ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЕСА.
Он выл. В этом звуке не было ничего человеческого. Он выл, как зверь, загнанный, больной, беспомощный. В этом вое было все: жалоба, мольба, вопль умирающего и просто истерика. Он выл без всякой надежды на спасение, просто от того, что по-другому уже не мог выразить свои чувства. Человек, живущий на чужом огороде в полусарайке-полутепличке, четко осознал – начинаются настоящие холода, а это значит, что его жизнь заканчивается. Сложная, запутанная, времена никчемная, временами светлая, но все равно – жизнь.
Зима в этом году не торопилась в их края, и он получил временную отсрочку своей участи. Хотя жить в доме со стеклянной крышей и стенами было холодно, но пока не наступили морозы – терпимо. Пусть с кашлем, сотрясающим все его существо, пусть вечно дрожащим от холода, но жить…Жить…А была ли она кому-то, и в первую очередь ему самому, нужна эта жизнь? Пару дней назад он, наверное, сказал бы, что нет. Но когда смерть замаячила совсем рядом, жить ему нестерпимо захотелось, только как выжить в морозы в стеклянном, выстуженном сарае он не представлял. Ужас и породил тот самый жуткий вой, от которого вставали дыбом волосы прохожих, чей маршрут лежал мимо садовых участков…
Только, видать, судьба была ему выжить и в этот раз. Один из «добытчиков» металла, промышляющий по заброшенным и сезонно-пустующим дачам, услышав странный звук, пошел прямо на «него». Не иначе Ангел-Хранитель Степана его сюда привел.
– Ты чего мужик? – почти заботливо спросил нежданный гость заросшего бородой, закутанного в старые куртки «хозяина» сарайки со стеклянной крышей.
– Жить охота, а помирать приходится. Холода наступают. Замерзну напрочь, если крысы раньше не сожрут – обнаглели эти твари в последнее время. Видать, от зимы озверели…Живые существа, понимаю. Но не могу больше терпеть, как они по мне ночью бегают, загрызть норовят.
Он помолчал, потом добавил, глядя с надеждой на вошедшего:
– Хоть бы прибил что ли кто…Долбанул по башке…
Мужик не отвечал, тогда Степан продолжил, глядя в пустоту, говоря словно самому себе:
– Или из леса забрал…Может, еще поживу, если Господь даст…
– Долбать не буду, не дождешься, я не по этому делу. С Богом своим сам разбирайся. А наводку, куда податься можно – дам. Иди на Щелковскую, это конечная синей ветки. Знаешь?
– Знаю.
– Там волонтеры каждый день с горячими обедами стоят. Старшая у них Юля. Говорят, помогает таким, как ты, баба добрая. Всем – не всем, не знаю. По-любому попробуй. Пошел я. Холодно у тебя, околеть можно. Мне еще «поработать» нынче надо.
«Ангел» в виде спеца по металлолому исчез в снежной дымке, а Степан еле дождался следующего утра. Всю ночь он мерил шагами сарайку, чтобы не заснуть и напрочь не замерзнуть. Он добрался до Измайловской как раз в то время, когда сюда приехали волонтеры и подтянулись те, кто рассчитывал получить бесплатную еду. Без труда «вычислив» старшую – немолодую женщину с уставшими серыми глазами, он подошел к ней и начал с места в «карьер»:
– Помогите с работой. Дома нет, денег нет…Жить хочется…Может, в какой монастырь трудники требуются?
Внимательно глядя на «новенького», зашедшегося в этот момент в застарелом кашле, Юля ответила:
– Попробую. Но ничего не обещаю. Переночевать можете в наших комнатах. Там и душ, и парикмахер…
Через три дня Степан стоял около автобуса, отправлявшегося в один из маленьких, но важных городов центральной России, рядом с которым находился скит известного всему православному миру монастыря. Он рассказывал историю своей жизни и, хотя не смотрел на Юлю, но по тихим судорожным вздохам понимал – она плачет. У него не было желания вызвать жалость волонтера, да и вряд ли они еще раз увидятся, просто она спросила, а он почему-то решил «вывалить» все…
В автобус прошла высокая женщина с сыном-подростком. Степану показалось, что она не обратила никакого внимания на него с Юлей, но когда стал пробираться на свое место, находившееся, как выяснилось через проход от них, то уловил взгляд соседки в красном пальто. В нем сквозило недоумение – с каких пор в приличный автобус стали пускать бомжей? Хоть и был Степан выбрит, подстрижен, одет во все чистое и вполне приличное, все равно человека, жившего как и где попало, было видно издалека. Она не стала выказывать эмоции по поводу такого соседства, вероятно решив, что вряд ли человека без определенного места жительства запросто пустят в автобус. Может, она вообще о нем не думала, просто Степану так показалось из-за обостренного ощущения отталкивающего к себе отношения. Он покосился на соседку – та, закрыв глаза, откинулась на спинку сидения, вероятно, уснув, сын тоже спал, положив голову ей на плечо.
Степан с интересом стал смотреть в окно. Попутешествовать в своей жизни ему пришлось не мало, но в тех краях, куда он сейчас ехал, бывать не приходилось. Поэтому ему все было интересно – городки и поселки, «проезжавшие» мимо, лес, который теперь, когда он сидел сытый, и в тепле, вызывал у него восхищение красотой, а не чувство ужаса, голода и одиночества. Правда, страх в нем все равно сидел. Страх перед тем, что ждет впереди…
Во время остановки, когда соседи отправились в придорожное кафе, он вытащил видавшую виду флягу, оставшуюся от «прежней» жизни и после долгих сомнений и колебаний, все-таки сделал большой глоток. Но алкоголь, как ни странно, никак на Степана не подействовал, видать, нервы настолько были напряжены, что «привычное» средство расслабления не подействовало.
Автобус двинулся дальше, соседи, «закупившиеся» пирожками, разложили на коленях салфетки и принялись за еду, предварительно перекрестив ее и, прочитав молитву. Правда, слов он не разобрал, но сосредоточенный и слегка отрешенный вид женщины подтвердил его предположение. Когда пирожки были съедены, соседи углубились в свои гаджеты: сын достал планшет, а мать – сотовый телефон. Степан подумал, что сейчас самое время заговорить и обратился к женщине:
– Вы, как я понял, люди верующие.
Женщина отвлекалась от телефона и вежливо улыбнувшись, ответила:
– Стараемся.
– Вы можете помочь другу? – так же улыбнувшись, спросил Степан.
Соседка в красном пальто слегка смешалась, но через несколько секунд, взяв себя в руки, так же вежливо ответила:
– Если смогу, конечно, помогу.
Степан протянул ей карманный молитвослов, у которого страницы были оторваны от корешка – слишком много ему пришлось «вынести» за время скитаний хозяина, это вообще было чудо, что он сохранился хотя бы в таком виде.
– Вот, почините, пожалуйста, я не знаю, будет ли у меня возможность это сделать самому.
– Конечно, конечно, спасибо, – женщина аккуратно положила молитвослов в дамский рюкзачок, а сын перекрестился и снова уткнулся в планшет, с экрана которого громко вещал герой популярного сериала.
– Сделай тише, ведешь себя безобразно! – одернула женщина сына, но тот, то ли не услышав, то ли сделав вид, что не слышит, продолжил наслаждаться сериальной музыкой. Мать сделала попытку вырвать из рук отпрыска громко «распевающий» планшет, но она не увенчалась успехом. Соседка зашипела:
