— Как будто бы я попросил вашей помощи! — прошипела Рейчел, почувствовав, как злость и головная боль накатывают с новой силой.
Потом она увидела Мевена в черно-белом мундире, но совсем не удивилась его предательству, даже странно, почему ею вдруг овладело такое поразительное спокойствие в отношении его. Приходилось молчать, чтобы Робер не одергивал ее, как будто она оруженосец или паж, а для этого лучше всего не слушать преданный Оллару сброд. Им велели встать в ряд возле стены, девушка подчинилась и этому приказу.
Трусливые мужчины кричали что-то еще, но девушка не хотела слушать, ее мысли были целиком заняты Рокэ Алвой. Едва она останется одна, надо будет написать ему письмо.
— Мы рады видеть друзей Талига, господа, — обратился к послам старейшина Совета Провинций. - Да будет вам известно, что вчера чаша терпения верных сынов Талига переполнилась. Мы положили конец злодеяниям и злоупотреблениям Альдо Ракана, в коем многие здесь присутствующие по указанию своих монархов соглашались видеть законного талигойского государя. Это прискорбно и труднообъяснимо, господа, о чем я и должен заявить вам со всей откровенностью, но Талиг исполняет Золотой Договор и блюдет закон даже в самых тяжелых обстоятельствах. Я довожу до вашего сведения, что тело лжекороля начиная с полудня смогут увидеть все желающие. В течение трех дней оно будет выставлено на площади Святого Фабиана, но мы свято чтим правила, согласно которым Посольская палата первой убеждается в смерти или же аресте важнейших государственных преступников. По этой же причине мы…
Но тут распахнулась дверь, вошли Мевен и четыре офицера, а потом вошел лже-кардинал Левий. Позади него шла Катарина в сопровождении брата Пьетро и врача. Грациозно поднявшись по ступеням, вдовствующая королева заняла пустеющий трон и откинула вуаль. Она была бледна, прекрасна, и любой юнец на месте Рейчел влюбился бы в спокойное лицо и небывалое самообладание этой женщины.
Катарина Ариго-Оллар была беременна — только сейчас Рейчел заметила это. Хорошо бы, если ребенок не является потомком Оллара…
— Ваше Величество, какое счастье видеть вас в полном здравии! — с преувеличенной радостью объявил Кракл.
— Благодарю, — отозвалась королева. — Генерал Мевен! Данною нам Создателем и Законом властью приказываем немедленно арестовать присутствующих здесь государственных изменников: — Кракла, Вускерда, Кортнея и Лаптона. Мы также подтверждаем правомочность ареста Карлиона, Берхайма, Феншо, Фанч-Джаррика и иных участников так называемого суда над нашим Первым маршалом. Герцог Эпинэ, герцог Окделл, граф Рокслей, вы свободны.
Вошел мастеровой с зубилом и молотком, и Мевен распорядился о снятии кандалов с Робера, Рейчел и Дэвида. Последний выглядел потерянным, и наконец заявил, что они заслужили суд и казнь.
Она заслужила! Теперь Рейчел знала это точно, но не боялась. Камень не боится, не стонет, не плачет… Если прольется новая кровь и ее поймают на этом, если откроется безумие Повелительницы, исповедующей абвенианство, значит казни быть, а сейчас, как верно выразился Робер Эпинэ, не до смерти.
Подошел Сэц-Ариж и вернул Роберу его шпагу, принесли букеты гиацинтов. Катарина раздала указания Эпинэ и Рокслею, но лишь удостоверилась о самочувствии герцога Окделла. Что это значит — что ей не дадут ни одного мужского занятия и тем самым поставят под удар? Но она сделает все, чтобы вернуть свою значимость!
Мэтр Инголс произнес длинную речь, объявляя о том, что до рождения сына Катарина Оллар становится регентом Талига. Манифест был подписан сразу же. Королева огласила все, что касалось отныне новых должностей собравшихся талигойцев и исповедования эсператизма, а Ричард Окделл стал одним из членов регентского совета. Послы Алата и Агариса расписались на договоренности, и Катарина благосклонно кивнула — теперь по ее расчетам все было хорошо. Но можно ли теперь ехать в Надор? Нет, она чуть не забыла об одном…
— Ваше Величество, — обратилась Рейчел к королеве, — могу ли я попросить вас о том, чтобы человек, живший во имя светлой цели был освобожден из Багерлее? Вам, как никому другому, известно, что делал Август Штанцлер. Он стар и болен…
— Разумеется, — тихо и решительно сказала Катарина. — Август Штанцлер будет освобожден и вернется в свой дом. Герцог Окделл, если вам позволяет здоровье, отправляйтесь в Багерлее с этой вестью прямо сейчас. Комендант Перт здесь, он исполнит наше распоряжение.
========== Глава 95. Новые неожиданности ==========
Возвращаться в Багерлее Рейчел не особо хотелось, но вряд ли кто еще бы пожелал забирать из крепости эра Августа, поэтому она поехала с комендантом Пертом, стараясь оставаться спокойной. Предложили остаться в приемной, ожидая освобождения узника, и она неохотно согласилась, а потом вяло отмахнулась от предложения коменданта о шадди или подогретом вине. Пока она ждала в компании караульного офицера, в голове крутились различные мысли насчет Катарины и Рокэ — неужели, этот ребенок от него? Ведь Рокэ знал все тайные ходы во дворце… Но нет, он не мог, после того, как они… во Фрамбуа…
Поразмыслив, Рейчел решила не делать поспешных выводов, а узнать позже у Рокэ, когда он вернется. Произойдет же это прекрасное событие не раньше лета, а то и позже, а может и вовсе в следующем Круге, но Рокэ — не хозяин Круга Ветра, он хозяин Кэртианы. Сердце Кэртианы… И он достоин этого, только любит не Катарину, а ее. Теперь Рейчел это твердо знала, но решила, что лучше вести себя, как обычно — если она постарается спокойно молчать, то никто не причинит ей вреда до Излома…
Сон сморил ее постепенно после бессонной ночи на жесткой тюремной кровати, но привидевшийся кабинет дома Ворона не испугал. Невозмутимый гость зажег свечи, и золотистые отблески весело заплясали по резному хрусталю.
— Вы всегда спите со светом, а гостей принимаете в темноте? — голос звенел молодостью и дерзостью, синие глаза смотрели насмешливо, но этот человек был намного младше Рокэ и даже Рамиро-Предателя.
Рамиро-Вешатель, сын Октавии, но что он здесь делает?
— Я вас не ждал, — растерялась Рейчел.
— Не обманывайте себя и меня. Будете ли вы пить вино?
— Нет. Я стараюсь не пользоваться чужими бокалами, только если приходят гости…
— Вы разучились доверять собственным глазам, девица. Это опасно… Ваши ненависть к мертвому и верность самозванцу — сны. Лучше вам пробудиться от них.
— Я не была верна Альдо!
— Разумеется, — согласился без улыбки гость, — но продолжится ли столь достойное поведение дальше?
— Я люблю великого полководца Золотых Земель, — заверила гостя Рейчел, — и стану его женой, когда все закончится, ему же принадлежат мои честь и кровь. Ради его безопасности и спокойствия я готова убить любого.
— Это сыграет с вами злую шутку. Ваша дальняя прабабка очень беспокоится за вас. Слишком беспокоится, — уточнил ленивым голосом собеседник.
— Передайте ей, что не стоит, потому что я помогу Рокэ Алве вернуть Талигу величие.
— Тогда я могу лишь пожелать вам удачи.
Проснувшись, Рейчел потерла сонные глаза и взглянула на вошедшего тюремщика.
— Господин Окделл, Август Штанцлер готов покинуть Багерлее.
— Проводите графа Штанцлера к моей карете, — теперь она не пожалела, что выбрала именно этот способ передвижения, потому что у старика нет сил ездить на лошадях.
В пути они разговаривали мало, лишь Штанцлер принес соболезнования по поводу смерти сюзерена и жениха, но зря, ведь Рейчел, кроме слабой скорби и сожаления из-за гибели наследника настоящего Ракана, не испытывала ровным счетом ничего. Потом девушка объяснила, что Катарина ждет сына и потому назначена регентом, рассказала, кто входит в регентский совет.
— Непросто придется Катарине с кузеном, — тихо и задумчиво сказал Штанцлер. — Робер Эпинэ унаследовал от деда ослиное упрямство, но лучше бы это был ум. Но расскажи, кто убил Альдо Ракана.
Рейчел порадовалась, что старик сам прервал свои рассуждения о никчемности Эпинэ, что не пришлось его перебивать или просить не оскорблять последнего Иноходца. Потек медленный и спокойный рассказ, голос иногда дрожал, а иногда оставался твердым, но причину ссоры с Альдо эр Август так и не узнает. Любила ли она Альдо хоть когда-нибудь или то, что считала любовью, было всего лишь слепым и ярким восторгом? Снова в голове все перепуталось, и Рейчел заплакала, уткнув лицо в ладони — слишком трудно жить чужими идеалами, а потом оказаться в королевстве разбитых зеркал. А она именно так и жила до вчерашнего дня, и ее сказку разрушили собственные гневные, обвиняющие, жестокие слова…
