Отец отвернулся, вытирая слезы. Мама потащила нас всех внутрь, попутно набирая чей-то номер телефона на минидисплее своего браслета. Оказалось, она позвонила отменить занятия. Я был прав, она подрабатывает репетитором.

В квартире почти ничего не поменялось. Будто бы я и не уезжал вовсе. Светлые стены со старомодными печатными фотографиями, ковер под ногами, везде витает приятный фруктовый запах. В гостиной немного передвинули мебель, чтобы поставить новый книжный шкаф. Широкий диван теперь оказался у окна, но по-прежнему напротив телевизора. Денег на голографический проигрыватель у нас нет, так что телевизор – это просто старый обзорный дисплей с фрегата, на котором служил мой отец. Когда его списывали, электронику раздали всем желающим. Эдакий широкий жест для ветеранов. Вот только они не подумали, какие чувства будут испытывать эти самые ветераны, когда у них на глазах рвут на части машину, служившую им и товарищем, и семьей, и домом. Дверь в нашу с Максом комнату закрыта. Думаю, я понимаю почему. Никому не захочется вспоминать смерть сына. Но мне нужно увидеть, что там. Мне это необходимо.

Я отправил Джули с родителями вперед в гостиную, а сам задержался у нашей комнаты. Я легко коснулся сенсора слева от двери, которая послушно отъехала в сторону. Автоматически зажегся свет, жалюзи на окнах закрыты. Все так, как и 8 лет назад. Наши кровати расположены по разные стороны комнаты, посередине у стены все также стоит стол. На нем один из старых и дешевых голографических компьютеров. Но в школьные годы он помогал нам учиться. Нельзя сказать, что мы тогда бедствовали, но и богачами нас назвать было нельзя. В старших классах, моего отца уже отправили в отставку. На ветеранскую пенсию много не купишь. Он устроился водителем к какой-то шишке из компании по производству оружия. Это оказался партнер отца Джули. Как-то я помогал отцу, исполняя роль носильщика. В тот день отец Джули праздновал свой день рождения. Так мы и встретились с его дочерью. Потом выяснилось, что мы оба поступаем в летную академию. Я хотел пойти по стопам отца, а она наоборот наперекор желанию родителей.

Я подошел к столу и поднял запыленную проекционную рамку. Батарея еще не полностью разрядилась, и легкого касания хватило, чтобы в рамке появилась полупрозрачная фотография. Наши детские годы. На фото были я, Макс и наш друг Илья, который вечно втягивал нас в свои странные эксперименты. Впрочем, мы не жаловались.

Выглянув в окно, я увидел знакомый пейзаж. Остатки старого квартала, где мы играли все вместе. Скоро его снесут, и на этом месте появится еще одно чудо из титана и стеклонита. Забавный материал этот стеклонит. В детстве мы частенько таскали его со строек. Он был нужен для экспериментов Ильи. По сути это прозрачный и очень плотный бетон. Благодаря появлению такого материала, у инженеров открылись просторы для фантазии. Дома становились все выше, а их дизайн все сложнее. Например дом, в котором живут мои родители. В нем больше 120 этажей и он соединен подвесным мостом с двумя соседними зданиями. На уровнях 40 и 100 этажей расположены посадочные площадки глайдеров. Везде широкие окна и минимум опор. Вместо стекла используется стеклонит. Это и обеспечивает прочность зданий.

А все-таки пейзаж поменялся. Если отвести взгляд от развалин старого города, то из-за высоток уже ничего не видно. И, похоже, мимо нашего дома теперь проходит еще одна воздушная магистраль на высоте 50-го этажа. На этом уровне то и дело друг за другом пролетали глайдеры.

Я сел на свою кровать и молча уставился на диванчик брата.

Прошло так много времени. Интересно, какой бы была наша жизнь, если бы той атаки не было? Мы бы наверняка, как и большинство военных, рано женились бы, и у нас уже появились бы дети. Макс наверняка бы сделал тогда предложение Эдне. Они ведь неплохо друг другу подходили.

- Алекс? – позвала от двери Джули.

Я повернулся к ней.

- Уже иду, – я быстро встал и бросил рамку на кровать.

- Все в порядке? – спросила она, когда я проходил мимо.

-Да, конечно, – а что еще я мог ответить…

На кухне, тем временем, родители разложили обеденный стол и быстро приготовили вполне съедобный обед из какого-то салата и, очевидно, вчерашнего ужина.

- Прошу всех к столу – позвала мама.

Мы послушно уселись и принялись накладывать в тарелки, так редко встречающуюся нам с Джули, домашнюю еду.

- Ха, ха, да. Помню, когда служил, тоже на домашнюю еду накидывался. Тогда протеиновые преобразователи вообще никуда не годились. Выдавали какую-то безвкусную жижу вместо еды – усмехнулся отец.

- Поверьте, сейчас они не намного лучше – ответила Джули.

- Да уж. Единственное улучшение, так это вместо жижи теперь можно заказать брикетики – подтвердил я.

Отец посмеялся, а затем внимательно посмотрел на мой китель.

- Неплохо у вас, разведчиков, награды раздают – иронично произнес он.

- Половину так и не вручают – ответил я.

- Это у тебя там Нова болтается? А под ним звезда Терры? – с легким недоверием произнес он.

Я кивнул.

У отца есть обе этих награды, но Первой степени, золотые.

- Ну, так и за что же ты их получил? – потерев подбородок, спросил отец.

- Расскажи нам, как ты живешь? – поддержала его мать.

Хотя ее скорее волновали не мои успехи, а моя жизнь в общем.

Прослеживая мамин взгляд, который метался между мной и Джули, я мог четко сказать, что за образы строятся у нее в голове. Джули в подвенечном платье, я в парадной форме, играет заезженный Мендельсон и все нас поздравляют. Хоть что-то в этом мире постоянно. Матери стремятся поскорее женить или выдать замуж своих детей.

Я постарался как можно короче рассказать, как провел эти годы, как стал старшим лейтенантом, а теперь и капитаном. Отец часто меня прерывал, сравнивая мою службу со своей. Иногда он просил подробнее рассказать о том, как я получил награду. Все идет именно так, как должно. Счастливое воссоединение.

- А как у тебя дела сейчас. Надеюсь, ничего опасного в последнее время не было? – спросила мама.

Опасного? В разведфлоте? У нас даже дышать опасно. Каждая операция с момента планирования получает гриф Совершенно секретно. А у капитана заранее заготовлены письма с соболезнованиями для родственников каждого из членов экипажа. Но ей об этом лучше не говорить.

- Да все нормально. Никаких происшествий. В основном патрули – ответил я.

- Это у разведчиков-то? – отец вздернул одну бровь.

Его не обмануть таким ответом. Он знает, как устроен флот.

- Ну да, у нас ведь маленький корабль. В боях нам долго не протянуть, вот и отсиживаемся по дальним секторам – немного неправдоподобно оправдался я.

В голове невольно всплыл бой над Розой 3. Падение на планету, комплекс…

Отец резко отшатнулся от стола и посмотрел на меня. На его лице четко читается беспокойство.

- Отец? – позвал его я, пытаясь выяснить, что происходит.

Он продолжал внимательно смотреть мне в глаза.

- Дорогой? – даже мама начала волноваться.

Отец как будто вышел из ступора, проморгался и отвернулся.

- Ничего, простите, просто вспомнилось кое-что из своих военных лет – отмахнулся он, потирая шею. Под пальцами мелькнула наша семейная татуировка. У меня на шее точно такая же.

- Все точно в порядке? – переспросил я.

- Да, все хорошо. Кстати Джульетта, мы ведь тебе даже слова вставить не дали. Как у тебя дела? – отец сменил тему.

- Точно-точно, вы с Володей еще не собираетесь пожениться? – неожиданно спросила мама.

От такого вопроса у Джули даже ложка из рук выпала. Я едва не захлебнулся чаем.

- Же… жениться… Я и он? Мы… жарко что-то – у меня сложилось впечатление, что у Джули резко отказал тот отдел мозга, что отвечает за построение фраз.

Бедняжка сидела и махала на лицо рукой, пытаясь взять себя в руки.

- Мам – всем своим видом я старался показать маме, что этой темы лучше не касаться.

- А что я такого спросила? – невинно поинтересовалась она.