— Мы возьмём эти колечки, Даэртон! — безапелляционно заявило белобрысое чудо.

— Ты уверен, малыш?! — ошалело выдохнул Глорфиндел. — Это же больно! Очень больно!

— Вряд ли что-то может сравниться с рождением эльфёнка, — отмахнулся принц. — Вы же сами сказали, что это продлится всего лишь мгновение. Так что, — сделаем это прямо сейчас или потерпите до дома?

— Ты маленькая бестия, ты это знаешь? — сжал ладонями личико стервеца мужчина и впился в его губы страстным поцелуем. — Ты позволишь мне сделать это с тобой? Позволишь заклеймить себя, как мою собственность? Прямо здесь? Сейчас?

— Ну да, — пожал плечами Леголас и с улыбкой взглянул на колечки, призывно мерцавшие на ладошке. — А почему нет? Они красивые. Мне они нравятся. Уж получше ваших горячо любимых зажимов.

— Но тебе же понравилось. Ты же так кричал, когда кончил, что чуть в обморок не грохнулся, — растерялся Глорфиндел.

— Да, было такое… — затерявшись в сладких воспоминаниях, промурлыкал принц. — Поэтому я и хочу это сделать. Было очень приятно. Охренеть не встать!

На лбу мужчины зародилась глубокая складка. Общение с воинами не прошло даром. Теперь его принц ругался, как заправский вояка, обкладывая матюгами похлеще него самого. Смачно шлёпнув мальчишку по попе, Глорфиндел строго сдвинул брови.

— Вымою рот с мылом, если ещё раз услышу, что ты ругаешься! Понабрался уже и когда только успел! Младший муж лорда Глорфиндела не должен так выражаться, заруби себе на носу!

— Ай! Но вы же сами… — пронзительно взвизгнул Леголас, когда на попу обрушился второй сокрушительный удар, и прижал ушки. — Я больше не буду! Простите!

— То-то же, — щёлкнул по носу насупившегося воробышка строгий муж и бросил Даэртону:

— Похоже, представление сегодня всё-таки будет. У тебя найдётся крепкий алкоголь и подходящая иголка?

Леголас зарылся носиком в грудь своего лорда и с наслаждением вдохнул ставший родным запах. Глорфиндел пах лугом, цветами, сталью, древесной корой с нотками пряного мускуса. Мужчина был совсем рядом, достаточно было просто протянуть руку и вот он — тёплый, сильный, безумно красивый… И всё же сердце стучало, как сумасшедшее, словно желая раствориться в этом успокаивающем ровном сердцебиении. В какой-то момент Леголас даже словил себя на мысли, что должно быть так же чувствуют себя эльфы, когда впервые слышат зов моря. Голос, шепчущий им на ушко, что пора возвращаться домой. Вот только Леголас не мечтал о Валиноре, о пенных волнах и криках чаек. Его родным причалом был Глорфиндел. Он желал его так сильно, что иногда ему казалось, что однажды его сердце просто не выдержит и перестанет биться от все тех чувств и эмоций, что переполняли его рядом с мужем. Любимым мужем. Это может понять лишь тот, чьё сердце пронзил клинок любви. Клинок, который причинял немыслимые страдания и дарил наслаждение за гранью реальности.

— Я сделаю всё, что вы попросите, мой лорд, — покорно склонил перед мужем голову принц и был тут же вдавлен в стальную грудь. Леголас томно застонал, почувствовав, как тот возбуждён. Он был желанен, любим, ценен.

— Маленький искуситель… Что же ты со мной делаешь, бестия ты эдакая! — дыхание мужчины участилось, а голос стал вязким и терпким, как дикий мёд, капающий из сот. Леголас с трудом поборол желание плюхнуться на колени и умолять, умолять, умолять… Он сам не знал о чём.

— Я просто хочу, чтобы вы были со мной самим собой, а не притворялись кем-то другим, мой лорд. Не хочу, чтобы вы отказывали себе в удовольствии, чтобы вы отказывали себе хоть в чём-либо. Но даже ради вас я не пойду под плеть… Не просите меня об этом, мой повелитель, — прошептал в губы Глорфиндела Леголас. Юноша завороженно смотрел в потемневшие от желания глаза мужа и дрожал, как олень, выскочивший прямо под лук охотника.

— Не стану, — прорычал мужчина. Угроза или обещание слились воедино, неотделимые друг от друга. Большой палец собственнически скрутил чувствительный сосок. Совсем не нежно. — Я заклеймлю тебя, как мою собственность, roch-neth. Ты будешь терпеть боль ради меня. Кричи сколько хочешь… Меня это не остановит и не разжалобит, я не приму отказа позже. Ты готов?

— Да, мой лорд, — судорожно выдохнул Леголас и чуть не потерял сознание, когда рука Глорфиндела скользнула ниже и сжала его твёрдый член. Юноша прерывисто застонал и попытался было потереться о его руку, но Глорфиндел сжал его плечи и надавил, заставляя опуститься на стул. Лишь сейчас Леголас заметил, что в комнате они были не одни, и зарделся, как девственник.

Что-то обжигающе холодное коснулось его груди, юноша вскрикнул от неожиданности и дёрнулся в сторону. Глорфиндел зашептал ему слова утешения на ушко, как будто норовистую лошадь заговаривал, параллельно протирая затвердевшие соски смоченной в алкоголе тканью. Заприметив острую иглу в руке Глорфиндела, Леголас вжался в спинку стула и зажмурился от страха. Он-то себе представлял маленькую иголочку для шитья, сродни тем, что эльфийки используют для вышивки, но реальность оказалась куда более беспощадной, чем все его самые смелые предположения. Длинная толстая игла для работы с толстой тканью или… кожей.

Леголас почувствовал, как острый кончик иглы коснулся нежного соска. Юноша стиснул зубы, задержал дыхание и вцепился в сиденье стула, приготовившись терпеть боль.

— Посмотри на меня, — приказал Глорфиндел, и Леголас безропотно подчинился. Острая жгучая боль пронзила чувствительную плоть, с губ сорвался безмолвный крик, а на глазах выступили солёные капельки, но Леголас не отвёл взгляд. Изумрудные глаза успокаивали и дарили силы терпеть боль.

— Хороший мальчик, — наконец, прошептал Глорфиндел, и Леголас с облегчением выдохнул, поняв, что даже не пытался дышать с тех пор, как тот коснулся его соска кончиком иглы. Собрав всю оставшуюся храбрость в кулак, Леголас рискнул посмотреть вниз и слабо пискнул — ужасающего вида блестящая серебряная игла торчала прямо из его соска, а по краям ранки проступили крошечные капельки крови. Глорфиндел резко выдернул иглу из соска, не давая мальчишке опомниться, и прильнул губами к кровоточащим ранкам.

— Красивый, roch neth! Какой же ты красивый, — рвано выдохнул Глорфиндел. Сосок пульсировал и горел огнём, боль была такой острой, яркой и пронзительной, что у юноши потемнело в глазах. Ни намёка на ту боль, что он испытал, когда его лорд познакомил его с зажимами для сосков. Та боль была вначале острой, но стала вполне терпимой спустя какое-то время. Эта же проклятая боль расползалась, как лесной пожар. Глорфиндел взял одно из колечек и вставил его в кровоточащую дырочку. Леголас заскулил и зажмурился; слёзки повисли на краях ресничек и медленно сорвались вниз, окропив дрожащую щёку. В тот же миг он почувствовал, как лорд собственнически впился в его губы, и Леголас припал к ним, как к целительному источнику.

— Уже не такой храбрый, roch neth? Будешь просить меня о пощаде? — хрипло прошептал Глорфиндел, слизывая солёные капельки с бледных щёк. Леголас дрожал и плакал, но всё же упрямо покачал головой.

— Нет, мой лорд, — искренне ответил юноша и даже не дёрнулся в сторону, когда игла коснулась второго соска. И снова тело пронзила жгучая боль, вырывая из груди сдавленные рыдания. Но лишь на мгновение, а когда сталь покинула его тело, Леголас уже стонал от удовольствия, перемешавшегося с удовольствием настолько тесно, что принц даже не мог отличить одно от другого. Глорфиндел ласкал ранку кончиком языка, превращая боль в удовольствие, заставляя юного Синда забывать о боли, о страхе, подменяя их спокойствием и уверенностью. Леголас настолько затерялся в этих новых для него ощущениях, что даже не заметил, как второе колечко заняло своё место.

— Вот и всё, малыш. Всё закончилось. Тебе очень идёт мой подарок, — выдохнул Глорфиндел. — Теперь ты мой. Целиком и полностью, — мужчина нежно стёр горькие капельки со щёк юноши и улыбнулся, заметив с каким немым обожанием и раболепным поклонением Леголас смотрел на него. — Ты умница, любовь моя. Ты хорошо справился. Просто замечательно. Через пару дней ранки затянутся, а до этого времени я буду очень нежен и осторожен. Обещаю.