиро.

Он сел на нагретый песок, вытянул ноги, оперся ладонями о шероховатые песчинки, и с тревожной задумчивостью посмотрел в темно-красное небо. Рикарде же стоило лишь повернуться, чтобы увидеть приближающихся к ним троих людей, но присматриваться к их лицам явно было не лучшей идеей.

Впереди всех гордо, сохраняя достойную короля осанку, шагал белокурый мужчина с ярко-зелеными глазами и искривившей тонкие губы, он был, бесспорно, узнаваем. Чуть поодаль, несколько медленнее и неуверенее шагали остальные: невысокий темноволосый человек поддерживал под руку бледную молодую женщину в окровавленном светлом платье. Леворукий, появлявшийся здесь не раньше, чем раз в столетие, лично привел новых эсператистов; Рикарда еще помнила, как он вел сюда Рамиро-Вешателя, а следом за ними, изнывая от жары и жажды, плелась она.

Приведя их сюда, Леворукий сказал, что вечность они проведут в этом пустом месте, после чего удалился, но как же оказался прав! С губ Рикарды сорвался полный горести вздох. Они пытались уйти, но куда бы не шагали, обстановка вокруг не менялась, все тот же песок и вечно заходящее багряное солнце. После того, как умер Рамиро, она, еще живая, оставила подросшему сыну все свое имущество, переоделась паломницей и уехала в Эпинэ, чтобы почтить память Шарля, однако встретила Закатную Башню и ушла в глубь жаркого мрака. И не вернулась!

Но все лучше, чем скончаться древней высохшей старухой в собственной постели.