— Скажи мне, когда будешь готов, ion nín, — сказал Мастер, и Леголас запрокинул голову назад.

— Я готов, aran nín. Накажи меня, — юноша произнёс это уверенно и спокойно, но его сердце сжалось от страха. Полное и безоговорочное подчинение отцу даровало ему спокойствие сознания, но Леголас не был уверен в том, что эта невидимая стена не рассыплется, как карточный домик, с первым ударом кнута.

— Ты получишь пять ударов, Леголас, — тихо сказал Мастер. — Тебе не нужно считать их. Ты не увидишь этого, но это будет моя рука, meleth. Эрестор не будет применять к тебе кнут, ты понял меня?

— Да, аda, — выдохнул Леголас. В глубине души он искренне обрадовался тому, что был прикован наручниками к дыбе, потому как в этот момент у него подкосились ноги.

— Я подам тебе сигнал, когда наказание начнётся. Ты услышишь слово. Сконцентрируйся на нём и не позволяй никакому другому звуку испугать тебя, — с этими словами Мастер отстранился. Теперь Леголас больше не мог ни видеть отца, ни чувствовать тепло или запах его тела, вселявшие в него покой и уверенность. Вместо этого, он вынужден был изучать структуру дерева прямо у себя перед носом.

Леголас закрыл глаза и с ужасом ждал, когда отец произнесёт обещанное слово.

Но Трандуил не спешил приводить приговор в исполнение. Он ещё долго о чём-то перешёптывался с Эрестором, но Леголас не смог разобрать ни слова из их разговора. Вспомнив приказ отца, он не позволил этому обстоятельству выбить себя из колеи. Принц искренне старался не обращать внимания на посторонние звуки, как и приказал ему отец, и он неплохо справлялся до тех пор, пока рядом с его ухом не щёлкнул кнут.

А затем, разрезая гнетущую тишину, слово, которого Леголас одновременно ждал и боялся, слетело с губ отца:

 — Леголас, сейчас!

Спустя мгновение принц почувствовал поцелуй кнута. Несмотря на то, что он знал, что должно было произойти, и, как ему казалось, мысленно подготовился к боли, которая его ждала, он и представить себе не мог, насколько это будет больно. Леголас съёжился и сделал глубокий вдох, вот только он не был готов к тому, что от удара у него перехватит дыхание. Юноша вжался всем телом в дыбу, казалось, ладони продавят жёсткое дерево насквозь. А потом он почувствовал боль…

Всеобъемлющую, жуткую, обжигающую, невыносимую боль.

— Леголас?

«Отец», — Леголас открыл было рот, чтобы ответить Трандуилу, — он искренне думал, что сможет сказать что-нибудь, — но звук, слетевший с его губ, был подобен вою смертельно раненного животного. Поцелуй кнута обжигал, словно языки пламени, оставляя после себя горькое послевкусие, длившееся, казалось, целую вечность — тупую, невыносимую, глубокую боль разорванной плоти с металлическими нотками. На какое-то мгновение Леголасу даже показалось, что он ослеп и оглох: глаза застлала белая пелена, а все звуки словно померкли. Все, кроме одного — его собственного сердцебиения. Сердце билось как безумное, и, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Когда боль немного утихла, юноша почувствовал, как блаженный холод растекается по его спине, усмиряя жгучую боль от удара кнута. Принц даже искренне обрадовался ему, хоть и знал, что это его собственная кровь, тонким ручейком струится по спине.

— Ada! — наконец, смог выдавить из себя Леголас, и на мгновение комнату заполнила гнетущая тишина, от которой кровь стыла в жилах.

— Ещё один удар, Леголас, — разрезал тишину голос Мастера, и юноша попытался подготовиться к адской боли, хоть и знал теперь, что это было невозможно.

Второй удар кнута лёг поперёк предыдущего — крест-накрест. Слишком близко к предыдущему рубцу…

Леголас закричал так громко, что у него заложило уши. Казалось, этот вопль должны были услышать и на другом конце замка. В отчаянии юный принц царапал деревянную дыбу, оставляя следы от ногтей на жёстком дереве; дрожал всем телом; старался дышать ровно и глубоко, надеясь, что это поможет унять боль, раздиравшую его тело на части. Но все старания были тщетны! С каждым выдохом из груди вылетал лишь очередной болезненный визг.

— Леголас! — раздался голос отца где-то на заднем фоне. У юноши сложилось впечатление, что Трандуил уже довольно долго пытается до него докричаться.

— Я не могу! Прошу тебя, ada, не надо больше! — по крупицам собрав всю оставшуюся у него волю в кулак, выдавил из себя Леголас и вздрогнул от неожиданности, потому как в тот же миг отец очутился рядом. Тёплая родная рука ada легла на плечо, успокаивая.

— Ещё три, — бескомпромиссно отрезал Трандуил. Этот спокойный голос, казалось, проник юноше в мозг и заставил дрожь, пробиравшую его тело насквозь, утихнуть. — За твоё преступление, — Леголас всё ещё прерывисто дышал и лишь сдержанно кивнул, не в силах открыть глаза. Трандуил наклонился и еле слышно прошептал сыну на ухо:

— За преступление, которое мы совершим, когда снова останемся с тобой наедине, ion nín.

Эрестор ни за что не смог бы услышать эти слова, — это мгновение принадлежало лишь им двоим. Какое-то странное спокойствие охватило юношу. Его мозг тут же претворил эту фантазию в жизнь, — она была так реальна — отодвигая дикую боль на задний план.

 — Да, ada, — громко сказал Леголас, понимая, что тем самым соглашается принять оставшиеся три удара кнутом.

Отец снова растворился в полумраке комнаты.

Когда на спину принца обрушился третий удар, он кричал до тех пор, пока в лёгких не закончился воздух. Всё время, пока продолжалась эта пытка, он отчаянно хватался за ожившую в его голове фантазию, как за соломинку.

Четвертый удар выбил почву у юноши из-под ног. Леголас обмяк и повис на руках, подавшись плечами вперёд. Он безрезультатно пытался встать на ноги и невнятно бормотал что-то себе под нос. В этот раз пауза растянулась, казалось, на целую вечность. И всё же принц всё ещё был в сознании… Лишь усилием воли он смог выдавить из себя ответ, которого терпеливо дожидался от него отец, и съёжился в ожидании следующего удара.

Кнут оставил прощальный поцелуй на спине юноши, и отец в ту же секунду оказался рядом. Мастер прошептал сыну на ухо приказ наклониться вперёд, чтобы Эрестор смог снять с него наручники, а затем поднял скрюченное тело на руки и нежно опустил его на мягкие шкуры, которые Нолдо предусмотрительно расстелил на полу.

— Я выдержал? Выдержал?! — как только к Леголасу вернулся голос, он тут же вцепился в тунику отца — юноша ничего не видел перед собой, приглушённый свет факелов слепил его — и, притянув его к себе, потребовал ответа.

 — Да, ion nín. Ты справился, — ответил Трандуил, нежно погладив сына по щеке. — Ты был таким храбрым.

 — Хорошо, — слабо улыбнулся принц и провалился в пустоту.

Юноша с честью выдержал испытание Эрестора, которое тот уготовил для него. Вот только истинной темой последнего урока, который преподал ему учитель, было отнюдь не искусство владения кнутом, а самое обычное милосердие .

Спустя какое-то время Леголас пришёл в себя. Он лежал, свернувшись калачиком, в заботливых руках отца, а тот мурлыкал колыбельную себе под нос, убаюкивая сына, — ту самую колыбельную, которую он пел ему, когда тот был эльфёнком, и частенько просыпался в слезах по ночам от мучивших его кошмаров, зовя свою naneth…

Спина горела. Почувствовав запах лекарства, принц понял, что ужасные рубцы на его спине были обработаны мазью с окопником, чтобы остановить кровотечение и предотвратить заражение крови, и искренне обрадовался тому, что это случилось в тот момент, когда он был без сознания.

Эрестор подошёл к ним и, молча устроившись рядом, протянул Трандуилу чашу с загадочным содержимым.

 — Тише, малыш. Позволь мне поухаживать за тобой, — осадил сына отец, когда Леголас попытался сесть. Юноша с тихим стоном откинулся ему на грудь.

Трандуил преподнёс Леголасу поистине драгоценный дар. Кубиками льда, одним лишь Валар известно какой ценой доставленными с горных хребтов, он смачивал пересохшие губы юного любовника. Принц с благодарностью принимал заботу отца, мурлыкая от удовольствия, несмотря на то, что каждое движение отдавалось жуткой болью.