Ролан остановил кар у причала и помог ему выбраться на мостовую. Рука его, оказавшаяся в руке Эйлерта, была тёплой, и от этого прикосновения по всему телу разбегались мурашки.
Они прошли несколько арнов вдоль линии берега и остановились у парапета.
— Здесь куда красивее вечером, — сказал Ролан, — вон там загорается маяк.
Эйлерт кивнул. Ему было стыдно признаться, что он никогда не видел маяков.
— Ты на Тормансе уже был? — спросил Ролан, как угадал.
Эйлерт качнул головой.
— В основном я бывал там, где Консул проводил какие-нибудь переговоры. По большей части — центральные миры.
Ролан кивнул.
— А я почти всю жизнь провёл на Аркане… а потом три года здесь.
— Ты не был в столице?
Ролан качнул головой.
— Дед не хотел, чтобы двор испортил меня.
Эйлерт не удержался и хихикнул, но, поймав на себе мрачный взгляд Ролана, тут же снова стал серьёзным.
— Он был прав, — сказал Эйлерт, — ничего интересного там нет.
— Говорят, красиво, — заметил Ролан задумчиво.
— Красиво везде. Нужно просто уметь видеть эту красоту.
Ролан перевёл взгляд на него и улыбнулся. Он думал о том, что это красота Эйлерта отображается в любом месте, куда тот может попасть.
— Что-то не так? — спросил Эйлерт, заметив улыбку на его губах.
Ролан долго молчал. Эйлерт уже думал, что он так и не ответит ничего, когда тот задал вопрос:
— Почему Волфганг, Эл?
Эйлерт вздрогнул от этого обращения — непривычного и слишком фамильярного для него.
— Это ведь правда… то, что о вас говорят? — уточнил Ролан.
— Понятия не имею, что о нас говорят, — сухо заметил Эйлерт, — и не ожидал пересказа сплетен от тебя.
Ролан отвёл взгляд.
— Извини, — сказал он. — Просто когда я увидел тебя… У меня что-то стряслось с головой.
— Да. В неё попала балка от корабля.
На мгновение Ролан ощутил вспыхнувшую злость, повернулся к Эйлерту, чтобы ответить, но, увидев блики солнца в его глазах, ничего не сказал. Вместо этого наклонился к нему и поцеловал.
Разомкнуть губы спутника он не успел — Эйлерт оттолкнул его. Он тяжело дышал, щёки юноши порозовели, но в глазах стояла злость.
— В следующий раз — спрашивай меня.
Ролан фыркнул и отвернулся от него.
— Пойдём, — сказал он, направляясь к кару, — нужно до отбоя вернуться домой.
Вечером того же дня Эйлерт в запрещённом правилами пожарной безопасности чайнике сделал себе чай — простой, в пакетиках. Консул такое терпеть не мог. Чаепитие он превращал в культ. Каждый листочек должен был раскрыться по всем правилам и наполнить чайник ароматом, прежде чем его зальют кипятком.
Оказавшись в обществе Волфганга, Эйлерт не был особо удивлён тем, что у него порядок хоть и отличный — но не менее безумный, чем у Хайдрека Олдера. Тот предпочитал церемонию, принятую в Нефритовых мирах. В отличие от Консула, он мог позволить добавить в чай ароматных трав и даже ягод — но считал необходимым произносить над каждым глотком то ли заклятье, то ли молитву. Всем этим ритуалом обычно руководил Юки, а Эйлерту оставалось безмолвно внимать происходившему и мечтать о том, как, запершись у себя, он выпьет наконец простой нефильтрованной воды.
Теперь же, получив наконец возможность просто пить и есть, Эйлерт был несказанно рад. Бросив пакетик в большую походную кружку — всем назло — он подошёл к раскрытому окну, в которое врывался лёгкий ветерок.
И замер, ощутив неприятное чувство дежавю. Фигура, закутанная в тёмный плед, стояла на веранде и смотрела на океан.
— Волфганг… — растерянно окликнул Эйлерт, в тщетной надежде, что это всё-таки не он.
Стоявший вскинулся, снизу вверх вглядываясь в его окно.
— Скучаешь по нему? — спросил Ролан.
Эйлерт повёл плечом.
— Просто удивился, что мог не расслышать, как он пришёл.
— Нет, это не он.
Оба замолкли.
Ролан снова смотрел на горизонт — туда, где за дымкой облаков проглядывало созвездие Аркан.
Эйлерт смотрел на него.
Ветерок трепал чёрные волосы, и теперь, когда Ролан чуть повернулся, Эйлерт видел его профиль — немного неправильный, с выступающими над впалыми щеками скулами и немного изогнутым носом.
Он вздохнул. Как было для Ролана — он не знал, а для него самого это молчание стремительно становилось невыносимым.
— Тебе не холодно? — спросил Эйлерт.
Ролан качнул головой.
— У меня плед.
— Скучаешь по дому?
