– Да, да, за исключением этого типа Маринетти, так как до него ещё не доехали, хоть это и недалеко, всего в соседнем Крешио.
– Позвольте, Сальваторе, я сам съезжу к нему, – серьёзно сказал падре.
– Конечно, – с радостью согласился Сальваторе. –Дружище, вы же знаете, я только рад, если вы поможете следствию, как не раз нам помогали.
Падре кивнул головой.
– У вас есть подозрения насчет Филиппо Маринетти? –тоном секретного агента спросил полисмен.
– Нужно кое в чем удостовериться.
– Знаете, падре, – доверительно продолжал Сальваторе. –Вчера ведь я был там, и я видел ещё одну не очень приятную личность.
– И кого же? – удивился падре.
– Шефа местного ресторана, который готовил банкет!
– Доменико Де Вита?
– Вот именно, он ведь был в оппозиции к мэру! Лицо у него отталкивающее; весь вечер он бросал на мэра презрительные взгляды. Понятно, легко все свернуть на Маринетти, и никто не подумает, что повар…
– Расслабьтесь, друг мой, – взмахнул рукой падре. –Вы слышали его имя? Доменико Де Вита. Воскресение жизни. Человек с таким именем не может убить.
Падре Санторио направился домой к Маринетти. Он приехал на своем старом Фиате. На самом деле он не собирался допрашивать этого человека, а просто хотел его увидеть, когда выпала такая возможность, так как беспокоился за него. Когда-то Филиппо пел в хоре и был добрым малым, но потом что-то случилось с ним.
Падре провели в гостиную, где, закинув ногу на ногу, почивал хозяин.
– Сын мой, вы ничего не хотите мне рассказать? – спросил священник.
Маринетти курил сигару и пристально смотрел на падре. Даже присутствие духовного лица его не смущало.
– Падре, вы знаете, я этого не делал. Не спорю, страшная история, но все же… Кстати, почему вы называете меня сыном, я ведь на 10 лет старше вас? – вызывающе начал Маринетти.
– Что ж, извините, – кротко произнес падре. –Это просто традиция церкви…
– Простите, падре, – словно туша искры, сказал синьор. – Падре, у вас и у меня немного разные пути. Вы знаете, что мне не нужна власть над этим городишкой, это даже смешно! У меня гораздо больше власти, чем в десяти таких…
Тут он немного запнулся, а затем продолжил.
– Вот я и говорю, падре, вчера мы с мэром вышли подышать воздухом, ибо от радости либо от треволнений он хватил лишка, и я думал, что неплохо бы ему освежиться. Так вот, я вывел его на воздух, затем сказал, что поеду домой, – меня ждала жена, -я взял свой автомобиль, а он зашел в боковую дверь дома– вот и все, что я знаю…мы друзья детства.
Падре Санторио слушал, словно перебирал каждое слово в уме. Он посмотрел в окно кабинета Маринетти. Дома в этом местечке точно клеились к мощной скале; казалось, извечные горы пожалели маленьких людишек, добившихся чего-то в освоении природы, и выделили им пару пещерок для жилья. Тут же плотно к скалистой стене была прижата церковь, как если бы здесь была её последняя защита.
– Падре, что вы беспокоитесь? – прервал его размышления Маринетти. –Полиция рано или поздно раскроет дело и дойдет до конца.
– Для меня конец уже ясен, – произнес падре Санторио. – Нехотелось бы,чтоб это превратилось в некий пошлый сериал, поймите меня правильно, синьор Боскони был моим большим другом.
Падре Санторио откланялся.
– Благодарю вас за помощь, Филиппо, у меня только один вопрос: вы приедете петь ко мне в хор, у меня тут один бас женился… А у вас так хорошо получалось…
И, оставив недоумевающего Маринетти, падре отправился домой. У ворот падре остановился у маленьких статуй львов, которых от времени покрыл зеленоватый мох то тут, то там.
Он вздохнул, что-то хмыкнул себе под нос и сел в автомобиль. Подъезжая к Сант-Анжело, падре решил остановить машину на въезде в город и пройтись пешком. Он поднимался вверх по узкой дороге, вдоль толстых деревьев, с которых, будто осенью, опадали сожженные солнцем листья. Сбоку, насколько хватало глаз, расстилался горный пейзаж. Казалось, более умиротворённое место сложно было отыскать.
Как странно контрастировала обстановка покоя и тишины с той гнетущей ситуацией, в коей оказался весь город!..
Неожиданно из-за дома вынырнул Сальваторе. Он буквально столкнулся с падре.
– Падре! –воскликнул он. –А я тут прохаживался в поисках чего-нибудь, что могло бы пролить свет на наше происшествие.
– Сальваторе, – сказал падре тихо, – это сделал Андрэа Боскони.
– Сын мэра?! – искренне изумлённо воскликнул Сальваторе. – Падре, я тоже его подозревал, но я проверил всех, кто был там. У него отличное алиби. Да и он скорбит больше всех…Как мне кажется…
– Вот именно, кажется, – произнес падре. –Но иногда нам кажется, то, что нам хочется, а не то, что есть на самом деле.
– Но знаете, кто меня волнует, – перебил полицейский священника, – это синьор Бранко Манцоне! Он исчез непонятно куда, а именно он из всей компании был зол на мэра больше всех.
– Бранко безопаснее ягнёнка, – проговорил падре всё также уверенно. –Он бы не пошёл на убийство. Люди, которые открыто выражают свой гнев, уже выплеснули своё негодование…остаются те, кто всё это переносит в тиши.
– Вы имеете в виду сейчас Андрэа, – догадался полисмен. –Падре, но вы обвиняете его совершенно безосновательно! Он желал добра отцу, он даже сказал, что дела политические у него гораздо лучше получаются.
– А что, если слова его немного перевернуть, – порой то, что говорят люди, имеет совсем противоположный смысл, – предложил падре.
– И что же он хотел сказать на самом деле? –добродушный полицейский никак не мог поверить в случившееся.
– Он сказал, –продолжал падре, – «У меня бы это получилось лучше, чем у тебя».
– Всё же, смею вас прервать падре, только эта фраза натолкнула вас на эту мысль?
– Нет, я заключил это из его вопроса. Помните, о чём он спросил у меня вчера?
– Нет, – Сальваторе тщетно вспоминал вопрос Андрэа, слишком много было их задано за столь короткий промежуток времени.
– Он поинтересовался, верю ли я в то, что все спасутся.
– Хм, – полисмен почесал голову. –А как его богопознавательные поиски связаны с убийством?
– Дорогой Сальваторе, – здесь так вкусно пахнет кофе, – неожиданно сказал падре. Полицейский потянул носом.
– Давайте зайдем в этот чудный бар, и за чашкой капуччино я дам вам ответ, – сказал падре.
И они скрылись в дверях соседнего барчика.
– Дело в том, что…– продолжал отец Санторио, глядя в кремовую пену в чашке, – синьор Андрэа, как и все итальянцы, очень набожный человек, и, хоть замышлял он в голове сие страшнейшее и гнуснейшее дело, он, всё же, хотел знать, есть ли у него шанс быть когда-либо прощённым…
Сальваторе, хоть и недоумённо, но благоговейно смотрел на падре.
– Падре, но я не могу ведь обвинить человека, основываясь лишь на ваших догадках!
Падре Санторио с наслаждением потянул кофе из чашки.
– Доказательства рано или поздно будут, мой любезный друг, будут, – уже как-то отрешённо завершил он.
Сальваторе пришлось уйти, так как неотложные дела в полицейском участке не позволяли ему долго распивать, пусть даже и кофе, с местными служителями церкви.
Падре Санторио вновь оказался на дороге, один, но ненадолго. Навстречу ему с потупленной головой шёл Бранко Манцоне. Он воровато оглядывался, словно боялся, что его заметят и обвинят в чём-нибудь.
– Синьор Бранко! –позвал его священник.
Бранко вздрогнул.
– А, это вы, падре, – сказал Бранко упавшим голосом. –Я вот подумываю уехать поскорее, – вот и вещи уже сложил в машину, шёл попрощаться с городом…
Говорил он как-то вяло.
– Вы бежите? –прямо спросил падре.
Бранко обернулся и отчаянно посмотрел на падре.
– Я чувствую себя виноватым, – сказал он. – Понимаете, а вдруг это я толкнул его на самоубийство?..
Падре взглянул на горы.
– Если вам будет спокойнее, то я скажу: это было не самоубийство.
– Но все равно, – блеял Бранко.
