– Минуточку. Соединяю.

Надя быстро нашла на пульте нужный номер и переткнула провода. Тут же раздался новый звонок.

– Барышня, мне тридцатый.

– Минуточку…Соединяю…

Быстрое движение рук и по проводам потек разговор.

После детского дома и окончания ФЗУ Надя с подругой поехали «попытать счастья» на «чужой стороне» – в Нижнем Новгороде. Город им не приглянулся – не понравилась грязь, старые некрасивые дома, неприветливые люди. Помыкавшись месяц в шумном захламленном районе со странным названием «Канавино», подруги вернулись в красивую старинную Казань, которая теперь показалась им настоящим сказочным городом. Пришлось устроиться на льно-прядильную фабрику – как раз на прядильных станках они и работали в училище. Работа была тяжелой, хоть и не очень сложной – следить за несколько станками, ткущими лен и связывать обрывающиеся нити. На фабрике ходили босиком – иной раз разрыв был внизу, и тогда приходилось пальцами ноги захватывать и удерживать нити, чтобы обрывки «не ушли» на бабину. Если обрывалось наверху – пропускали нить между средним и указательным пальцами – и связывала две части. Если обрывов было много, на пальцах быстро «вырастали» долго не проходящие мозоли. Работа на фабрике дала возможность получить комнату в общежитии, но оставаться здесь надолго подруги не хотели, скучно, да и спина все время болит. Однажды, гуляя по родному городу, они увидели объявление о наборе учениц на телефонную станцию. Красивые сообразительные девушки понравились сразу. Уже через месяц подруги стали работать на коммутаторе.

Телефон пока еще медленно, но уже прочно входил в повседневную жизнь советских граждан.

– Алло. Барышня, мне тринадцатый.

– Минуточку…Соединяю…

Надя быстро взглянула в окно и увидела белозубую улыбку парня прямо рядом с открытым окном второго этажа, возле которого она сидела. От неожиданности девушка отшатнулась и чуть не выронила провод, уже готовый «воткнуться» в нужную ячейку.

– Испугались, барышня?

– Нет! – она тут же приняла суровый вид. – Я не из пугливых.

– Ааааа, – улыбка стала еще шире, – показалось, значит.

– Товарищ, Вы свою работу закончили, а мы – нет, вот и не мешайте!

Парень слез со столба и с независимым видом начал прогуливаться в отдалении. Он маячил перед окнами до тех пор, пока у телефонисток не закончилась смена. Тогда парень подошел к воротам и занял выжидательную позицию прямо возле них. В руках у него был букет полевых цветов, непонятно когда и где сорванных.

– Гляди, Надежда, кавалер – то тебя, похоже, дожидается…

– Не придумывайте, – гордо передернула плечиками девушка, хоть сердце ее вдруг непривычно быстро застучало. – Кто куда – а я в общагу!

Когда девушки выпорхнули из дверей станции, парень сделал шаг вперед и, опустившись на одно колено, протянул Наде цветы. Подруги, расхохотавшись, деликатно оставили парочку наедине.

– Кто куда, а мы – домой! Догоняй! – крикнули они и весело поспешили по залитой вечерними сумерками дороге.

– Чего клоуничаете? – притворно строгим голосом поинтересовалась телефонистка.

– Влюбился я в вас, барышня, жениться хочу! – полусерьезно – полушутя ответил черноволосый.

– Прямо так сразу и жениться?! – не поверила своим ушам Надя. – Вы меня совсем не знаете…

– Вот заодно и познакомимся. Согласны? Идем к вашим родителям, я предложение делать буду!

Такого поворота событий красивая телефонистка никак не ожидала, отчего на пару минут потеряла способность говорить. Когда она к ней вернулась, девушка решила все перевести в шутку.

– Не боитесь, что соглашусь?

– Боюсь, что не согласитесь. Кстати, меня Сашей зовут.

– Наконец-то, догадался. Надежда.

– Имя подходящее. Для меня. Я в жизни всегда в лучшее верю. А теперь у меня рядом всегда Надежда будет! Так идем с будущими родственниками знакомиться?

– Так ты всерьез, что ли? – Надя неожиданно для себя перешла на «ты», что делала крайне редко с незнакомым человеком. Жизнь у нее была сложная – мать умерла, когда ей едва шесть исполнилось, жена дяди, в чью семью ее отдали, оказалась не просто мачехой, а злобной ведьмой и била ее по всякому поводу, вернее, совсем без него. Помыкавшись с год, Надя сбежала от родных и стала скитаться с такими же беспризорными, как она сама. Летом ночуя под лодками на берегу Камы, а зимой – прячась по подвалам. Когда стало совсем тяжко, сама пришла к воротам детского дома…Гордый, независимый характер, утонченная внешность, дворянская фамилия – все это вместе делало жизнь воспитанницы не сахарной.

Посему относилась Надя к людям не то, чтобы недоверчиво, но с большой осторожностью и далеко не со всяким шла хоть на какое-то общение. Поведение нового знакомого совершенно сбило ее с толку и начало потихоньку «вымывать» почву из под ног ее вечной настороженности.

– А то как же. Серьезно, конечно. Влюбился я, что ж делать?..

– Некуда идти. Отец в гражданскую сгинул, мать умерла. Детдомовская я…В общежитии живу, с подругами…

– Значит, знакомь с подругами. Если понравлюсь – женимся, идет?

– А вдруг не понравишься? Тогда что?

– Не. Такого быть не может! Идем!

Все оказалось, как и предсказыал белозубый – он понравился всем и сразу. Видели бы сейчас грозу «Гусиновки» – самого «разбитного» района Воронежа, любящего драться «на кулачках» и страстно не любившего садиться за пианино, за которое его упорно отправляла крестная, глазам бы не поверили. Хотя чего удивляться? Ну, влюбился человек первый раз в жизни, сразу и напрочь. Видать, Надина мать-покойница, сильно набожная при жизни, упросила послать своей дочери такого вот черноволосого белозубого ангела – хранителя…

Через неделю молодые пошли в ЗАГС, а еще через неделю Саша «прислал» жену в Воронеж, к своей матери, как потом шутила Надя – «посылкой с сюрпризом», клятвенно пообещав, что та ей очень даже приглянется. А напоследок прибавил, что сестры у него – «мировые, вы точно подружитесь»! Сам он остался в Казани – до конца службы было еще три месяца…

По Гусиновке – самому «разбитному» району Воронежа шла девушка в черной юбке в складку, в белой кофточке, на которой красовался значок с надписью «КИМ», русые волосы были по-модному завиты «шестимесячной» и развевались под легким ветерком. Она подошла к стайке мальчишек и спросила, где живут Ширкины. Ватага как-то неопределенно махнула рукой в конец улицы и двинулась по своим «пацанячим» делам. Девушка пошла дальше, спрашивая у всех встречных, где ей найти нужный дом.

– Васильевна, глянь в окно, – тебя краля какая-то спрашивает. Вон – смотри – уже к дому подходит. Это кто ж такая-то? Почему не знаем?!