Его оттесняет дородный седовласый глава гильдии ремесленников:

— Прошлая королевская династия магов прервана, новой подходящей по силе на нашей земле нет, а вы всё знаете, нас знаете, у вас налажено всё, и гильдии такой порядок устраивает. Правда, мы хотели бы послаблений налоговых и собственных проверяющих поставить, но в остальном, особенно если вы по-прежнему можете армии одним взмахом руки сметать, мы за то, чтобы вы поддерживали порядок. И судили преступников.

Это представители обычных людей, неужели и тёмные, неужели и мои ведьмы, Арна и Верна, явились попросить Октавиана вернуться к управлению провинцией? Да не может быть!

На ведьм оглядываются представители гильдий. Покашливающий секретарь тоже косится на них.

— В городе всё в порядке, — пискляво от волнения отчитывается мэр. — Все прежние распоряжения выполняем, на подпись несколько приказов ждут. То есть приказы… то есть… Мы светлым законам и предписаниям следуем, кроме того, что касается тёмных. — Он тревожно поглядывает на меня и дёргает висящий на шее ключ от города.

Октавиан тоже смотрит на ведьм и остальных тёмных, и им от его бесчувственного взгляда явно не по себе. Старейшая Верна передёргивает плечами, потревожив сидящего на левом фамильяра-ворона, выступает вперёд:

— Светлый или тёмный, вы маг. Мы согласны, — на миг она всё же запинается, — принять власть того, кого принял круг ведьм. Если вы разделите эту власть со своей тёмной супругой, как и положено делить её между королём и королевой. И, конечно, при вас должен быть совет, чтобы мы могли совместно принимать решения, касающиеся одарённых силой, как это было в прежние времена.

С каждым её словом моё изумление всё больше и больше, и просто нет слов.

— Мы подумаем, — отвечает Октавиан и тянет меня вперёд. — Решение сообщим завтра, а сейчас дайте нам пройти.

Делегация расступается, открывая нам путь к дверям в здание. Поднявшись к ним, оглядываюсь на ведьм. Мира — единственная, поддержавшая мою привязанность к Октавиану — ободряюще улыбается, шепчет беззвучно: «Поздравляю».

Бука и Жор спрыгивают с её рук и гордо следуют за нами. Едва дверь закрывается, тишина за ней взрывается рокотом голосов.

— И правильно, что сразу не согласились, — заключает Жор, — пусть помучаются в неизвестности.

— Это вы их надоумили? — спрашиваю строго.

Жор надувается:

— Мы лишь объяснили ведьмам, что Октавиан им не враг и принят кругом. Он же тоже маг, ну подумаешь, магия чуть-чуть другая, сути это не меняет. У него даже фамильяр есть!

— Я важное доказательство, — с присвистом соглашается Бука и выпячивает грудь.

Только Октавиан молчит.

Уже дома, вынимая из корзины копчения, осторожно начинаю:

— Интересно, почему тебе предлагают и дальше править.

— А так проще, — вставляет Жор и утаскивает из-под руки ломоть сыра.

— Отдай, паразит! — тянусь за сыром, но Жор пробегает мимо Октавиана и скрывается в коридоре, а Бука просто следует за ним сквозь стену. — Кажется, твой фамильяр тоже стал больше есть.

— Он прав, — Октавиан, помедлив, садится за стол. — Провинции будет легче пережить перемены, если я встану во главе и избавлю их от необходимости заводить армию, разбираться с последствиями борьбы за власть. Они знают, что примерно от меня ждать, и это их успокаивает. Даже тёмным так проще, потому что сильных среди них мало, они справедливо опасаются, что не выдержат борьбы со множеством людей или соперниками из своих. Остались ведь самые осторожные, они понимают, что лучше поделиться властью, чем вскоре умереть, обладая всей её полнотой.

— Так послушать — получается, проконсулов надо было оставить?

— Они попытались бы убить меня за нарушение закона. И не уверен, что они смогли бы управлять провинциями без цели превратить Агерум в подобие Метрополии.

Оставив копчёности, подхожу к Октавиану и сажусь на корточки. Облокотившись на его колени, снизу вверх заглядываю в лицо:

— А что ты думаешь по поводу этого предложения? Хочешь снова управлять провинцией?

— Мне… наверное, нравится управлять. Я себя без этого, если откровенно, не мыслью. Но…

— Но?

— Я не знаю, как к этому отнесёшься ты.

— Если тебе будет хорошо, то и мне хорошо, — улыбаюсь, и он опять касается моих губ.

— И ещё один момент: они пытаются сделать из нас короля и королеву, как в былые времена, а это значит, нам придётся носить короны и ещё множество бестолковых регалий. Почему-то им так легче принимать власть.

— У нас, если что, есть старые короны, — высовывается из стены Бука: ну конечно, если Октавиану короны не нравятся, он от них должен быть в восторге. — Несколько комплектов. Принести для примерки?

— Точно её нет? — прижимаюсь к шёлковой стене, пытаясь заглянуть за массивный комод. — Ты внимательно посмотрел? По всей длине проверил?

— Нет, Марьяна, её нет, — Жор вылезает из-за комода и возвращает себе материальность. — Ищи там, где вы с Октавианом развлекались.

Покачав головой, с сожалением вытаскиваю из уха серёжку, идеально подходящую к короне, но уже только одну, потому что вторая выпала неизвестно где. И, возможно, Жор прав — в лесу при башне, где мы с Октавианом… миловались. Придётся теперь надевать другой комплект, а я так хотела пойти именно в ажурном, своём любимом, подаренном на первую годовщину свадьбы.

— Не переживай, — Жор подёргивает шкурой, сбрасывая пыль. — Сделают копию оставшейся.

— Понимаю, но несуществующая ночь бывает раз в году, и я хотела пойти именно в этой. — Укладываю серьгу на комод. — Второй комплект мне меньше нравится.

— Иди без серёг, — Жор дёргает хвостом. — И хватит этих беременных капризов.

Фамильяр, что с него взять? Никакого сочувствия! Никакого понимания! Никакой любви к подаркам Октавиана.

Ладно, всё равно спорить бесполезно, поэтому просто вытаскиваю из шкафа шкатулку с драгоценностями — хорошо, что перевезли их в городской дом, иначе пришлось бы возвращаться через телепорт, а судя по нарастающей музыке, веселье уже началось.

— Пусть Октавиан тебе новые украшения подарит, — примирительно советует Жор. — Я ему подскажу так сделать.

Прежде, чем успеваю возразить, он сбегает сквозь стену. Не понимает ведь, что украшения — это просто украшения, меня огорчает то, что я посеяла серьгу от подарка.

Пока никто не помешал, снимаю ожерелье из ажурных лепестков и заменяю более массивным рубиновым. Это уже подарок горожан, так что появиться в нём на несуществующей ночи тоже хороший вариант.

Сменив украшения, надев золотой обруч короны — прав был Октавиан, с ними не очень удобно — спускаюсь по лестнице в холл и оправляю чёрное платье. Стоит открыть дверь, и меня чуть не сносит громкой музыкой, пением. Народ толпой валит к выходу из города, но не потому, что празднование в городе запрещено: просто в Окте нет площадей, способных вместить всех желающих повеселиться.

Замечая меня, горожане кланяются, улыбаются, кое-где звучит до сих пор непривычное «Ваше величество».

Приближение Октавиана издалека заметно по волне расступающихся людей. Вот мелькают среди нарядов белоснежные одежды, а затем и сам Октавиан выходит ко мне. Слева от него шагает наш сын Аделиз — его маленькая белокурая и черноглазая копия. Я сразу расплываюсь в улыбке, Аделиз тоже, а Октавиан улыбается одним уголком губ. За одно это я готова обнимать его крепко-крепко, и так бы и сделала, если бы не многочисленные свидетели, направляющиеся к кострам за стенами белого города.

Октавиан предлагает мне руку, я с удовольствием подхватываю его под локоть.

— Мама, мама, — Аделиз обходит его и ухватывается за мою ладонь. — Там делегаты прибыли, ещё одна область просится войти в состав королевства.

— Я же просил не говорить, — замечает Октавиан, но Аделиза это не останавливает:

— Они с дарами. Мама, можно их принять? Можно посмотреть? А когда?

У Аделиза сильный дар к светлой магии, а значит, он сможет управлять и большим королевством, но всё равно как-то тревожно — оно и так занимает площадь почти трёх провинций.