<p>
— М-да… Хорошо, когда минутная апатия длится несколько минут, — согласился Камен, — ладно, лейтенант, мне пора подниматься к себе. Если возникнут вопросы или сомнения — попроси Янсена, он пропустит тебя ко мне.</p>
<p>
— Спасибо, сэр, — улыбка Эллиаса снова стала мягкой и лучистой, как в тот день, когда они встретились в первый раз.</p>
<p>
Камен с трудом заставил себя оторвать от неё взгляд и, подхватив планшет, который брал с собой, стал подниматься наверх.</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 4</p>
<p>
Вечером Камен позвонил Хуго: договорились встретиться на неофициальной квартире и обсудить детали покушения. Не получилось.</p>
<p>
Камен подъехал к восьми с двумя бутылками коньяка и набором сыра. Хуго — к половине девятого, с двумя симпатичными омежками на плечах.</p>
<p>
Один из них был русым, как Янсен, другой, к несчастью Камена, высок и черноволос.</p>
<p>
Роли быстро распределились, и разговор никак не клеился, уплывая в сторону далёких деньков, когда они все дружили между собой.</p>
<p>
— Помнишь Зандвоорт? — спрашивал Хуго, поглаживая своего омегу, Оскара, по бедру.</p>
<p>
Камен кивал. В Зандвоорте, как ему порой казалось теперь, он совершил ошибку, которая изменила всю его жизнь.</p>
<p>
Они приехали туда все вместе, компанией из одних только альф. Это был последний год в Академии, и всё кругом казалось радостным и ярким, как никогда.</p>
<p>
Казалось, весь мир принадлежит им. И все омеги тоже принадлежали им — не было смысла этого скрывать.</p>
<p>
Камен так и не узнал никогда, что привлекло в нём Нори — китель или военная выправка, или что-то ещё. Но весь роман получился глупым донельзя. Он даже не успел выяснить толком, кто такой этот Норберт и не из Той ли он семьи. Оказалось, из той.</p>
<p>
Но это не имело значения, когда в октябре Нори написал ему письмо о том, что у него будет сын.</p>
<p>
В первый день Камену не понравилась эта мысль. Ему было двадцать два и у него впереди была карьера — но никак не семья.</p>
<p>
А потом, переспав с ней ночь, он вдруг обрадовался и подумал, что хочет сына. И всё, в каком-то смысле, складывается очень хорошо. Ему не придётся ухаживать за омегой, разочаровываться и снова влюбляться. Он получит два в одном: и супруга, и сына. И, кстати говоря, ещё и неплохой семейный союз.</p>
<p>
Камен взял увольнительную в тот же день и, сев на поезд, направился в Гаагу, где обитал ректор Королевского университета Дамиан Мейер — и, по совместительству, отец Норберта Мейера.</p>
<p>
Предложение было сделано по всем правилам, хотя будущий жених, старательно прятавший округлившийся живот под широкими полами пиджака, смотрел на Камена одновременно с восхищением и опаской — будто не верил до конца, что Камен в самом деле женится на нём.</p>
<p>
Иногда Камену казалось, что это недоверие живёт в Норберте до сих пор. Хотя с чего бы ему так беспокоиться — Камен не знал. Норберт был молод, строен, хорош собой, и наверняка на него находились претенденты побогаче и пореспектабельнее его самого.</p>
<p>
Медовый месяц, несмотря на холодную погоду, провели в Схевенингене — Камен хотел, чтобы у его семьи всё было по правилам, и в этом стремлении его полностью поддерживал Мейер-отец. Затем по весне у пары родился первый омега-сын, и путь назад был перекрыт. Камен никогда бы не бросил детей.</p>
<p>
— Как дела у Нори? — спросил Хуго, будто угадав направление его мыслей. Русоволосый омега тем временем закинул ногу Хуго на бедро и потёрся о него. В руках его тлела длинная сигарета, а зализанные назад волосы так пропитались гелем, что Камену было неприятно смотреть — но на вкус и цвет…</p>
<p>
— Спасибо, хорошо. Отправил его отдохнуть, — ответил Камен, чувствуя, как нежные губки второго омеги — кажется, его звали Шарль, на французский манер — трутся о его ухо. Они сомкнулись вокруг мочки, и острый язычок принялся вырисовывать зигзаги, пробуждая альфу-2 у Камена в штанах.</p>
<p>
Разговор стремительно терял конструктив. Оскар забрался на колени Хуго верхом и теперь вовсю тёрся о него. На штанах у него начало проступать влажное пятно.</p>
<p>
Шарль хотел было повторить этот манёвр, но Камен не позволил: с некоторых пор он испытывал почти иррациональный страх перед тем, что омега может залететь. По крайней мере, пока разум пересиливал коньяк. Он толкнул Шарля на пол, вынуждая устроиться у себя между ног, и Шарль тут же принялся расстёгивать штаны альфы, которому принадлежал на эту ночь. Вобрал горячий член в свой сладкий податливый рот — такой же влажный, как и его зад. Инстинкт внутри Камена требовал, чтобы он проверил этот факт, и, понежившись немного, он вынул член у омеги изо рта и провёл им по его губам.</p>
<p>
Шарль послушно высунул язык и, взяв за волосы, Камен резко надел его ртом до самого горла. Пальцы Шарля впились ему в бедро сквозь брюки, но Камен не замечал. Он вставил Шарлю так раз, и ещё раз. Потом, позволив сосать самому, поймал за бёдра и заставил задом кверху встать коленями на диван. Шарль на секунду оторвался от его члена, но Камен тут же заставил его продолжать. Стащил с омеги штаны и запустил пальцы в розовую влажную щель.</p>
<p>
Шарль застонал, подаваясь навстречу его руке, так что Камену пришлось плотнее прижать его голову к своему паху — чтобы не отвлекался. Свободной рукой он продолжал потрахивать омегу, иногда прерываясь, чтобы отвесить смачный шлепок — в такие мгновения Шарль начинал скулить прямо ему в член, вызывая особый кайф.</p>
<p>
Возбуждение Камена было странным — впрочем, он к такому давно привык. Оно гнездилось внизу живота, но как он ни старался отвлечься ото всего — не хотело подниматься к голове. Камен подумал, что дело в недостатке коньяка — и, не вытаскивая пальцев из Шарля, другой рукой потянулся к бутылке и наполнил бокал. Сделал небольшой глоток и сверху вниз посмотрел на аккуратную, в общем-то, головку, трудившуюся над его членом. По мнению Камена ему достался куда более приятный экземпляр, чем Хуго взял себе. И всё равно дальше физического трения дело не шло.</p>
