На обочине стоит неприметная серая газель, боковые окна как в скорой помощи — затемнены. Мы подходим к ней, и вышедший федерал в форме, сержант, открывает боковую дверь газели. Там второй боец, уже с автоматом, выводит из машины Янаю, которая сейчас смотрит безучастно в землю и ни на что не реагирует. На ней похожий на мой камуфляж, и даже ботинки есть — непонятно как на неё это одели. Висит одежда на худой девушке как на вешалке. Подойдя ближе, понимаю, что это маскировка — она спадает и ботинок больше нет, а на остриженной голове вижу рожки, которых сразу и не заметил. На шее у неё тонкий стальной обруч.
— Можем вас подкинуть, нам по пути немного, не до дома, конечно, но половину дороги сократите. — Говорит гномка.
— Не надо, мы прогуляемся. — Говорю ей, а сам внимательно смотрю на демонессу.
Услышав мой голос, она вздрагивает, поднимает на меня глаза и смотрит не верящими глазами, с ярко-красной радужкой. Гномка молча пожимает плечами, и запрыгивает в машину. Двери закрываются, газель заводится и уезжает.
Я подхожу к девушке, и осматриваю — выглядит она осунувшейся. И так была худая, но сейчас кажется, что ещё больше сбросила вес. В глазах только ожидание непонятно чего. Хотя нет, понятно. Я осторожно тяну руки к ошейнику, и стоит до него дотронуться, как сталь превращается в какой-то мягкий материал. Я резко срываю его с шеи девушки, она «охает» и падает на колени передо мной.
— У-у-ух. — Выдыхаю я.
Меня накрывает. Зрение сначала подёргивается и наваливается тьма, а потом всё проясняется, и теперь я снова вижу всё предельно чётко. Сила наполняет меня, а резерв расширяется. Накатывает слабость и чувство лёгкости одновременно.
— Не-е-ет… — Выдыхаю я, когда понимаю, что суккуба валится на меня, обнимая.
Когда она дотрагивается, ничего не происходит, а вот когда мои ладони ложатся на её. Как будто удар током, и новая вспышка непонятной эйфории и слабости. Меня переполняют эмоции, чувство свободы и силы. Мы вместе валимся прямо на асфальт. Так и лежим на тротуаре.
— Я н-е-е-е ду-у-умала ч-ч-что св-я-язь д-в-у-уусторо-н-няя-я. — Ревёт она, и вздрагивает на мне, всхлипывая. — Тебя забрали, и я думала, что всё, ничего не чувствовала, ы-ы-ы, а сейчас ты пришё-ё-ёл…
А мне хорошо. Не знаю, что и как я сделал тогда в клинике, но знаю, что теперь у меня появился ещё один самый дорогой разумный в этом мире. Очень странное чувство родства и единения. Ничего не хочется, просто есть желание дальше так вот лежать с ней и чувствовать ЭТО. И ведь она скорее всего испытывает похожие эмоции. А ведь есть ещё эльфийка, и я не знаю, что со всем этим делать.
— Наркоманы долбанные, разлеглись, а ну пошли вон, сейчас милицию позову! — Кричит на нас проходящий мимо пожилой дворник гном.
Плевать на всё, и на эльфийку, и на дворника, и на этот мир, и даже на Тьму. Как же хорошо и спокойно, чувство гармонии и правильности. Я глажу демонессу по голове, а она всё рыдает, хорошо, что куртка непромокайка, иначе пришлось бы потом долго выжимать. Она же совсем ещё девочка, я чувствую её сейчас, очень молодая и неопытная. Но которая пыталась строить из себя взрослого столетнего демона, при первой встрече со мной.
— Встаём, хватит, иначе так никогда и не пойдём домой. — Тихо говорю ей, когда она затихает.
Наконец осторожно поднимаемся, я отряхиваю себя а Яная стоит и смотрит умоляюще. Не понимаю, чего она хочет, поэтому отряхиваю и её.
— Документики предъявите, граждане. — Говорит кто-то со спины.
Оглядываюсь и вижу патруль — двое милицейских, эльф и человек, и один в военной форме, орк. Копаюсь долго во внутреннем кармане и достаю два паспорта, протягиваю человеку. Он долго изучает, потом наконец протягивает нам обратно и спрашивает:
— А чего валялись тут, нам дворник сказал наркоманы какие-то или алкаши.
— Да вот, после вторжения в больнице лежал, жена встретила — как напрыгнет от радости, и давай рыдать, не могу же я её оттолкнуть, да и сам соскучился, чувства накатили. — Отвечаю ему.
— Да, с такой женой немудрено. — Хохотнул орк.
Человек на него посмотрел, поджав губы, и тот сразу замолчал.
— Не нарушайте порядок, всего вам доброго. — Говорит человек, прикладывая ладонь к голове. Патрульные уходят дальше по улице.
Надо же, они не заметили, что она демон, это значит только я и федералы могут это видеть, хорошая такая маскировка. Смотрю другим зрением на девушку, вижу, что у неё на груди светится медальон багровым светом — видимо это оно и есть. Жду, когда патрульные отойдут подальше, подхватываю пакет со своей одеждой и вручаю паспорт демонессе. Она убирает его в боковой карман и всё так же умоляюще смотрит на меня, но ничего не говорит.
— Что? — Непонимающе спрашиваю.
Яная требовательно берёт меня за руку, так и стоит. Мне становится снова неимоверно приятно, чувствую, что непроизвольно улыбаюсь. Её лицо расслабляется, появляется лёгкая улыбка, глаза смотрят с…
«С любовью?» — с отстранением думаю я.
Мы идём по улице, сворачиваем на оживлённый проспект. О недавнем прорыве напоминают только тройки патрульных, которых сейчас очень много, попадаются нам постоянно. А город продолжает жить своей жизнью. Траур, наверное, давно прошёл и всё вернулось на круги своя. Да, было вторжение демонов, да, погибли разумные. Но жить надо дальше, а уж те, кого это не коснулось — им проще всего.
Вижу два интересных мне сейчас заведения, одна забегаловка американских гномов, которую называют новомодным словом «фастфуд», а другая японских эльфов-оборотней с их «суши». Идём к американцам, там дешевле и калорийней, а у японцев можно все деньги оставить так и не наевшись.
На кассе у миловидной полуэльфийки заказываю нам два обеда с большими круглыми бутербродами, которые называются «бургеры», выбираю вместо пива нам по стакану вражеской колы. Через пару минут нам выдают заказ, и мы занимаем один свободный столик у окна на проспект.
— Слушай, а вот то, что я чувствую, и не знаю, может быть ты тоже. Какую-то лёгкость и непонятное удовлетворение — это нормально? — Спрашиваю осторожно девушку, разворачивая ей бутерброд из бумаги, и рассыпая жареную картошку на салфетку, открываю соус и показываю, как есть.
Она удивлённо на меня смотрит и молчит, есть не начинает, а я продолжаю:
— Яная, просто для меня такие чувства в новинку, я не понимаю, что происходит, меня это сильно напрягает, было бы здорово если бы ты пояснила. Возможно, это просто я так реагирую на близость тебя как суккубы рядом?
— Тебе кто-то сказал моё имя… — Шепчет она с расширившимся глазами и прижимает ладошки ко рту.
— Так в паспорте написано, никто не говорил мне твоего имени. — Непонимающе смотрю на неё, а сам потираю руку — мне и правда не хватает её ладошки. Может это уже и есть та самая инфернальная зависимость?
— Никто не должен был говорить тебе моего имени, ты не должен был знать… — Говорит она, а глаза уже на мокром месте.
— Постой, спокойно, ты чего, объясни толком. — Успокаиваю её, а сам съедаю пару палочек картошки.
— Муж должен узнать имя своей жены от неё самой… — Слёзы уже бегут по её серой коже.
— К-какой муж?! — Давлюсь я картошкой.
— Ты, мой муж, ты разве не чувствуешь? — Удивляется она, даже немного успокоившись.
— Да говори ты уже нормально, что за игра в вопросы! — Злюсь я. На нас оглядывается человек за соседним столиком, потом поворачивается к себе и продолжает есть.
— Это влечение, зов, у тебя есть кровь демонов в жилах, и она зовёт тебя, и меня, этому невозможно сопротивляться. — Объясняет девушка.
— Нет, у меня в предках гномы и орки, никаких демонов. — Отвечаю ей спокойно.
— Ага, как же тогда ты можешь с моим планом взаимодействовать? — Прищуривает она глаза: — Значит кто-то в роду согрешил с демоном, это очевидно.
— И что же теперь делать? — Озадачиваюсь я: — Вы бы там уже давно все друг с другом, ну, ты поняла, если бы не было средства.
— Такое не часто происходит, значит мы точно подходим друг-другу. — Пожимает она плечами, и кладёт свою руку на мою ладонь. — Поэтому ты мой муж, я твоя жена, и этого не изменить, кровь не обманешь. Жаль, что традиции не соблюдены, и имя ты узнал сам.
