— Не вам обвинять других в предательстве, — Лаптон посторонился и в кабинет вошли несколько человек.
Одним из них оказался неумытый Салиган. Какая гадость, он даже недостоин того презрения, что Рейчел испытывала к Фердинанду… И он посмел сказать что-то про мародерство и оплошность в Доре!
— Меня там не было! — вспыхнула она.
— Тем хуже, — хмыкнул Салиган, — пренебрежение должностными обязанностями, знаете ли, чревато. Вы натравили на меня Карваля, так что визит за визит, так сказать. Лаптон, скажу вам по секрету, этого господина лучше всего перевозить в мешке, как его четвероногих родичей.
— Неумытая дрянь! — резко ответила Рейчел, не желая ни бросаться на Салигана, ни вступать с ним в споры.
Тот снова хмыкнул, но отвечать ничего не стал, а девушке ничего не оставалось, кроме как позволить солдатам взять себя под руки и вывести из кабинета, а потом из дома. Все было кончено, но рассчитывать на неведение хоть кого-то о тайне Ричарда Окделла до сих пор можно.
Путь до Багерлее, в закрытой карете, оказался долгим, и никто из сопровождающих не сказал ни единого слова. Рейчел тоже молчала, желая удержать внутри себя ту слепую необузданную ярость, которая порой затуманивала ее разум слишком сильно, и опасалась, что на первом же допросе это станет невозможным. Сколько еще она сможет сдерживать себя?
Старая тюрьма встретила Рейчел Окделл длинным путем под конвоем в сторону корпусов с лучшими камерами, но ей больше всего хотелось бы, чтобы ее заперли в ближайшей одиночной комнатушке и оставили в покое. Только приходилось двигаться вперед, через силу переставляя ноги, слушать глупое и добродушное увещевание коменданта Багерлее, что здесь герцогу Окделлу плохо не будет.
А где ей будет хорошо? Странная мысль, но ответ на этот вопрос оказался простым: либо в могиле, либо рядом с Рокэ Алвой, потому что третьего варианта быть не может. Она поклялась его защищать, два раза, и она исполнит эту клятву, вот только для начала придется вырваться из этих стен…
— Вам повезло, герцог, — добродушный и бесхитростный комендант вторгся в ее мысли, — Робер Эпинэ просил за вас, поэтому ваше заключение пройдет вдали от тесноты с другими мятежниками.
Робер? Он, должно быть, арестован тоже… Зачем просил, лишь из-за того, что она — женщина? Эпинэ считает, что она не может за себя постоять?! Рейчел многое бы отдала за возможность находиться в заключении хоть с кем-нибудь, дабы не сойти с ума от одиночества и томительной неизвестности, но воспоминание о том, что именно из-за нее погиб Альдо, не позволило попроситься в комнаты к остальным. И отвечать на реплику коменданта девушка не сочла нужным.
Закрылись двери, зазвенел на другой стороне замок, заскрежетал ключ, и Рейчел Окделл, еще совсем недавно чувствовавшая себя совсем свободной, глухо застонала от туманной безысходности.
========== Глава 94. Спасение добродетелью ==========
Проскучать в дворянских тюремных комнатах пришлось недолго — уже на следующее утро к Рейчел пришел комендант Багерлее и вежливо поздоровался, после чего сообщил, что после завтрака герцог Окделл будет препровожден во дворец вместе с другими заговорщиками, и что по приказу следует надеть на нее ручные кандалы. За эту необходимость он извинился отдельно, после чего оставил ее. Принесенная вскоре вода для умывания оказалась ледяной, но после бессонной ночи это обстоятельство лишь сыграло в ее пользу — удалось немного проснуться.
Еда оказалась отменной для тюрьмы, повара работали на совесть, но шадди варить не умели, и все-таки Рейчел выпила коричневую бурду до последнего глотка, потому что ей предстояло быть бодрой. Когда решается твоя судьба, просто непозволительно клевать носом. Пришедший кузнец сковал ей руки блестящими металлическими кольцами соединенными легкой цепью, после чего солдаты вывели Ричарда Окделла из камеры во двор, где уже приготовили закрытую карету.
Вассалы и Робер ссутулились в ней, изредка волком поглядывая друг на друга, но никто ничего не говорил, по крайней мере до приезда во дворец. Оглядываясь по сторонам, Рейчел с горечью видела отсутствие гербов Раканов и портрета Альдо — конечно, она не любила этого человека, но готова была стать достойной женой для него. Жаль, что последние услышанные им от нее слова были полны презрения и ярости, ведь даже самоуверенный и лживый Ракан не заслуживал такого. И такого конца в целом…
— Твари, — с болью выдохнула она, глядя на старый портрет марагонского бастарда в пыльной раме, который поторопились притащить сюда. — Как они посмели повесить сюда это… этого…
— Ричард, — нарочно повысил голос Эпинэ, — не хочешь сесть?
— Нет, — огрызнулась Рейчел, больше всего желая, чтобы он перестал с ней разговаривать, как с маленькой девочкой. — Повелители Скал садятся и встают, когда считают нужным.
— Короли Талига милосердны и снисходительны, — экстерриор Вускерд подобострастно посмотрел на задумчивого Франциска, от которого не осталось даже праха, — особенно к тем, чей разум помрачен болезнью или же дурной наследственностью. Тем не менее, предупреждаю Ричарда Окделла…
— Заткнитесь! — прорычала девушка. — Вашего ублюдка я признаю в последнюю очередь!
— Молчите, Окделл! — Карлион может проболтаться о том, что она девица, но теперь все равно, нечего бояться, когда разрушена вся жизнь, — из-за вас… Вашего предательства…
— Вы не имеете… — охнула Рейчел, и удушье крепко схватило за горло, поэтому с губ сорвались лишь хриплые стоны.
Кто-то схватил за плечо, звякнула рядом цепь, заставили усесться, и чуть ли не силой вручили стакан с водой. Рейчел глотала прохладную жидкость, пытаясь прийти в себя, кашляла и думала о том, как она устала. О, насколько сильна выдержка Повелителей Скал! Но когда поддержка извне иссякает, когда камень обтачивают жизненные невзгоды, то становится вовсе не до терпения и ложного эсператистского милосердия!
Карлион скулил рядом о том, что его вынудил глава Дома и покойная Мирабелла, а потом о том, как Ричард Окделл угрожал ему и прочим своим вассалам, и о прочей выдуманной ереси. Этот выродок хотел защититься перед обвинителями, но только Рейчел чувствовала себя настолько обессиленной, что не сказала ни слова в ответ. Знал бы только он о ее тайне — и ее бы решительно разболтал, чтобы спастись… Дэвид отстаивал правоту Дома Скал, Берхайм же обвинял Рейчел и Рокслеев в тайном сговоре, в том, что они подняли руку на Фердинанда. Феншо заявил о том, что мятеж подняли Окделлы, Эпинэ и Рокслеи, но протестовать у Рейчел уже не осталось сил. Зажав уши скованными руками, насколько это было возможно, девушка сжалась на стуле и мелко дрожала, ожидая, когда мучительный приступ отступит окончательно. Наконец она сдалась и опустила руки — пусть галдят, сколько душе угодно, как базарные торговки в знойный день.
— Хватит! — Робер неожиданно сжал ее плечо, и снова тоненько звякнула железная цепь. — Вы опозорены не больше, чем мы, так уймитесь наконец. Кракл, вы собирались что-то читать, так делайте это поскорее, у Окделла слабое здоровье и ему нужен покой.
— Отведите меня к моему государю, — глухо промолвила Рейчел, но у нее все смешалось в голове и хотелось сперва попрощаться с Альдо, а потом отправляться следом за Рокэ. — Я должен. Я требую проводить меня к нему.
— Вы не вправе ничего требовать! Вы — государственный преступник!
Девушка вяло дернула плечом. Нет, значит нет.
— Сейчас вас отведут в Малую Тронную, где уже собралась Посольская палата. Дипломатам следует убедиться, что основные сторонники узурпатора находятся в руках местоблюстителей трона. В присутствии послов Золотых земель вам зачитают предварительный обвинительный акт, после чего вас возвратят в Багерлее. Разумеется, если вы поведете себя разумно. В противном случае мы будем вынуждены принять соответствующие меры.
— Я не желаю отвечать за выходки герцога Окделла! — испугался Берхайм. — Он убил короля, я уверен, а еще помогал узурпатору осквернять гробницу, но я к этому отношения не имею.
